ЕС направил в Москву нового представителя — бывшего министра иностранных дел Литвы, много лет проработавшего в Афганистане,— ВИГАУДАСА УШАЦКАСА. В своем первом большом интервью на этом посту он заверил корреспондента “Ъ” ЕЛЕНУ ЧЕРНЕНКО, что отменил бы визы между Евросоюзом и Россией «еще вчера», и объяснил, почему этого пока не произошло.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
— Как бы вы охарактеризовали нынешнее состояние отношений между Россией и ЕС? На ум приходит слово «стагнация», причем с тенденцией к ухудшению по мере приближения ноябрьского Вильнюсского саммита «Восточного партнерства» (где могут быть подписаны соглашения об ассоциации с ЕС Украины и Молдавии).
— Отношения ЕС и России очень тесные и многогранные. У нас одна история, один континент. Евросоюз ставит своей целью создать общее будущее для себя и России. Наши отношения активно развиваются, особенно в сфере экономики. Россия — главный поставщик углеводородов в ЕС. Наш торговый оборот растет — он увеличился на 10% за 2012 год, достигнув €340 млрд,— и это несмотря на финансовый кризис. Мы сталкиваемся с одинаковыми вызовами в сфере безопасности.
Да, иногда наши интересы отличаются друг от друга, а в отношениях возникают сложности. Но ЕС всегда нацелен на поиск взаимоприемлемых решений.
Мы сейчас наблюдаем за очень интересными процессами. Экономика ЕС постепенно выходит из кризиса, приобретая большую уверенность, но не впадая в былую беспечность. В то же время мы видим, насколько зависимыми друг от друга являются Россия и ЕС, о чем говорит, в частности, и замедление темпов роста экономики РФ. Это означает, что нам необходимо действовать сообща. Именно поэтому мы предлагаем России двигаться в сторону уменьшения протекционизма в угоду большей либерализации и интеграции экономик от Лиссабона до Петропавловска-Камчатского.
— Это все хорошо звучит в теории. Но на практике отношения кажутся более напряженными, чем они были еще год назад.
— Надо честно признать, что у нас есть разногласия. Но зацикливаться на противоречиях не стоит — лучше взглянуть на картинку в целом. А она такова, что ЕС искренне старается выстраивать с Россией долгосрочные всеобъемлющие отношения. Мы верим в возможность интеграции наших экономик и обществ на базе тех предложений, которые мы сделали России. Речь идет о четырех пространствах партнерства: экономика и энергетика, образование, верховенство права, внешняя политика и безопасность. В некоторых их них мы уже достигли значительных результатов. Но остаются разногласия, например, в сфере соблюдения прав и свобод человека в РФ. Но в то же время мы становимся все более взаимозависимыми в сфере экономики, о чем я уже говорил. Главное, чтобы мы продолжали двигаться вперед на основе доверия и взаимного уважения. Особенно когда речь идет об уважении международных обязательств — скажем в отношении обязательств в рамках ВТО, выполнения международной конвенции по таможне TIR/CARNET или уважения суверенного права наших общих соседей выбирать, с кем они хотят сближаться.
— Это вы сейчас так дипломатично намекаете на противоречия между РФ и ЕС по поводу «Восточного партнерства» и выбора постсоветских республик?
— Мы не рассматриваем «Восточное партнерство» как игру, где победителем может быть только одна сторона. Если вспомнить 2009 год, когда оно создавалось,— тогда предложение присоединиться к проекту было сделано и РФ. Россия по понятным причинам — страна очень большая и влиятельная — отклонила это предложение. Вместо участия в партнерстве Россия настаивала на создании отдельного механизма двусторонних отношений, и мы откликнулись на эту просьбу, создав трек «Стратегическое партнерство между ЕС и РФ».
Тем не менее в рамках «Восточного партнерства» мы продолжаем реализовывать задачу по интеграции экономик от Лиссабона до Петропавловска-Камчатского. Именно поэтому страны «Восточного партнерства» и выбрали более тесную политическую ассоциацию с ЕС наряду с полноценным вхождением в общий рынок ЕС. Страны ЕС сегодня — крупнейшая экономика мира. Это их выбор, и мы его уважаем. Рассчитываем на то, что и Россия будет уважать его.
Но при этом то, что мы предлагаем странам «Восточного партнерства», мы предложили и России в рамках нового базового соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Это вопрос мы обсуждаем уже достаточно продолжительное время — надеемся, что переговоры удастся активизировать. При этом мы бы хотели выйти на договоренности, выходящие за рамки ныне действующих двусторонних норм, за рамки положений ВТО о торговле. Мы в целом добиваемся конвергенции правил и норм в сфере экономики: это позволит создать равные условия игры для бизнеса.
— Но с приближением саммита в Вильнюсе противоречия становятся все более явными. Вы наверняка слышали заявление главы МИД Литвы о том, что власти страны могут заблокировать железнодорожное и автомобильное сообщение РФ с Калининградской областью — в случае если Москва «не прекратит давление на своих соседей».
— Если я правильно понял высказывание главы литовского МИДа, то он говорил лишь о том, что Литва могла бы это сделать, но подчеркнул, что она не собирается так поступать.
— Ранее из Вильнюса таких угроз не поступало.
— Да, он сказал это. Но его слова надо трактовать с учетом той сложной ситуации, которая сложилась на границе Литвы и России. Я имею в виду создание помех торговле, что неприемлемо. Этим вопросом надо заниматься, и не в последнюю очередь из-за пробок на таможне.
В этой связи я хотел бы вновь напомнить о важности взаимного доверия и уважения. Наши отношения прошли проверку временем, они динамично развиваются, но стоит, на мой взгляд, периодически подвергать их осмыслению, с тем чтобы всегда ясно видеть цель, к которой мы идем. Это позволит нам понять, если мы что-то делаем не так и предпринять шаги для исправления ситуации. Мы бы хотели избавиться от барьеров и границ, которые нас разделяют, расширить экономические связи с Россией, активизировать контакты между людьми, торговлю и инвестиции.
Что же касается «Восточного партнерства», то мы надеемся, что интеграция в европейский рынок поможет модернизировать эти страны. От этого выиграет не только Украина. И не только ЕС. Это также отвечает и интересам российских предпринимателей, ведущих бизнес на Украине: их прибыль вырастет.
— В России считают иначе: эксперты предрекают украинской промышленности едва ли не полный коллапс в случае ее интеграции с ЕС, а не с Таможенным союзом.
— О том, с кем интегрироваться, должны судить сами украинцы. По примеру других стран, которые пошли на сближение с ЕС,— скажем, стран Восточной Европы — мы видим, что их экономикам это пошло только на пользу. Мы просчитали, что в случае присоединения Украины к рынку ЕС, ее ВВП вырастет на 12%. В конце концов, дело не в цифрах и прогнозах, а в суверенном выборе страны. Тем более что речь ни в коей мере не идет о процессе, направленном против России. Для ЕС сближение со странами «Восточного партнерства» — естественный этап на пути к цели, о которой я уже неоднократно говорил: интегрированной экономике от Лиссабона и до Петропавловска-Камчатского. России мы предлагаем те же шаги по сближению — не зря же мы создали два года назад «Партнерство по модернизации».
— Что-то я давно не слышала этого слова от российских официальных лиц.
— Это вы их должны спросить почему. (Смеется.) Но мне кажется, что и президент Владимир Путин, и премьер-министр Дмитрий Медведев не так давно употребляли этот термин, говоря об экономике. Я же хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы подтвердить: ЕС по-прежнему твердо нацелен на сотрудничество с Россией в рамках этой программы.
— Вы говорили о нацеленности на активизацию контактов между людьми. А как обстоит дело с визовым диалогом между РФ и ЕС? Ожидалось, что по первому переговорному треку — облегчению визового режима — прорыв будет достигнут в июне, но этого так и не произошло.
— Да, многие надеялись на это, но хочу напомнить, что ЕС был готов подписать соответствующие документы еще год назад. Но потом Россия внезапно выдвинула дополнительные требования (по полному освобождению от виз обладателей служебных паспортов.— “Ъ”), и, как добросовестные партнеры, мы не могли их не учесть. Мы продолжаем переговоры на сей счет. Занимаемся вопросами защищенности биометрических служебных паспортов и количеством таких документов (то есть, по сути, численностью людей, которые получат право на безвизовой въезд). Но хочу подчеркнуть: если бы этих дополнительных требований не было, соглашение об облечении визового режима, скорее всего, уже вступило бы в силу.
— Российские дипломаты говорят, что выдвинули их только потому, что ЕС освободил от визовых формальностей обладателей служебных паспортов с Украины и из Молдавии.
— Я бы не хотел сравнивать те или иные страны. Главное, что мы постепенно движемся к главной цели — полностью безвизовому режиму между ЕС и РФ. Я лично являюсь убежденным сторонником отмены виз. Но мы должны быть реалистами и понимать, что этот процесс потребует времени.
— Как идет работа по второму треку — реализации перечня «Совместных шагов» к полной отмене виз?
— Мы постепенно продвигаемся вперед. Как вы знаете, в этом перечне четыре блока. Эксперты с обеих сторон прорабатывают каждый из них. Там много технических деталей, таких как сопоставимость степени защищенности наших паспортов или процессов на погранпунктах. Есть более комплексные вопросы, такие как реадмиссия и свобода передвижения людей. В одном из блоков речь идет и о правах человека. Мы работаем в соответствии с логичным графиком, и этот процесс при всем желании не ускорить. На данный момент мы «зондируем» друг друга, изучая ситуацию и сопоставляя возможности. Далее эксперты должны будут представить свои отчеты, после чего сторонам будет предложено предпринять усилия для исправления выявленных недостатков. Рассчитываем, что в процессе нашего сотрудничества выработается доверие и взаимопонимание, необходимые, чтобы успешно воплотить в жизнь наши планы в этой перспективной, но весьма чувствительной сфере.
— Будет ли соглашение по облегчению визового режима подписано на саммите РФ-ЕС в декабре?
— Не хотел бы давать обещаний, которые не смогу выполнить. Я бы хотел, чтобы его подписали как можно быстрее. И хотел бы, чтобы мы быстрее воплощали «Совместные шаги» к безвизовому режиму — это наша долгосрочная цель. Но давайте будем честными: отмену виз нельзя резко ускорить, ставя искусственные дедлайны или обвиняя партнеров в том, что они медлят. В этом комплексном процессе задействовано большое число людей, учреждений. Главное, что у них есть цель и есть воля, а значит, будет и результат.
— В России сначала говорили, что визы с ЕС могут быть отменены к зимней Олимпиаде в Сочи, потом заговорили о конце 2014 года. Вам эти сроки кажутся нереальными?
— Хорошо иметь амбициозных партнеров. (Смеется.) Но для нас главное не сроки, а профессионально выполненная работа, отвечающая требованиям обеих сторон и снимающая их озабоченности в таких вопросах, как безопасность и миграция.
— С российской стороны я не раз слышала жалобы на то, что из всех европейских стран больше всего отмене виз с Россией сопротивляются новые члены Евросоюза, в особенности страны Прибалтики. Так ли это?
— Вы их спросите. (Смеется.) Если вы лично меня спросите, то я бы ввел безвизовый режим с Россией еще вчера, а у меня литовский паспорт. Но если серьезно: мы должны принимать обдуманные решения и не должны бросать слова на ветер, обещая быстрые результаты. Одна из причин, почему страны Балтии, возможно, более настороженно относятся к этому вопросу, это потому что они сами знают, насколько долгий это процесс — отмена виз. Они добивались этого лет семь или даже десять. То есть дело не в политических предрассудках, а в понимании сложности переговорного процесса.
— А права человека могут затормозить процесс отмены виз с РФ? В «Совместных шагах» есть такой пункт, и многие российские эксперты говорили, что он может стать проблемным.
— Я не считаю правильным зацикливаться только на одном аспекте отношений, забывая об остальных. Мы настроены на долгосрочное партнерство с Россией во всех сферах — экономике, политике, контактах между людьми. Права человека — это такая сквозная тема. С нашей точки зрения, истинное доверие возможно именно тогда, когда стороны разделают общие ценности. Только уважая человеческое достоинство, соблюдая права меньшинств и свободы граждан, в том числе и политические, мы сможем нога в ногу идти к нашей общей цели. В конце концов, решения принимают ведь не только европейские чиновники и их российские коллеги. Свое слово должны будут сказать и члены парламентов. С нашей стороны — Европарламента и парламентов 28 стран—членов ЕС. Они должны будут ратифицировать соглашения. А для них, как для избранных представителей граждан, тема прав человека имеет ключевое значение. И не только по отношению к России, но особенно по отношению к ней, потому что мы стремимся сделать наши отношения глубже и теснее, чем со многими другими странами.