За год российская экономика попробовала разные состояния — от "технической рецессии" до "роста, неотличимого от стагнации",— и в конце концов остановилась.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
"Мы ожидали замедления роста, но это хуже наших ожиданий" — эти слова замминистра экономики Андрея Клепача, сказанные 25 февраля, могли бы стать эпиграфом к тексту об экономических итогах любого из последних 12 месяцев, да и года в целом. Или, если угодно, эпитафией для любого из пяти прогнозов, подготовленных Минэкономики с сентября 2012 по ноябрь 2013 года. Но в конце февраля этого еще никто не знал наверняка. Еще можно было утешать себя тем, что данные о январском сокращении ВВП (минус 0,3% к декабрю 2012-го с учетом сезонного и календарного факторов) — статистическая неточность, что начало года непоказательно, что все наладится и 1,6% экономического роста в годовом исчислении будут забыты как страшный сон.
Весной надежды на ускорение растаяли. Минэкономики назвало базовым прогноз, предполагавший рост ВВП всего на 2,4% (для сравнения: в предыдущем, декабрьском, варианте было 3,6%, а в том, что закладывался в основу бюджета,— 3,7%). Стагнация, прикрытая вывеской "умеренно-оптимистического сценария", стала официально признанным фактом. Рано или поздно с этим надо было что-то делать. И правительство решилось на радикальный шаг: сменило одного министра экономического развития на другого. На того, у которого хватило смелости уже в августе понизить прогноз роста экономики в 2013 году до 1,8%.
Вот только устранить причины торможения экономики не в состоянии ни отдельный министр Алексей Улюкаев, ни все правительство. Им, правда, удалось заморозить тарифы естественных монополий, исходя из предположения, что в результате у остальных компаний останется больше денег и они инвестируют эти средства в развитие. Но результат может оказаться противоположным ожидаемому, поскольку без ответа остается главный вопрос: почему это вдруг компании должны начать вкладывать в Россию то, что можно с большим удовольствием инвестировать за ее пределами?
Для ответа на него недостаточно (хотя полезно) подняться в глобальном рейтинге регулирования бизнеса Doing Business на 20 строк. Надо бы еще, чтобы частная собственность была защищена, полиция обеспечивала безопасность граждан, суды были справедливы, чиновники — честны, законы — разумны. Но законы печатает "взбесившийся принтер". И судебная реформа, кажется, направлена отнюдь не на распространение лучших практик. А предприниматели, рассуждая о том, что нужно менять в условиях ведения бизнеса, часто говорят о качестве госуправления и особенностях экономической модели. И опасно близко подходят к суждениям, наказуемым по ст. 282 УК РФ.
Памятуя об этом, мы, очевидно, не можем не пожелать долгих лет жизни модели, которая сумела похоронить донельзя пессимистичный, как казалось в августе, прогноз Минэкономики: под конец года ожидания роста ВВП пришлось понизить до уровня 1,4%, поскольку итоги января-октября превратили прежнюю "страшилку" в недостижимую мечту. Промышленность показала чистый ноль. Инвестиции сократились на 1,2%. Оборот розницы увеличился лишь на 3,8% против 6,7% в 2012 году — не спас даже резкий рост зарплат в госсекторе. И даже если к концу года сыграет свою роль октябрьское решение "Газпрома" увеличить инвестиционную программу на 2013 год на 320,7 млрд руб., от стагнации это не спасет. Просто подчеркнет, что в экономике не заметно других инвесторов, кроме государства.
У государства как на грех денег на это нет. В 2014 году в дело пойдет Фонд национального благосостояния — в сочетании с другими факторами это может обеспечить стране 1-2% роста ВВП. Минэкономики оптимистично думает, что даже 2,5%, но в долгосрочной перспективе ведомство все равно ждет снижения темпов роста до 1,6%. Реализация этого сценария станет лучшим подтверждением жизнестойкости российской экономической модели, обладающей уникальной способностью — генерировать уверенный застой.