Заповедник одержимых

Алла Шендерова посмотрела «Братьев Карамазовых» в МХТ

Вокруг еще фактически не вышедших мхатовских "Карамазовых" Константина Богомолова уже развернулась полемика о соответствии спектакля оригиналу. Обозреватель "Огонька" настаивает, что это все-таки Достоевский

Герои спектакля заключены в просторной, нелепо шикарной комнате, которая кажется то моргом, то чистилищем

Фото: Екатерина Цветкова, Коммерсантъ

Алла Шендерова

"Скажите, черт здесь живет?" — двое пьяных ментов, наряженных кубриковскими дебоширами из "Заводного апельсина", звонят в незнакомую квартиру. Дверь открывает седоватый парень, в котором посвященные с ходу узнают режиссера Богомолова. "Кто?" — переспрашивает он. "Черт",— гнусавят менты. "Ребята, идите на..." — беззлобно говорит Богомолов и закрывает дверь.

Эпизод, возникающий на экране в третьем действии — когда те же менты являются допрашивать Митю Карамазова, а тот поит их водкой и отправляет арестовывать черта (кто ж еще мог убить папашу Карамазова?),— становится ключевым в контексте шумихи вокруг спектакля, куда менее остросоциального и более философского, чем, скажем, богомоловский "Идеальный муж" (см. "Огонек" от 18.02.2013). Парадокс: "Муж" спокойно существует в репертуаре, а из "Карамазовых" сперва хотели что-то вымарать, отчего Богомолов даже объявил о своем уходе и закрытии спектакля. Теперь уже ясно, что играть премьерные спектакли будут, но режиссер, служивший последние полтора года в МХТ заместителем Олега Табакова, ушел с должности.

Что смутило художественное руководство театра, бог весть. Предполагаю, слухи о скандальности постановки основаны на "скандальности" самого романа, за который Богомолов рискнул взяться целиком, практически впервые со времен хрестоматийного мхатовского спектакля 1910 года. В новейшие времена ставились лишь отдельные главы — так возник легендарный "Брат Алеша" Анатолия Эфроса, а совсем недавно — "Мальчики" и "Брат Иван Федорович" Сергея Женовача.

Такого большого (во всех смыслах) спектакля в МХТ давно не было. Роман поставлен близко к тексту, но с учетом всех рефлексий на тему Достоевского; в итоге вышла масштабная фреска о заповедной стране, которую умом не понять, аршином общим не измерить, да и само время в ней течет по-особому. Постоянный соавтор Богомолова художник Лариса Ломакина соорудила на сцене громадный черный павильон: кафельные стены, кожаные диваны, в глубине — сверкающая барная стойка, она же кухня, где заправляет лакей Смердяков. По бокам — две выезжающие из стен плазменные панели (третья, огромная, висит над сценой), на них проецируются новости Скотопригоньевского ТВ и крупные планы происходящего на сцене. Когда видео выключают, на экранах появляются режиссерские ремарки, стилизованные под лубочную старину. "Богатый владелец питейных заведений и игорных домов приехал семейные неурядицы разрешить",— поясняет экран. Но никто никуда не едет — семейство Карамазовых рассаживается на диване. А в следующих сценах просто перемещается в другой угол — все действие романа происходит в одной черной гостиной, лишь иногда выплескиваясь в зал. Герои как будто заключены в просторной, нелепо шикарной комнате, которая нет-нет, да и покажется то траурным залом морга, то чистилищем, но чаще — той затхлой банькой с пауками, куда так боялся попасть после смерти Свидригайлов из "Преступления и наказания".

"Пошлость — это когда всерьез",— сказал как-то Богомолов. Он и делает спектакль как бы не всерьез, нашпиговав действие остроумными музыкальными гэгами: Митя дерется с папашей Карамазовым под "Родительский дом, начало начал...", половой в трактире энергично виляет задом под "Калинку-малинку", а отец Феофил на похоронах папаши, уложенного вместо гроба в солярий, затягивает женским голосом "Show must go on".

Грандиозной оказывается уже первая сцена — приезд Карамазовых к Зосиме (Виктор Вержбицкий). Похожий на младенца, старец разъезжает в инвалидном кресле, сказочным механическим голосом наставляя являющихся на экране просительниц, происходящее напоминает ток-шоу с прямым включением. И Зосима, и Карамазов (Игорь Миркурбанов) поначалу говорят будничной скороговоркой, но после, от случайной реплики Миусова, вспыхивает словесная дуэль двух демагогов. Зосима срывающимся тенором кричит о Боге, Карамазов же вдруг воздевает руки, сверкая золочеными манжетами, и хрипло, как Высоцкий, пропевает что-то о "рррусском мужике", поставляющем в "монастырррр" провизию.

Так, как играет артист Игорь Миркурбанов, надолго исчезавший из театра и вернувшийся в него благодаря "Идеальному мужу", у нас не играли уже давно. У него фантастическая голосовая партитура: глуховатый тембр мгновенно превращается в захлеб, хриплый рык или гнусавый плач. И точно простроенная пластика: большие руки с растопыренными пальцами цепко загребают воздух, ноги вот-вот пустятся в пляс, а текст — дословный текст Федора Павловича — обретает оскорбительную, почти нестерпимую мощь. И спектакль летит.

Виктор Вержбицкий, которому достался еще и Смердяков ("Исполняется роль сия артистом, Зосиму воплотившим",— подсказывают титры), превращает каждый выход в отдельный номер. Простодушен, весело-несчастен, открыт всем стихиям Митя — Филипп Янковский не играл в театре много лет, но его возвращение тоже на редкость значительно; Иван — Алексей Кравченко произносит 20-минутный монолог о детских страданиях в полной статике, на крупном плане (камера транслирует на экран лицо), но с такой внутренней силой, что зал звенит от напряжения. И Алеша — тишайшая, мощнейшая работа Розы Хайруллиной (еще одна актриса, признанная в Москве благодаря Богомолову). Эту галерею бесноватых и кликуш ("Карамазов", напоминает режиссер, переводится с татарского как "черный монах") дополняют бесы в женском воплощении, которым в программке даны говорящие прозвища: Катю-кровососа, одержимую гордыней невесту Митеньки, очень точно играет Дарья Мороз, а жадную, похотливую Хохлакову по прозвищу Кубышка — остроумная Марина Зудина. Есть еще лубочная Грушенька со смехом (Александра Ребенок) — пава в кокошнике, соблазняющая всякого, кто подвернется, и даже задирающая рясу уснувшему Алеше — само собой, из-под рясы хлынет божественный свет. И целая шеренга бесенят, включая мента Перхотина,— всех играет Максим Матвеев. С заключенным под стражу Митей он обращается в традициях казанской полиции (для борцов за нравственную чистоту академических подмостков уточним: Митю на сцене не насилуют — об этом сообщают титры, причем в витиеватой манере эротического романа).

Фокус в том, что вся эта густо заваренная постмодернистская каша лишь подчеркивает мрачность сюжета о сказочном городе, в котором люди жили-были, страдали-страдали, не смогли больше терпеть, да и превратились в бесов. Никого из них не жалко, зато очень смешно и страшно — за себя. "Говядина по-карамазовски!" — торжественно объявляет Смердяков, приглашая публику откушать на 40-дневных поминках папаши. Под звуки "Реквиема" Моцарта мертвый Карамазов вылезает из солярия. Изрядно перекошенный, с неподвижными глазами, он все так же охоч до женского пола — пройдет по залу и даже подарит кое-кому цветочки с собственной могилки. И закопошатся на экране черви — не могильные, а те, что завелись в свертке с деньгами убитого папаши, который Смердяков спрятал в дупле. "В монастырь иду",— добавит тот, признавшись в убийстве. И тут станет ясно, почему режиссер дал роли Смердякова и Зосимы одному актеру.

Дав Смердякову шанс перевоплотиться в Старца, Богомолов к финалу убьет и Митю, и Алешу, оставив Ивана до конца дней беседовать с чертом. А черт, приняв облик папаши Карамазова, только более осанистого, в строгом костюме, окажется не только философом, но и артистом — произнесет монолог, да еще споет, цепко вглядываясь в публику: "Я люблю тебя, жизнь! Я люблю тебя снова и снова..." Последним потрясением от "Карамазовых" становится то, как премьерный мхатовский зал, сплошь из випов, дружно хлопает черту в такт.

А между тем режиссер, сделавший, возможно, один из главных спектаклей о нашем времени, уже уехал в Польшу — ставить в Национальном театре Варшавы "Лед" Владимира Сорокина.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...