Российские власти столкнулись со спадом во внешней торговле и с оттоком капитала. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев обращает внимание на то, что Россия оказалась в мире, где экономическая глобализация проявляет признаки остановки.
Интерес к глобализации начиная с 1980-х годов нарастал прямо на глазах. В 2000 году канадский исследователь Филип Келли и американский исследователь Крис Олдс подчеркивали: "Озабоченность всем глобальным стала символической, если не сказать навязчивой, чертой нашего времени. Национальные политические лидеры постоянно используют глобальную риторику, чтобы оправдать шаги своих правительств в экономической и социальной сферах. В их речах глобализация представляется непреодолимой силой, которая неизбежно трансформирует экономику и общество во всех странах".
Экономические проявления глобализации включают в себя интернационализацию производства, резко увеличившуюся подвижность капитала, развитие промышленности через границы, рост финансовых рынков, распространение одинаковых потребительских товаров в отдаленных странах и массовое перемещение рабочей силы. Идеологические изменения включают в себя либерализацию торговли и инвестиций, дерегулирование, приватизацию и политическую демократию. Технологические изменения: информационные и коммуникационные технологии, которые сужают мир, переход от товаров к услугам. Наконец, культурные изменения — всемирная гармонизация вкусов и стандартов. "В целом глобализация,— писал израильский исследователь Арье Касович,— может быть определена как интенсификация экономических, социальных и культурных связей через границы. Глобализация — это комбинация соглашений о свободной торговле, интернета и объединения финансовых рынков, которая превратила мир в единый и очень конкурентный рынок". Одним из символов современной глобализации стал быстрый рост прямых иностранных инвестиций в мире. В 1986-1990 годах, в частности, они ежегодно увеличивались в среднем на 23%, в 1996-2000 годах — на 40%.
Как указывал в 2005 году гарвардский профессор Нилл Фергюсон, первая глобализация наблюдалась между 1880 годом и 1914 годом: улучшение транспортных коммуникаций привело к невиданному росту мировой торговли и интеграции финансовых рынков. Быстро улучшалось состояние мировых рынков акций и облигаций: инвесторы требовали все меньшей премии за риск. Между тем с экономической и политической точек зрения благодушие инвесторов было труднообъяснимо, потому что между крупнейшими торговыми державами имелись значительные противоречия.
Англия фактически отказывалась принимать немецкие товары. (Точно так же как в 2005 году США возродили протекционизм перед лицом все нарастающего потока китайских товаров.) Беззаботность инвесторов была тем более удивительна, что неуклонно возрастала цена на мировом рынке угля — так же, как в 2005 году, неуклонно росла цена на нефть. В 2006 году акции стран, относящихся к категории "развивающиеся рынки" (emerging markets) за год подорожали на 28,8% (в дополнение к 30,3% в 2005 году). Быстрый рост мирового производства в 2006 году и увлечение акциями и облигациями развивающихся стран вызвали к жизни новые теории относительно того, куда идет мировая экономика. Как только закончился 2006 год, американский исследователь Антуан ван Агтмал, известный тем, что изобрел сам термин emerging markets, опубликовал статью под названием "Промышленная революция 2.0".
Как пишет Агтмал, "в офисах компаний в Нью-Йорке и Токио руководители по-прежнему убеждены, что их технологии, дизайн и торговые марки — высшее достижение современной экономики. Однако все это по большей части пустые заблуждения. В самых разных отраслях, от производства стали и цемента до автомобилей и электроники, компании так называемого третьего мира постепенно опережают западных соперников. Будьте готовы к тому, что в вашу повседневную жизнь войдут огромные компании, о которых вы до сих пор никогда не слышали. Реальности сегодняшней глобализации, которая пока идет очень медленно и неохотно, в том, что аутсорсинг означает гораздо больше, чем просто перенос производства западными компаниями на шахты и фабрики за рубеж в поисках дешевой рабочей силы".
Как подчеркивает автор, сегодня южнокорейский Samsung — более популярная торговая марка, чем японская Sony. Эта корпорация имеет больший исследовательский бюджет, чем американская Intel, и ее прибыли превышают прибыли Dell, Motorola, Nokia и Philips. Мексиканская Cemex — крупнейшая цементная компания, действующая на территории США, вторая по размерам на территории Великобритании и третья в мире в целом. Газовые резервы российского "Газпрома" превышают совокупные резервы всех остальных компаний в мире, а ее рыночная капитализация превышает капитализацию компании Microsoft. В 1988 году существовало всего 20 компаний из стран, относящихся к категории "развивающихся рынков", годовые продажи которых превышали $1 млрд. В 2006 году их было уже 270, а у 38 компаний продажи превышали $10 млрд.
В 2007 году, несмотря на неплохие экономические результаты и явные признаки углубления глобализации, появились сомнения в ее перспективах. В самом начале года американский исследователь Рави Абделал в статье "Миновала ли свой пик глобализация?" отметил: "Не так давно экономическая глобализация — свободный общемировой поток капиталов, товаров и рабочей силы — выглядела неизбежной и неостановимой. Большинство правительств, казалось, охотно пользовалось реальными выгодами, происходящими из быстрых технологических изменений и операций на мировом рынке, и приступило к экономической либерализации. Политики усиленно готовили общественное мнение своих стран к постоянно растущей международной взаимозависимости и непрестанной конкуренции. Все политические дискуссии, во всяком случае в США, велись вокруг того, как приспособиться к новой, "плоской" Земле, где все, как на ладони. А потом начались финансовые кризисы 1990-х в Азии, России и Латинской Америке. Американский дефицит текущего платежного баланса — разница между тем, что американцы тратят за рубежом и тем, что они выручают за проданные там товары и услуги — взлетел до небес. Американский доллар уже упал и собирается падать дальше. Всеобщее распространение получил аутсорсинг, и американский средний класс утратил уверенность в завтрашнем дне. Историки вроде Нилла Фергюсона и Харольда Джеймса говорили, что предыдущая эра глобализации, которая продолжалась с 1870 по 1914 год, тоже казалась бесконечной, но она закончилась, и закончилась трагедией. Так может случиться и сейчас. Но случится ли? Подошла ли нынешняя эра глобализации к концу? Будет ли процесс интеграции продолжаться или остановится? Парадоксальный ответ: и да и нет. Технологическая революция, которая явилась движущей силой нынешней волны глобализации, продолжится... Однако на пути все облегчающихся и удешевляющихся коммуникаций будет возникать все больше барьеров. Институционная основа глобализации — правила, которые обязывают правительства держать свои рынки открытыми, а также изменения во внутренней и внешней политике, позволяющие властям всех стран проводить либерализацию экономики,— все больше ослабевает".
Как указывает Абделал, политики в США, Европе и Китае все с большей подозрительностью относятся к возможности капитала, товаров и людей свободно пересекать государственные границы. И энергоносители — самые глобализированные из всех товаров — стали объектом самого настоящего национализма, когда правительства, располагающие нефтегазовыми ресурсами, хотят все больше контролировать их или вообще иметь в государственной собственности.
Таким образом, можно сказать, что глобализация как процесс продолжается и даже ускоряется, но глобализация как идея быстро теряет популярность. Для удобства можно даже разделить понятия глобализации и интернационализации. Интернационализации, под которой следует понимать просто перемещение товаров, денег и людей через границы, а также налаживание заграничного производства, никакого замедления или кризиса не грозит. А вот глобализация, подразумевающая идеологический процесс устранения барьеров на пути глобального производства, столкнулась с явным замедлением, если не с кризисом.
Впрочем, не все исследователи согласны, что глобализация переживает кризис — и даже с тем, что она зашла так уж далеко. Британский исследователь Тим Харфорд отмечал: "Если вы проводите время в аэропортах или отелях, вам может показаться, что мир везде одинаков. Но это далеко не так, потому что страны по-прежнему очень отличаются друг от друга. Вы можете зайти в кафе Starbucks в Шанхае, но это кафе — не весь Шанхай, а Шанхай — не весь Китай. Миру придется пройти еще очень долгий путь, прежде чем он станет по-настоящему глобализированным, если под этим странным словом понимать "везде одинаковым"".
И вот сейчас положение с глобализацией (и участием в ней России) обстоит следующим образом. По итогам первого полугодия 2012 года внешнеторговый оборот составил $417 626 млн: темпы его роста снизились до 5,7% в годовом исчислении. Экспорт рос темпами в 6,7% годовых, а импорт — в 4,1% годовых. Российский ВВП рос темпами в 4,4% годовых. Таким образом, международная тенденция предыдущих лет в отношении России прервалась: темпы роста внешней торговли практически совпали с темпами роста экономики. По итогам прошлого года Россия заняла в мире седьмое место по экспорту и 16-е — по импорту.
Ситуация с российской внешней торговлей оказалась такой, что по сравнению с ней 2012 год выглядит очень удачным. В январе--мае прошлого года экспорт важнейших товаров рос темпами в 9,8% годовых (в том числе экспорт сырой нефти — 9,1%, металлов и изделий из них — 4,8%, оборудования и транспортных средств — 5%, продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья — 97,5%). А в январе--мае нынешнего года экспорт сокращался темпами в 5,2% годовых (экспорт сырой нефти уменьшился на 9%, металлов и изделий из них — на 4,3%, продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья — на 19,3%). Что касается экспорта продовольствия, то падение экспорта пшеницы составило 83% в годовом исчислении, кукурузы — 73,6%, риса — 57,2%, муки пшеничной — 41,6%.
Импорт важнейших товаров заметно замедлил рост. В январе--мае прошлого года было 5,6% в годовом исчислении, сейчас — только 2,8%. Рост импорта машин, оборудования и транспортных средств был 15,6%, а стал 0%. В целом внешнеторговый оборот России с основными торговыми партнерами сменил прошлогодний рост в 8,3% на падение в 2,4%. Со странами Евросоюза был рост в 9,7%, сейчас — падение на 0,2%. С Германией в прошлом году оборот увеличивался на 12,4%, в нынешнем году падает на 6,6%. Товарооборот с Францией как падал в прошлом году, так падает и в этом — соответственно на 14,3% и на 4,6%. С Китаем взаимная торговля сменила рост в 12,8% на падение в 1,1%.
Разумеется, в значительной степени это объясняется тем, что в европейских странах граждане и компании по-прежнему напуганы долговым кризисом и не склонны предъявлять большой спрос на импортные товары. Но объяснением может служить и изменение в торговой политике всех стран, и их отношение к глобализации.
По подсчетам исследовательской организации Global Trade Alert, начиная с 2009 года в мире каждый год вводится 400 новых протекционистских мер. Все более распространены меры, не связанные с тарифами и квотами. Как указывает организация, крупные развивающиеся страны, такие как Бразилия, Россия, Индия и Китай, сейчас демонстрируют более интервенционистский подход к глобализации, который основывается на проведении активной промышленной политики и государственном поощрении кредитов местным производителям, чтобы те могли встать на ноги. Промышленная политика выглядит более респектабельной, чем банальные тарифы и квоты, но она точно так же повышает издержки для потребителей и ставит в невыгодное положение иностранных конкурентов. По подсчетам исследовательской организации Peterson Institute, выдвигаемые в той или иной форме властями индустриальных и развивающихся стран требования, чтобы на рынке было побольше товаров отечественного производства, привело к сокращению международной торговли в 2010 году на $93 млрд.
Российские власти, как и власти других стран, отмечают, что вместо былого притока иностранного капитала наблюдается отток. Особенно заметно изменение дел с глобализацией в области международного движения капиталов. Если в 2007 году его глобальные потоки составляли $7 трлн, то сейчас только треть от этой суммы (см. график). Особенно это касается международного перетока капитала между банками. По расчетам McKinsey Global Institute, с 1990 по 2007 год он вырос в семь раз, достигнув $5 трлн в год, а сейчас составляет лишь $1,5 трлн. В основном это объясняется, конечно, недоверием банков друг к другу, но не в последнюю очередь также введением властями индустриальных стран различных ограничений на банковские операции.
Что касается развивающихся стран, то они вроде бы уже отказались от контроля за притоком и оттоком капитала, но теперь снова с готовностью его применяют. Как сказал заместитель председателя бразильского ЦБ Луис Перейра, когда Бразилия ввела налог на ввоз иностранного капитала в 2009 году, "никто не собирается ставить препятствие людям, которые вкладывают деньги в наши дороги и порты. Но если вы здесь просто потому, что управляете агрессивным хедж-фондом и по нашим гособлигациям можете получить 10% годовых, а по американским 0%, то это совсем другое дело".
Таким образом, и власти, и игроки на мировом финансовом рынке сейчас делают все, чтобы глобализация остановилась. Просто потому, что именно она довела мир до первой волны глобального финансового кризиса, и теперь они боятся второй. Да и история показывает (см. график ниже), что остановить глобализацию — вполне посильная задача.