Скачка не будет

Старший экономист Всемирного банка Сергей Улатов и экономист Сергей Гуриев — о том, что будет с ростом российской экономики

Экономическое торможение — проблема, с которой столкнулась страна в этом году. Как будем жить и на что рассчитывать, выяснял "Огонек"

Власть впервые за много лет признала: российская экономика теряет темпы развития. Министерство экономического развития несколько раз снижало прогнозные оценки роста ВВП в текущем году. В августе — до 1,8 процента. В декабре — до 1,4 процента. В конце года Всемирный банк снизил свой прогноз роста российской экономики до 1,3 процента.

Комментарий главы правительства на происходящее был вкусовым: он охарактеризовал ситуацию как "кислую".

Президент Путин, выступая на конференции ОНФ, признал: "Сегодня мы, к сожалению, столкнулись с тем, что на нашей экономике отражается то, что происходит уже несколько лет в мировой и, что самое для нас плохое, в европейской экономике... Рецессия, которая там в течение нескольких лет уже сложилась и продолжается, до нас тоже в известной степени докатилась. У нас рост по сравнению со многими странами Евросоюза, но рост, недостаточный для исполнения всех наших задач".

Сергей Глазьев, советник президента России по вопросам региональной интеграции, на объективные трудности откликнулся оптимистичной статьей: "Сегодня либертарианцы признали свою беспомощность в организации подъема экономики, навязывая стране инерционный сценарий вялотекущей деградации. Официальные проектировки ежегодного прироста ВВП не выходят за пределы 1-3 процентов при минимально необходимых для устойчивого роста и достижения поставленных президентом России целей модернизации и развития экономики 6-7 процентов... Объективно при правильной политике государства и хорошей предпринимательской активности российская экономика может расти в среднесрочной перспективе темпом 6-8 процентов в год с ежегодным наращиванием инвестиций на 15 процентов, в том числе в приоритетных направлениях роста нового технологического уклада — на 35-50 процентов. Это обеспечивает своевременное достижение целей, поставленных президентом в известных указах от 7 мая прошлого года".

Но помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов в прозвучавших на прошлой неделе оценках был куда более сдержан: "Год назад, зимой 2012 года, был принят целый комплекс мер по ускорению экономического роста. Пока мы ускорения экономического роста не видим, возникает вопрос — что происходит?"

Вопрос актуальный. С ним "Огонек" обратился к независимым экспертам — старшему экономисту Всемирного банка Сергею Улатову и экономисту Сергею Гуриеву.

Сергей Улатов: "Наш фактор роста — производительность труда"

Российская экономика выходит на новую траекторию роста. Еще год назад 5-6-процентный годовой рост казался возможен. Но сейчас очевидно, что более чем на 3 процента в год в долгосрочной перспективе экономика расти не в состоянии. Темпы роста инвестиций слабые, потребление домохозяйств тоже замедляется. В такой ситуации попытки стимулирования спроса могут привести либо к росту инфляции, либо к оттоку капитала. Экономического скачка не будет. Это надо осознать и с этим жить.

Главная наша особенность — низкая диверсификация экономики и чрезмерная зависимость от цен на ресурсы. Вряд ли мы в ближайшее время сможем так изменить наш экспорт, чтобы избежать отрицательного влияния ценовой волатильности.

Другая проблема — относительно высокая стоимость важнейших факторов производства, в частности заемных средств и рабочей силы. В развивающихся странах Юго-Восточной Азии это все обходится гораздо дешевле, поэтому туда и идут инвесторы. А нам надо каким-то другим способом доказывать свою инвестиционную привлекательность. Конечно, надо улучшать инвестиционный климат. Но это общие слова. А задачу повышения эффективности производства за год не решить, это дело очень долгое.

У нас есть конкурентные преимущества — богатые сырьевые ресурсы. Но при этом стоимость электроэнергии — как в США, бензин дороже, чем в Юго-Восточной Азии. Причина в том, что у нас очень монополизированные рынки. И это мешает производителям использовать наши преимущества. Есть ведь примеры стран, которые разумно используют природные ресурсы,— Норвегия, Австралия, Чили. Мы пока этого не делаем.

Многие думают, что любые изменения в экономике экзогенны, то есть можно какими-то специальными мерами повлиять на ситуацию. Это справедливо лишь отчасти, потому что есть вещи, которые изменить указами невозможно. Мы — потребители, производители, инвесторы, все экономические агенты — лишь "актеры в экономике". И наше поведение выстраивается в соответствии с условиями, в которые нас поставили. Мы приспосабливаемся к условиям, а не наоборот. Правовая, институциональная, культурная среда определяет наше поведение. Если вы хотите, чтобы рыбы в аквариуме плавали правильно, надо сменить воду, а не рыб. Но это уже вопрос не экономический.

До 2008 года мы жили в условиях высокого роста. И это создавало ощущение эйфории, казалось, что та экономическая, социальная и политическая модель России была правильной. Россия стала страной с высоким уровнем дохода на душу населения. А потом кризис расставил все на свои места. На самом деле экономика был нездоровой, ее рост основывался на благоприятном стечении факторов. А все фундаментальные проблемы как были, так и остались. Теперь настало время их решать.

Сейчас Всемирный банк начинает проект, связанный с оценкой качества экономического роста и его влияния на разные слои населения. Мы будем уделять особое внимание более бедным слоям. Для России это очень актуально, потому что эти люди являются самыми уязвимыми. В России бедных относительно немного, 11-12 процентов, но много тех, которые находятся у границы бедности и в результате экономического шока опять могут оказаться бедными.

В кризис 2008 года власти России поддерживали именно эти слои населения за счет различных дотаций, трансфертов и т.п. В более значительной степени тогда пострадал средний класс. Сократилась его численность, уменьшились доходы. Я думаю, что это может повториться: государство будет поддерживать бедных и слабых, а не сильных и самостоятельных.

От стагнации экономики могут пострадать и наиболее бедные регионы. У нас в стране очень велики региональные диспропорции и много регионов, где уровень бедности выше, чем в целом по России.

По прогнозам Всемирного банка на 2014 год, в России темпы роста будут немного выше. Это связано с восстановлением мировых рынков. При этом, однако, большинство аналитиков прогнозирует некоторое снижение цен на нефть, потому что увеличится предложение за счет добычи сланцевой нефти в США и в других странах-экспортерах. Следовательно, вопросы равновесия платежного баланса и государственного бюджета будут более актуальными. Мы будем еще более зависимы от цен на ресурсы.

Что касается валютного курса рубля, то он будет по-прежнему испытывать давление и продолжится его плавное снижение. Причин для резкой девальвации не видно, поэтому к изменениям курса надо относиться спокойно и не бегать в банки за своими сбережениями при малейшем колебании.

В России есть неиспользованный фактор роста — производительность труда. Сегодня разрыв по производительности труда с передовыми странами составляет около 60 процентов. Говоря другими словами, мы можем увеличить эффективность в два с половиной раза, но для этого надо изменить экономическую среду. Это долгосрочная программа, требующая не латания дыр, а комплексной работы по проведению институциональных реформ, которые долгое время откладывались.

Сергей Гуриев: "Рецепт лечения: не врать и не воровать"

Я согласен с властями в оценке нынешней экономической ситуации в России. Долго говорили о том, что проблемы связаны с состоянием глобальной экономики. Но она растет быстрее, чем ожидалось, поэтому власти честно признают, что проблема кроется внутри страны. И эта проблема — плохой инвестиционный климат. Мы вполне можем расти более высокими темпами. Но все больше усиливается разочарование предпринимателей и инвесторов, которые не видят реального улучшения условий для бизнеса.

Жаль, конечно, что экономическое развитие происходит медленнее, чем могло бы быть. Но Россия никуда не денется. И я убежден, что рано или поздно она станет процветающей капиталистической страной с эффективными независимыми правовыми и политическими институтами. В этом году мы продвинулись в рейтинге Всемирного банка "Doing Business" к 92-му месту из 189. Хотя это продвижение небыстрое и, возможно, в следующем году оно замедлится.

Не нужно думать, что Россия находится в катастрофическом состоянии. Действительно, экономика не развивается. Но ведь нет ни гражданской войны, ни голода. Россия — страна с высоким уровнем доходов населения. Она вполне может, если захочет, вступить в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в этот клуб развитых стран. Но вступление в такую организацию требует серьезных обязательств по развитию конкуренции, улучшению корпоративного управления, прозрачности государственной власти. Вступление в ОЭСР — важная веха, которая будет свидетельствовать о мировом признании России как развитой страны.

В России нет традиций демократии и свободы. Многие наши граждане не верят, что можно построить работающую судебную систему и некоррумпированную власть. Но другие страны тоже начинали с такого же состояния, но прошли большой путь и добились многого. У нас будет то же самое, если не в следующем году, то в обозримом будущем.

В России очень высокий уровень образования людей. У нас удачное географическое и геополитическое расположение. Есть богатейшие природные ресурсы, включая сельскохозяйственные угодья. Россия ничуть не хуже других стран, которые вошли в число развитых на протяжении последних 50-100 лет.

Главный рецепт лечения: не врать и не воровать. Если у нас будут честные чиновники, то выяснится, что у российской экономики есть огромный потенциал развития. Нужны ли нам инфраструктурные мегапроекты? Конечно, у нас есть проблемы с инфраструктурой. Но можно сделать гораздо больше, если на этих проектах не будут разворовываться бюджетные средства.

Борьба с коррупцией в других странах нередко становилась поводом для сведения политических счетов. У нас такой проблемы нет — в руководстве находятся представители одной политической силы. И очевидно, что главным сигналом реальной борьбы с коррупцией было бы расследование коррупционных дел на самом верху. Борьба с коррупцией не обязательно должна быть жестокой. Но наказание должно быть неотвратимым.

Нужно бороться с людьми, которые нарушают законы. Но и законы должны меняться. Государство должно выходить из экономики и как можно меньше в нее вмешиваться. Тогда будет меньше возможностей для бюрократов брать взятки.

Наконец, Россия должна ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции. Саму Конвенцию наша страна подписала одной из первых. За исключением 20-й статьи. А в ней речь идет о том, чтобы признать уголовно наказуемым деянием незаконное обогащение государственных служащих. Вот этого мы пока не сделали.

Стагнация может длиться сколь угодно долго. Рано или поздно это приведет к тому, что в бюджете кончатся деньги. Так было с Советским Союзом, так происходит сейчас на Украине. Пока у России есть деньги и в Резервном фонде, и в Фонде национального благосостояния. Можно сокращать бюджетные расходы по тем статьям, которые не вызовут протестов населения. Но потом неизбежны политические изменения.

Все будет зависеть от того, как на стагнацию отреагируют российские власти, какую бюджетную политику они изберут. Сейчас металлурги жалуются, что им тяжело. Обсуждается вопрос о помощи им за счет бюджета. Но может получиться так, что металлургов правительство спасет, а пострадают пенсионеры или учителя. Общий пирог сокращается, а кому именно достанется меньший кусок — это зависит от политических приоритетов.

Подготовил Александр Трушин

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...