Как в Советском Союзе дремучих коммунистических времен, на пост главы государства претендуют лидеры одной партии—«Кадима», и функционеры все той же партии определяют, кто будет руководить страной. Списочный состав «Кадимы»—70 тысяч человек. Один процент населения.
—С таким же успехом,—заметил известный политолог,—можно было бы поручить выбрать главу правительства Эйлату (главный израильский курорт.—«О»)—там тоже 70 тысяч жителей.
Несмотря на очевидную недемократичность ситуации, она вполне законна. Как говорят в таких случаях евреи, «кошерно, но смердит».
ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ
«Кадима»—яркий пример того, как завидная невеста превращается в постылую жену. Она родилась в электоральной эйфории, все три года своей недолгой истории прожила в грехе и держится в израильской политической семье лишь за счет того, что не дает обществу развода.
Легендарный генерал Шарон, выигрывавший войны прорывами в тылы противника, так и «Кадиму» создал. Он основал ее, когда устал от постоянного сопротивления ЦК родной партии «Ликуд» своей новой идее—ликвидации еврейских поселений в секторе Газа и на Западном берегу Иордана.
Это действительно противоречило идеологии «Ликуда». Ну и черт с ней! Шарон прекрасно знал партийных функционеров. Что их больше волнует—идеология или места во власти? Ответ очевиден. Ну, так и надо дать то, что хотят!
И Шарон объявил призыв в партию власти. Никакой идеологии. Берем всех—правых, левых, черных, белых, серых в красную крапинку. Арик-Бульдозер вычистил политическое поле Израиля, как некогда вражеские тылы. Все, кто имел вес в политике, независимо от идеологической платформы, были мобилизованы в «Кадиму». Под знамена нового образования встали беженцы из якобы правого «Ликуда», из якобы левой «Аводы»—в обмен на гарантию места, если не у руля, так у ветрил.
В открытую формировалась партия карьеристов, не партия даже, а номенклатурный список—очередь на места в кнессете (парламент Израиля.—«О») плюс кадровый резерв. И народ, отдавая дань памяти сраженному инсультом Арику и восхитившись его последним рейдом по тылам, проголосовал за предложенную им номенклатуру. «Ликуд», от которого после шароновской зачистки остались ошметки, выборы с треском проиграл—получил 10 процентов в парламенте. Бульдозер отомстил ослушникам.
РОДИМЫЕ ПЯТНА
Но в этой победе были семена грядущих поражений.
Отступление из Газы, ради которого Шарон развалил родную партию, сменил опытного начальника Генштаба на послушного, обернулось победой ХАМАСа на выборах в Палестинской автономии. ХАМАС, к тому времени загнанный в норы и проклинаемый палестинской улицей, объявил, что это он выгнал израильтян из Газы, что путь насилия—единственно верный, и палестинцы в это поверили. На месте еврейских поселений возникли тренировочные лагеря ХАМАСа, боевики стали обстреливать юг Израиля.
Потом разразилась Ливанская война. Армия, вместо военных маневров два года тренировавшаяся депортировать поселенцев, оказалась к ней не готова. Неискушенный в военных делах глава правительства и назначенный им из коалиционных соображений на пост министра обороны профбосс понять этого не могли.
Со временем стали проявляться и родимые пятна партийной селекции. Мобилизуя в партию карьеристов, стоит ли удивляться, что у власти оказались люди с небезупречным прошлым? Не взберись они на самый верх, в их грязном белье не стали бы копаться столь тщательно. Но они взобрались. И—открылся ящик Пандоры.
Недавний министр финансов—под судом по обвинению в казнокрадстве. Зампремьера—после суда и отбывания условного наказания за сексуальные домогательства. Премьер—под следствием по семи делам, в которых его подозревают в коррупции.
Избиратель давно осознал свою ошибку и рвется исправить. Но кто ж ему даст? «Кадима» оказалась заложницей обстоятельств своего рождения: созданная как партия власти, она может существовать лишь как партия власти. Утратив власть—развалится как карточный домик: вчерашние перебежчики вернутся по своим партийным домам.
Но и другие коалиционные партии не хотят выборов. Самое большее, на что решился крупнейший коалиционный партнер—«Авода»,—потребовать под угрозой выхода из коалиции досрочных праймериз в «Кадиме». Ольмерт собирался в них участвовать и победить. Он отказался от этого, лишь поняв, что ему не избежать обвинительного заключения, а значит, и принудительной отставки. Он поспешил заявить об уходе сам.
Но «Кадима» останется. Эта оскандалившаяся, растерявшая доверие населения партия и выберет нового главу правительства 17 сентября. Свои кандидатуры на лидерство в «Кадиме» выдвинули четверо: министр иностранных дел Ципи Ливни, министр транспорта, в прошлом министр обороны, а до того—начальник Генштаба, генерал-лейтенант запаса Шауль Мофаз, министр внутренней безопасности, бывший начальник контрразведки ШАБАК Ави Дихтер и министр внутренних дел Меир Шитрит.
Только двое из них—Ливни и Мофаз—рассматриваются как реальные претенденты.
«ЖЕСТЯНАЯ» ЛЕДИ
До Ципи Ливни пост министра иностранных дел Израиля занимала только одна женщина—Голда Меир. Которая потом стала одним из самых легендарных премьеров в истории страны.
Когда я, вскоре после назначения, спросил у Ципи, собирается ли она следовать по пути Голды и дальше, она отшутилась:
—Сыновья просили меня этого не делать.
Этот ответ не выглядел отрицательным.
Голду в шутку назвали единственным мужиком в своем кабинете. Про Ципи такое не говорят. Может, пока? Она ведь еще не премьер.
Впрочем, некоторое преимущество у Ципи перед Голдой есть. Чисто женское: она счастлива (как сама мне сказала) в семейной жизни и она симпатичная. И тем, и другим предшественница была обделена.
А внешние данные Ливни оценил сам Путин. Когда она, еще будучи министром абсорбции (израильтяне избегают слова «иммиграция» по отношению к своим новым гражданам), была в составе делегации во главе с Шароном в Москве, Путин сказал, что израильтяне специально прислали такого обаятельного министра, чтобы еврейские мужчины России устремились за ней.
—Было приятно?—спросил я ее.
—Я не феминистка, к комплиментам отношусь нормально,—ответила она.—Но у меня сейчас есть гораздо более важные вопросы для обсуждения с российским президентом. Я была бы рада, если бы он не только смотрел, но и слушал.
И перевела разговор на отношения России с Ираном и ХАМАСом.
Думаю, если бы своего преемника назначал сам Шарон, он выбрал бы Ливни, а не Ольмерта. Последний был у него что-то вроде исполнителя грязной работы, запускателя пробных шаров. А Ливни была советницей, помощницей, парламентером—разруливала кризисы в «Ликуде», на равных с патриархом создавала «Кадиму». Но Арик ушел внезапно, не оставив завещаний, поэтому Ливни, уступившая еще не остывшее кресло без борьбы, сегодня должна рассчитывать на другие аргументы. И они у нее есть.
Начать с того, что она из очень хорошей семьи, голубая кровь. Ее отец, уроженец Гродно, был командиром оперативного отдела боевой подпольной организации правых ревизионистов ЭЦЕЛЬ—самых непримиримых борцов с английскими властями Палестины. После нападения на базу британских войск, которое устроил Ливни, на него началась охота. Поймали, посадили на 15 лет в самую страшную тюрьму—в крепости Акко. Он из тюрьмы организовал побег: подпольщики взорвали крепостную стену, устроили штурм. 20 заключенным удалось бежать. Некоторых поймали и повесили.
Побег из тюрьмы, уже в Вифлееме, совершила и мать Ципи—Сара, тоже подпольщица. Она попросила вколоть себе в вену молоко, чтобы вызвать абсцесс, ее увезли в тюремную больницу. Пока врачи готовили инструменты, она спрыгнула со второго этажа и бежала.
—Когда я слышала эту историю в детстве,—говорила мне Ливни,—я думала, это сказка. Но потом встретила человека, который сделал маме ту инъекцию. Все оказалось правдой.
Ципи служила в армии, была инструктором на офицерских курсах. Потом ее взяли в Моссад. Об этом периоде отказалась говорить наотрез. «Таймс» недавно написала, что она работала в европейских резидентурах израильской внешней разведки, которые в то время занимались уничтожением руководителей арабских террористов в Европе.
После Моссада Ливни стала адвокатом—говорят, очень успешным, сделала большие деньги. В политику ее привело резкое несогласие с мирными соглашениями в Осло.
—Я никогда не позволила бы своему клиенту отдать ключи и не получить деньги,—объясняла она мне.—А в этих соглашениях все делалось именно так. Я поняла, что должна вмешаться.
Не знаю, насколько ей удавалось вмешиваться до сих пор. Но во время Ливанской войны она была практически отстранена от принятия решений. Что дало ей основание устраниться от военных провалов и заявить, что, по ее мнению, премьер должен уйти в отставку. Он не ушел. И она не ушла в ответ на его отказ. Все остались при своих.
Слава «железной леди», которая уже была у нее к тому времени, погасла. Никто ее больше железной не называет. Так, жестяной. Но отношения с Ольмертом испортились—очень кстати. Левый истеблишмент, к которому принадлежат и основные СМИ, считает Ливни своей и с ней связывает свои надежды на заключение мирных соглашений, которые Ольмерт заключить не успел.
Но есть еще Мофаз.
«МИСТЕР БЕЗОПАСНОСТЬ»
Генерал-лейтенант (это высшее звание в израильской армии—присваивается только начальнику Генштаба) Шауль Мофаз—уроженец Ирана. 9-летним его привезли в Израиль в 1957 году. Их большая семья поселилась в Эйлате. Это сейчас здесь всемирно известный курорт размером с «Кадиму». А тогда—дыра дырой. Край света. Выселки.
—Мы жили очень бедно,—рассказывал мне Мофаз, сидя под букетом флагов всех родов войск в кабинете министра обороны.—Питались в основном хлебом. Резали толстыми ломтями и тонким-тонким слоем намазывали, когда было чем.
С 14 лет он жил в интернате. А после была армия. В ней все равны. Тем более в спецназе десантной бригады, где служил Шауль.
В 1973-м, во время войны Судного дня, 25-летним капитаном он возглавлял группу коммандос, от которой зависел исход войны. Иракская танковая колонна двигалась на помощь сирийским войскам. Ее надо было остановить: они высадились на сирийско-иорданской границе, взорвали мост. Колонна встала. Подоспели ВВС и уничтожили.
Едва вернулись—новое задание. Севернее Дамаска прибыл груз новых советских ракет для сирийских ПВО. Надо было уничтожить. Они опять справились, но их засекли.
—Нас было 28 человек, вокруг—тысячи сирийских солдат, с собаками, прожекторами,—волнуясь, рассказывал он.—Я велел разделиться на группы, и мы стали уходит в глубь Сирии, в горы.
На следующую ночь за ними прилетел вертолет.
—Никогда в жизни,—впервые рассмеялся он за время интервью,—не видел, чтобы солдаты так быстро бегали.
Мофаз участвовал в знаменитой операции в Энтеббе по освобождению заложников. Командовал бригадой в 1-й Ливанской войне 1982 года. Уже в должности начальника Генштаба провел масштабную операцию «Защитная стена» по уничтожению инфраструктуры террора на Западном берегу, которая фактически положила конец террористической войне, развязанной Арафатом в 2000—2001 годах. Его военные заслуги безусловны. Гражданские—условны.
Мофазу было очень скучно на посту министра транспорта. Он и там старался вести военные действия. Затеял, например, свирепую борьбу с пьяными водителями. Это никогда не было проблемой в непьющей стране. Израильтяне водят и так отвратительно—чудят по-трезвому, от дури и темперамента. Выпивали лишь выходцы из СССР и садились за руль. Рейды по отлову пьяных полиция проводила лишь в новогоднюю ночь, попадались, естественно, только «русские». Мофаз велел ловить круглый год. Опять попадаются «русские». А кто ж еще пьет? В общем, министр буквально изменил образ жизни—приходится не пить или пить и бояться.
Если израильским «русским» есть за что Мофаза ругать, то России есть за что его благодарить. Одной своей фразой о том, что Израиль разбомбит иранские ядерные объекты, он поднял месяц назад мировые цены на нефть на 10 процентов—до рекордного максимума.
Если Мофаз победит на выборах «Кадимы», он станет первым израильским премьером восточного происхождения. За одно это израильтяне—выходцы с Востока окажут ему всемерную поддержку. Если Ливни поддерживают в парламентской фракции правящей партии, то среди партийных масс шансы выше у Мофаза.
Он сам считает, что только ему под силу договориться со всеми партиями коалиции, самая капризная из которых ШАС—религиозная партия восточных евреев, а без этого не создать правительство. Это, кстати, главная и самая сложная задача, которая встанет перед победителем на партийных выборах. Ливни, обласканная прессой, может с этим не справиться. А тогда—новые выборы. И конец «Кадимы».
А вот тут уже другой расклад, считают обозреватели. Если на всеобщих выборах «Кадиму» возглавит Мофаз, шансов у него против лидера «Ликуда» Нетаньяху никаких. Если Ливни—какие-то есть.
В общем, роли они уже распределили. Она говорит о мире, он—о безопасности. Но оба знают, что мир с соседями в обозримом будущем недостижим.
Фото YANNIS BEHRAKIS/REUTERS, GIL COHEN MAGEN/REUTERS, REUTERS