Премьера кино
Фото: filmz.ru
Фото: outnow.ch
Фильм "Грязь" (Filth) — четвертая попытка адаптировать для киноэкрана творчество шотландского постмодерниста Ирвина Уэлша. На этот раз кинематографистов вдохновил роман 1998 года, в России известный под названием "Дерьмо", во многом себя оправдывающим. Из каких фекалий может вырасти, не ведая стыда, неплохое кино, узнала ЛИДИЯ МАСЛОВА.
До сих пор вырастить розу на уэлшевском литературном навозе толком удалось только Дэнни Бойлу, который в 1996-м в уже ставшем классическим фильме "На игле" (Trainspotting) сумел передать красоту и, как ни парадоксально, героическую жизнеутверждающую философию, заключающуюся в принципиальном наркоманском отказе выбирать жизнь,— всю эту семью, работу, медстраховку, ипотеку и прочие атрибуты надежной социализации. Последовавший два года спустя "Кислотный дом" (The Acid House) Пола Макгигана уже не так поражал всей этой торчковой романтикой, и вряд ли можно считать удачной недавнюю попытку Роба Хейдона снова полюбоваться увлекательной личной жизнью наркоманов в экранизации сборника новелл "Экстази" (Irvine Welsh`s Ecstasy). Теперь приблизиться к установленной Дэнни Бойлом планке попробовал шотландский соотечественник Ирвина Уэлша молодой режиссер Джон С. Бэрд: "Грязь" — его второй полнометражный фильм после пятилетней давности дебюта "Касс" (Cass), байопика по автобиографии известного английского околофутбольного хулигана Касса Пеннанта, в тюрьме открывшего в себе писательский талант. По вполне реалистическому, прямолинейному и местами банальному "Кассу" ничто не предвещало, что из Джона С. Бэрда вдруг выйдет такой раскованный постановщик Ирвина Уэлша, активно презирающего традиции реалистического гуманизма и считающего, что лучший путь в душу героя лежит через кишечник, где постоянно требует пищи наделенный мыслями и чувствами ленточный червь.
Антигерой Джеймса Макэвоя в "Грязи" тоже, в сущности, паразит — коррумпированный полицейский, который делает вид, что расследует убийство какого-то никому не интересного японца, а на самом деле плетет сеть интриг, которая должна обезвредить потенциальных конкурентов героя в борьбе за повышение по службе. Как водится у Ирвина Уэлша, герой очень любит наркотики, но не намерен на этом основании выпадать из социальной жизни — напротив, кроме карьерных планов в родимой эдинбургской полиции у него есть мечта вернуть любимую жену (Шона Макдональд), которая умудрялась терпеть такого подонка, алкоголика, наркомана и развратника достаточно долго, чтобы родить от него дочку.
Симпатизировать герою Ирвина Уэлша довольно трудно, да и такой задачи писатель, похоже, не ставил, зато с актерской точки зрения роль человека, постепенно утопающего в дерьме, в том числе и собственном, просто подарок — и Джеймс Макэвой использует его с бесстрашием артиста, понимающего, что такой шанс может вообще выпасть раз в жизни. В его глазах как будто действительно отражается вся та грязь, с которой полицейский сталкивается по долгу службы, притом что на экране-то собственно никакой особой грязи и нет. Джон С. Бэрд скорее тяготеет к визуальной нарядности, и в этом плане поклонники уэлшевского отсутствия брезгливости (которое можно при желании считать смелостью и бескомпромиссностью) могут упрекнуть режиссера в сглаживании острых углов и украшательстве — в сравнении хоть с физиологичным первоисточником (тщательно расписывающим, на каких интимных местах у ежестранично снимающего штаны героя прыщи, а на каких — экзема), хоть со знаменитой сценой с нырянием в унитаз из "Trainspotting", разворачивающейся в самом грязном туалете Шотландии. Правда, режиссер "Грязи", долго не томя зрителей, сразу лихо вставляет в повествование откровенные сексуальные сцены, но и их может назвать грязными лишь зритель, оболваненный пуританским Голливудом, где несчастные актрисы словно рождаются и умирают в бюстгальтерах, так ни разу их и не сняв. Более того, в беспорядочной половой жизни героя, которая в романе несколько утомляет, автор экранизации все-таки пытается разглядеть какой-то смысл: тут в сексуальных сценах лицо партнерши неизменно обдолбанного полицейского сменяется разными другими лицами, в том числе и мужскими,— друзей, коллег и начальства. Не то герою кажется, что он трахает весь мир, не то, что весь мир его трахает,— и ощутимая в фильме тонкость грани между этими двумя состояниями главная, наверное, заслуга режиссера и актера, у которого получился не просто лишенный минимальных положительных качеств "оборотень в погонах", а страдающий эгоист, рефлексирующий мерзавец, который, хоть и видит вокруг, даже в зеркале, в основном свиные рыла, в финальных титрах тем не менее вдруг предстает чистеньким, розовеньким анимационным поросеночком.