Генпрокуратура выявила многочисленные нарушения при создании иннограда "Сколково". Ведомство заявило об угрозе нецелевого использования бюджетных средств в общей сложности на 125 млрд руб. Политолог Станислав Белковский и директор Центра политического анализа Павел Данилин ответили на вопросы ведущего Андрея Норкина.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
Генпрокуратура считает, что более 2 млрд руб., направленных на научные проекты, были израсходованы не по назначению.
— В последнее время приходят сообщения, что вроде как "Сколково" и прокуратура согласовали механизм устранения недостатков. Означает ли это, что даже можно не надеяться, что кто-то понесет реальную ответственность за содеянные вещи. Станислав Александрович, как вы думаете?
С.Б.: Это очень странная формулировка, потому что за гораздо меньшее в России отправляют в тюрьму на многолетние сроки. А тут пропали почти $4 млрд. и Генпрокуратура согласовала со "Сколково", как урегулировать ситуацию. Кажется, никому обвинение не предъявлено, никто не задержан, речь идет о каких-то там административных протоколах и штрафах.
С одной стороны, была задача показать несостоятельность проекта "Сколково" как в концептуальном смысле, так и в смысле нечистоплотности его топ-менеджмента и правительственных кураторов. С другой стороны, настоящей команды "фас", чтобы всех истребить, не поступало, поскольку понятно, что в конечном счете это ударит очень сильно по премьер-министру Дмитрию Медведеву, отцу-основателю иннограда "Сколково". Видимо, такой задачи сейчас пока нет.
— Нужно было показать несостоятельность и нечистоплотность кому?
С.Б.: Всем.
— Вообще всем?
С.Б.: И власти, и обществу. В целом, несмотря на то, что аппаратные приводные ремни этой интриги для меня достаточно очевидны – это руководство администрации президента, которое хочет сбросить "Сколково" с корабля современности, нельзя не признать, что аргументы против этого проекта существовали всегда. И достаточно убедительные. Начиная с того, что само размещение иннограда Сколково под Москвой на территории с весьма неблагоприятным климатом и сложно транспортной схемой было продиктовано в основном желанием ряда крупных землевладельцев Одинцовского района Московской области, включая Романа Абрамовича и Игоря Шувалова, пристроить по выгодной цене под "Сколково" свои земли, расположенные на нынешнем участке иннограда, вплоть до того, что при нынешнем развитии коммуникаций, интернета в нынешнюю информационную эру для создания новых качественных прорывных разработок в различных областях знаний, локализация специалистов в одном месте вообще не нужна.
Сама концепция Силиконовой долины радикально устарела. Поэтому если расследование Генпрокуратуры, пусть очень странно выглядящее внешне, поможет обществу осознать, что "Сколково" пора закрыть, лично я как гражданин России налогоплательщик и эксперт, плакать не буду.
— Павел Викторович, у вас какие мысли по этому поводу?
П.Д.: У меня они кардинально противоречат мыслям Станислава Александровича. Единственное, соглашусь с ним про выбор месторасположения центра. Я был тоже всегда против того, чтобы выбиралось Подмосковье, хотя я сам живу рядышком. Но очевидно, что в нашей экологической и транспортной обстановке, когда от МКАД идут выхлопы от миллионов автомобилей, — а "Сколково" размещается не так далеко от МКАД и там планируется нанопроизводство или производство лекарств, в такой экологической обстановке это был не лучший выбор.
Что же касается остальных вопросов, то я с господином Белковским не соглашусь, потому что той части нарушений, о которой я, по крайней мере, услышал, которые Генпрокуратура предъявляет "Сколково", часть не является банальным нарушением. Выделяется 50 млрд руб., причем выделяется опережающим финансированием. А куда их девать? На зарплаты их не направишь, потому что еще никого не набрали, на строительство не направишь, потому что строительство не началось. Вкладывали в депозиты под некоторый процент, чтобы не потерять хотя бы эти деньги. Это объяснимо?
— Объяснимо то, что сейчас приводит в пример господин Данилин? Вы можете это объяснить, господин Белковский?
С.Б.: По сути, из того, что мы читаем — а я привык читать то, что написано — речь идет сейчас о завышении в десять раз-- не в два, даже не в три — рекламных бюджетов, расходов на рекламные ролики.
— Я вам сейчас просто цифру приведу. На создание трех рекламных видеороликов, продолжительностью в минуту, 30 секунд и 10 секунд, было потрачено 54 млрд руб., если верить Esquire.
С.Б.: Да, почти $2 млн. Я все-таки, хоть и не специалист по рекламе, но понимаю, что это столько стоить не может, и оценка о десятикратном завышении, скорее всего, верна.
— Вы это все объяснить не можете, в отличие от господина Данилина?
С.Б.: Нет. Временно свободные средства вкладывались в вексели и находились на депозитах, это объяснить можно. Здесь моя точка зрения не противоречит точке зрения господина Данилина. Другой вопрос, насколько эффективным было это размещение с точки зрения анализа конкретных ставок и прочих финансовых результатов. Но десятикратного завышения рекламных бюджетов, безумные суммы на консультационные услуги — этого объяснить нельзя.
П.Д.: Есть очевидные вещи, о которых говорит Станислав Александрович. Есть очевидные именно преступления, когда за две минуты заплачено 50 млн руб. Это иначе не объяснить.
— Миллиардов.
П.Д.: Но есть объяснимые вещи. Нельзя объяснить с этой точки зрения те суммы, которые Илюша Пономарев получал. Но если мы послушаем Илью и этих товарищей, которые с ним этими деньгами распоряжались, то выяснится, что там уже деньги не только за лекции шли.
— Да, там все объясняется.
П.Д.: Это была оплата его услуг по налаживанию отношений с Массачусетским технологическим институтом.