Премьера кино
Овеянный легендами не меньше демонического главного героя, международный телекинопроект "Распутин" выходит в российский кинотеатральный прокат за подписью Ираклия Квирикадзе в качестве режиссера, хотя съемочным процессом руководила француженка Жозе Дайан. Поразительный результат русско-французско-грузинской кинематографической дружбы наблюдала ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Понятно, что весь фильм изначально был заточен под Жерара Депардье, любимого актера маститой телесериальщицы Жозе Дайан, у которой он уже много кого переиграл, включая Бальзака и графа Монте-Кристо. На Распутина Жерар Депардье давно облизывался, да и кто бы из нормальных актеров, достигнув соответствующего возраста и фактуры, не мечтал сыграть самую демоническую фигуру одной из самых кровавых мировых историй? Жерар Депардье абсолютно серьезен в своей искренней уверенности, что ему по силам превратить безнадежно опошленного героя скабрезных исторических анекдотов и популярных песен в трагическую личность, имеющую массу положительных качеств. Весь фильм исполнитель главной роли как бы пытается задаться риторическим вопросом, звучащим в последнем кадре, с тонущим в Мойке героем: "Был ли Распутин таким уж абсолютным злом?" И как Жерар Депардье верует в то, что берет новую актерскую высоту, так и его Распутин — человек глубоко верующий и по-своему нравственный. Он отговаривает Николая II (Владимир Машков) от участия в Первой мировой не из каких-то интриганских соображений, а из сочувствия к простому народу и действительно переживает, когда Романовы под давлением общественного мнения начинают его от себя отдалять: "Я всем несу любовь, меня бросили, словно собаку на мороз".
Возможно, некоторая излишняя серьезность отнимает у французского Распутина необходимую для объемного образа часть эмоциональных красок — о каких красках идет речь, можно представить, пересмотрев "Агонию" Элема Климова, где лучший российский (а то и мировой) Распутин в исполнении Алексея Петренко ходит по тонкой грани кривляния и юродства, которого французский актер под руководством французского режиссера себе ни капли позволить не может из уважения к русской истории. В результате французский Распутин запоминается не столько какими-то новыми оттенками демонизма и инфернальности или, наоборот, настоящей святости, в которой не сомневались его поклонники, а скорее любопытной формой носа, вызывающей фривольные ассоциации, особенно в том сексуальном контексте, в каком группа Boney M называла старца: "Russia`s greatest love machine" (разумеется, ни французская постановщица, ни российский режиссер монтажа не могут обойтись без натюрморта, на котором старец отдыхает на кровати с тремя голыми нимфами).
Во многом получившийся в "Распутине" клюквенный результат можно было предугадать, и складывается впечатление, что наиболее адекватные из участников проекта об этом результате догадывались если не на стадии прочтения сценария, но с первых съемочных дней, и почти у всей российской честной компании на лицах прочитывается некое подмигивание. Так и видишь, например, как Константин Хабенский (ювелир Арон Симанович, которого Распутин берет к себе помощником) хихикал каждый раз перед зеркалом, когда гримеры натягивали на него преувеличенно еврейский паричок. Наиболее комичной выглядит линия с заговорщиками, решившими спасти Россию от Распутина,— о князе Феликсе Юсупове (Филипп Янковский) и великом князе Дмитрии (Данила Козловский) авторы французской версии решили наконец прямо сообщить правду, выпустив их out of the closet: в юности у них "был короткий, но бурный роман", и на этом основании оба красавца то и дело развлекаются тем, что со значением смотрят в глаза друг другу, упершись нос к носу. Окончательно балаганный характер происходящее приобретает, когда Юсупов, приобретший в детстве привычку наряжаться в женское платье, начинает танцевать с Распутиным. После того как временно убитый Распутин падает вроде бы замертво, заговорщики принимаются радостно чокаться бокалами с возгласами: "За Россию!" "За императорскую Россию!" — тонко уточняет Феликс Юсупов, вызывая в памяти другой популярный кинематографический тост с двойным дном из фильма "Подвиг разведчика": "За победу!" — "За нашу победу!" Впрочем, еще более уместен тут был бы тост "Слава России!", в ответ на который с возгласом "Vive la France!" мог бы воскреснуть Жерар Депардье-Распутин и обняться со своими русскими коллегами, которые помогли устроить ему этот бенефис и осуществить давнюю мечту.