Кто-то из рок-журналистов остроумно заметил, что всемирную известность "битлы" получили благодаря экрану. Живьем ливерпульский квартет видели всего лишь тысячи, зато миллионы смотрели их в кино и по телевизору. С Дэвидом Боуи все произошло ровно наоборот. Он появился в кино уже будучи Зигги Стардастом, Алладином, Алмазной Собакой и Молодым Янки — дизайн альбомов обязательно включал очередной облик исполнителя, славящегося умением перевоплощаться в экзотические и сказочные создания.
Боуи часто и охотно пересказывает почти водевильные обстоятельства своего кинодебюта. Режиссер Николас Роэг попросил его прочесть сценарий фильма "Человек, который упал на землю". Боуи назначил встречу в своей нью-йоркской квартире и тут же обо всем забыл — в ту пору его доза достигала десяти граммов кокаина в день. Явившись домой через сутки, он с изумлением обнаружил режиссера, уютно устроившегося на кухне и готового к дальнейшему ожиданию.
"Человек, который упал на землю" появился в 1976 году. В экранизации фантастического романа Уолтера Тэвиса Боуи сыграл межпланетного пришельца, ворующего земную воду для спасения жителей далекой галактики. Позднее он утверждал, что, по сути дела, не играл ничего — хрупкий мутант с кроличьими глазами был самим Дэвидом Боуи, с помощью музыки и наркотиков активно вживавшимся в амплуа "чужого". "Нездешний" имидж так или иначе сопутствовал почти всем его большим киноролям, будь то прусский аристократ, чопорно фланирующий по Берлину 20-х годов в фильме Дэвида Хеммингса "Как жиголо", вампир-любовник с тысячелетним стажем, как в "Голоде" Тони Скотта, или белокурый бестия, разбивший самурайское сердце в фильме Нагисы Осимы "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс".
Нечто похожее он делал и в театре, играя поэта-анархиста Ваала из одноименной пьесы Бертольта Брехта или появляясь на бродвейской сцене в жутком гриме "человека-слона". Дело даже не в том, что в телеверсии "Ваала", поставленной в Германии Фолькером Шлендорфом, ту же роль исполнял Фасбиндер. И не в том, что история легендарного урода Джона Меррика впоследствии стала первой студийной работой Дэвида Линча. За слоями возрастного и характерного макияжа неизменно проступала главная тема актера-трансформатора: многоликость андрогина, его отчуждение от времени, места, внешности и пола.
Вероятно, поэтому экранную карьеру Боуи нельзя назвать особенно удачной. Кинематограф по определению был и остается искусством физической реальности, с которой Боуи долго и успешно боролся, синтезируя собственную плоть в некое художественное вещество. Характерно, что свои лучшие роли он нашел на рубеже 80-х, когда надел одну из самых "человекообразных" масок — плейбоя-бисексуала с пшеничной челкой и едва заметной строевой выправкой. Фильмы с его участием тут же обрастали культом, но больших сборов не делали и в фавориты кинокритиков не выбивались. Карнавальный грим Короля гоблинов, которого Боуи сыграл в сказочном триллере Джима Хенсона "Лабиринт", целый год служил объектом высоколобых издевок. С партнерами ему на экране везло (Катрин Денев, Том Конти, Рюиши Сакамото и даже Марлен Дитрих), а с режиссерами — не очень. После работы в "Человеке, упавшем на землю" он заявил, что больше никогда не будет сниматься с животными и у Николаса Роэга. По поводу Осимы высказался более сдержанно: "У этого парня проблемы с западным менталитетом. Японских актеров он натаскивал с ювелирной точностью, а когда дело доходило до нас с Томом Конти, просил: 'Джентльмены, сыграйте это в вашей обычной европейской манере'".
От собственных режиссерских амбиций Боуи навсегда избавил Джон Леннон. "Это же черт знает какая чернуха!" — вскричал экс-битл, прочтя сценарную заявку, в которой Иисус Христос в сопровождении козлоногих гребцов плыл на "Титанике" по волнам мертвого моря. Правда, несколько лет спустя Боуи всерьез увлекся немецким киноэкспрессионизмом и вознамерился сочинить оригинальный саундтрак к "Метрополису" Фрица Ланга, но и здесь его обошел Джорджо Мородер, первым выкупивший авторские права на переозвучание. Ему так и не удалось сыграть в экранизации романа Ричарда Мэтьюссона "Игра на полях господних" — из-под самого носа роль увел Том Вейц. С середины 80-х Боуи окончательно предпочел эпизоды и так называемые "камео" — короткие персональные появления в фильмах приятелей. Среди эпизодических ролей, впрочем, оказался не кто-нибудь, а Понтий Пилат из "Последнего искушения Христа" Мартина Скорсезе, обаятельный киллер в фильме Джона Лендиса "В ночи" и, конечно же, знаменитый агент-параноик, на секунду мелькнувший в багровом коридоре "Твин Пикс: Огонь, иди со мной".
Вот уже много лет критики периодически заявляют, что карьера Боуи завершена, а сам он наконец-то скинул последнюю маску. Всякий раз Боуи опровергает прогноз, словно ртуть перетекая в новую оболочку. Кинематограф так и не уловил закон, по которому живет это вечно изменяющееся тело. Но кто знает, может быть, именно сейчас, когда виртуальная реальность окончательно потеснила физическую, мы все-таки узреем истинный лик того, кто не отбрасывает тени даже в ослепительном луче кинопроектора.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ