В чем сила, брак?

В прокат выходит комедия "Горько!". Обозреватель "Огонька" призывает не обращать внимания на легковесное название и отнестись к фильму со всей серьезностью

Андрей Архангельский

Продюсер фильма — Тимур Бекмамбетов, название — "Горько!", легко предположить, что это очередной фильм из серии "доброе кино". Нечто формальное, лживое, слезливо-сентиментальное; короче, то, что снимается у нас обычно под праздники — дико халтурно, безвкусно, без желания и единственно с попыткой угодить государству и зрителю. Внешние атрибуты "Горько!", однако, не должны нас смущать — как и рекламный плакат со слоганом "Главное — не нажраться!". Это вполне закономерное явление, когда нечто серьезное сегодня должно рядиться в одежды пошлости: иначе ему не выжить.

Режиссер этого фильма, Андрей Першин (псевдоним — Жора Крыжовников, работал до этого на телевидении),— дебютант, это его первая большая работа. Фильм о современности, при этом он еще и массовый, рассчитан именно на широкую публику. Тут вообще какое-то непривычное сочетание серьезности темы и легкости изложения (он снят в жанре "свадебное видео"). Продвижение фильма рассчитано почти исключительно на "сарафанное радио".

Именно этот фильм можно считать настоящей сенсацией осени, а вовсе не "Интимные места" и не "Сталинград". Собственно, достойных обсуждения идей в этом фильме больше, чем в любом из упомянутых.

Типичные молодожены — продвинутые пользователи айфонов, из Геленджика. Это обычные креаклы, только провинциальные, но разница на самом деле чисто стилистическая. Молодежь в этом смысле вообще мало различается, потому что культура-то одна — интернациональная, сетевая. А вот их родители... Эта разница — между родителями и детьми — она сразу дает повод к размышлению о природе первого несоветского поколения. За каждым из нынешних креаклов встает страна огромная: папа-военный и мама-бухгалтер, брат в тюрьме и бабушка Лиза, которая постоянно предлагает полынь от глистов. Стая двоюродных "братанов" и прочих родственников, живущих вдали от цивилизации и приехавших на свадьбу поздравить. Жест, демонстрирующий избыток чувств в этой среде,— схватить "братана" за шею, зажать, как будто хочешь ее сломать. И если этой "стыдной" родни в остальных случаях можно избежать или как-то ее "припрятать", то свадьба — это их последний бастион, который они ни за что не отдадут. Свадьба в России — такое мероприятие, в котором вам не избежать встречи с реальностью.

Свадьба испокон веков делается не для себя, а для других: это ее главный принцип. Варианты — от "не хуже, чем у соседа" до "у нас должна быть самая крутая свадьба". Самих молодоженов ни о чем не спрашивают: это не их дело. Диктуют родители жениха и невесты. "Категорический привет, Иван Иванович" — отец невесты (отчим) весь в этой реплике. Выбор свадебного платья, дикого и неудобного — по настоянию отца. Вопрос невесты: "Зачем мне это?" — это вопрос поколения 20-летних. "Ты можешь одеться нормально?" — это вопрос поколения их родителей.

"Ковер убрать, заблюют". Свадьба проходит в местной столовой или доме культуры — неважно. Дом культуры, переоборудованный под свадьбу,— это и есть Россия в миниатюре. "Цыган не будет. Будет танец живота. Будет радостный смех".

И музыка.

Собственно, русская попса тут — главный герой фильма. Кажется, еще не снято такого точного фильма о ней. Она звучит тут, и именно с той нечеловеческой громкостью, и именно в любой момент, и заглушает собой все. Этот фон создает совершенный эффект реализма. Шуфутинский, Сердючка, Сергей Светлаков в качестве тамады (камео). Такое ощущение, что не люди, а именно эта музыка здесь танцует, что именно эта музыка тут играет свадьбу. Эта музыка стала уже самопорождающим механизмом: кажется, что она производит на свет всех этих людей. И люди рады растворению в этой музыке.

Отец невесты, бывший десантник, спрашивает Светлакова: "Ты вот скажи мне серьезно: Басков — гей?" Это опять же абсолютная точность — и важности вопроса, и серьезности интонации, с которым он поставлен.

Свадебный марафон — обряд выкупа невесты, казаки, десантники (с песней "Расплескалась синева, расплескалась"), отец невесты дарит новому родственнику парашютное кольцо — режиссера можно было бы заподозрить в умышленном нагнетании абсурда. Но режиссер ничуть не выдумывает — он просто идет строго по типовому сценарию свадьбы "все, как у людей". Нет обряда венчания, зато есть цыгане и танец живота. И вечный вопрос на свадьбе в 200-300 человек: "Кто все эти люди?"

Этого бы с лихвой хватило на фильм. Но автор докручивает сюжет — как говорят журналисты. И выходит на еще один виток обобщений. Молодожены тайком от родителей мечтают устроить альтернативную свадьбу — на корабле, договорившись с каким-то ушлым московским продюсером, и тот обещает — "за 400 или лучше за 700 тысяч рублей" (чтобы расплатиться с ним, приходится отдать ему только что подаренную родителями машину).

При попытке осуществления этот план грандиозно проваливается.

Идея такая: "сделать по-другому" в России принципиально невозможно. Получается все то же самое, только в другом антураже и за большие деньги. В этом "альтернативном пространстве" — все тот же грохот музыки (только модной), те же развлечения (только модные), вместо родственников — отчужденные холодные танцовщицы. А вместо брата-бандита — другие бандиты, постарше, которым этот бизнес принадлежит.

От этой "родни" никуда не деться. И изменить ничего нельзя: страна-то одна. А когда обе свадьбы соединяются в одну, когда начинается драка, и кому-то простреливают ногу, и приезжает ОМОН, и всех кладут,— ты понимаешь, что это тоже часть ритуала.

Но авторы фильма совершают и еще одно чудо. Несмотря на весь трагикомизм ситуации, тут случается нечто вроде катарсиса. Когда героев свадьбы запирают в автозак, где они ждут решения своей судьбы — мокрые, несчастные,— только в этот момент в них прорываются настоящие чувства. И когда они рыдают, уткнувшись друг в друга, ты подумаешь: неужели именно в такие минуты и проявляются в наших людях лучшие качества — сострадание, отзывчивость, благородство?

Вся российская жизнь, включая и такое явление, как свадьба, делается сегодня не для себя, а для других. Вся индустрия развлечений, вся попса существуют именно в формате "свадьбы". И даже музыка в любом кафе звучит именно со свадебным грохотом. Наше общество 20 последних лет подряд справляет одну бесконечную свадьбу. Мы все ее играем — непонятно, зачем, непонятно, с кем, сливаясь в долгом адском поцелуе с теми, кого видеть не хочется, кого стыдишься и презираешь, но вынужден терпеть. И эту свадьбу почему-то нужно продолжать и продолжать. Прорыв к человечности, к естественности у нас возможен только в патовой ситуации. Это русский парадокс: для прорыва к искренности нужно загнать ситуацию в тупик — и только тогда появляется что-то подлинное.