Дело о покупке имиджа оптом

150 тыс. франков распорядился ежегодно выделять Николай II в 1901 году для подкупа французских газет, чтобы избежать негативных публикаций о Российской Империи. Однако временами и этой весьма значительной суммы оказывалось недостаточно, и из денег, полученных при размещении очередного русского займа за рубежом, выделялись дополнительные средства на то, чтобы французская печать ничего не сообщала о неприятных событиях в России. К примеру, о кровавом подавлении революции 1905-1906 годов. Большевики, громко критиковавшие царское правительство за подкуп буржуазной прессы, пошли тем же путем. Причем действовали порой с еще большим размахом.

ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ

Визит с неожиданным завершением

Отечественная история знает немало примеров, когда блестяще задуманные внешнеполитические акции приносили совершенно неожиданные для их организаторов результаты. Взять хотя бы официальный визит императора Николая II во Францию в 1901 году. Задумывался он как демонстрация непрестанно укрепляющегося русско-французского военного сотрудничества. Императорская чета 5 сентября 1901 года (по старому стилю) прибыла на своей яхте "Штандарт" в Дюнкерк, где ее встречал президент Франции Эмиль Лубэ. А вслед за тем Николай II присутствовал на больших маневрах армии-союзницы в Бетени.

Русская печать с восторгом сообщала о реакции французских газет на визит императора:

"Неизгладимое, утешительное впечатление, произведенное во всей Франции посещением Русской Императорской Четы, красноречиво отражается во множестве газет. Газета "Temps" заявляет, что новый приезд Русского Императора был предназначен главным образом армии и флоту, и поэтому программа была почти исключительно военная. Три главных номера программы состояли из морского смотра в Дюнкирхене, присутствия Императора на маневрах и смотра в Бетени. "Похвалы, высказанные дружественным и союзным Государем нашей армии,— говорит газета,— проникли в самые сердца всех французов. Полные патриотизма речи, которые произнес президент республики, были точным выражением единодушных чувств страны и официальных представителей нации". Газета "Republique" помещает восторженную статью, где, между прочим, говорит: "Никогда не раздавались более прекрасные мирные речи после более великолепных зрелищ. Характерной чертой последнего свидания и произнесенных на нем речей является полная откровенность, проникнутая гордостью, откровенность справедливости и гордость силы. Франко-русский союз посвящен культу мира, намерения обеих наций благородны и миролюбивы и охраняют жизненные силы"".

В восторге был и сам император, который, покидая Францию, отправил следующую телеграмму президенту Лубэ:

"Под ярким впечатлением нескольких дней, проведенных во Франции, Императрица и Я хотим еще раз, покидая французскую землю, выразить вам те чувства, которые нас одушевляют. Глубоко тронутые, Мы просим вас, господин президент, принять Нашу искреннюю благодарность и быть ее истолкователем перед всеми, кто с трогательным радушием принимал участие в тех чувствах, которые Нам были выражены. Мы шлем всему французскому народу, столь любимому и ценимому Россией, Нашу искреннюю благодарность и присоединяем к ней Наши горячие пожелания. Николай".

Казалось бы, для укрепления русско-французского согласия сделано все возможное, и в ближайшее время ничто не сможет омрачить взаимоотношения двух стран. Однако всего через несколько недель после окончания визита министр финансов Российской Империи С. Ю. Витте доложил императору о пагубной тенденции, наметившейся в публикациях французской прессы:

"В последнее время, после посещения Вашим Императорским Величеством Франции, в некоторой известной части французской прессы появился ряд статей с весьма резкими нападками на Россию, на ее внутреннюю политику и, в особенности, на ее финансовое и экономическое положение".

Отчасти, как следовало из доклада Витте, эта смена настроения французской прессы вызывалась желанием привлечь внимание читателей, немалую часть которых составляли те, кто купил облигации русских займов и как любой мелкий вкладчик болезненно реагировал на любую негативную информацию, которая может отразиться на прибыльности русских ценных бумаг:

"Нападки в этом последнем направлении наиболее сильны и резки, так как авторы враждебных России статей не без основания думают, что к положению русских финансов мелкие французские капиталисты, среди которых размещено значительное количество наших фондов, относятся с особым интересом и вниманием, и что, действуя на эту сторону, они легче всего могут посеять смятение среди легковерной и легко волнующейся французской публики, вызвать колебания курса русских бумаг на парижской бирже и, в конце концов, причинить беспокойство и своему, и русскому правительству".

Однако, как писал С. Ю. Витте, это была далеко не единственная причина начавшейся в газетах антирусской кампании:

"Причины столь быстро и внезапно предпринятого газетного и журнального похода на Россию довольно сложны и разнообразны, и я позволю себе отметить лишь главнейшие".

Кампания с ожесточением

Самой важной из упомянутых причин министр финансов считал непрекращающуюся политическую борьбу во французской элите:

"В основе всей поднятой газетной бури, прежде всего, лежит постоянная борьба за власть различных партий французского парламента, бесконечные счеты французского правительства со своей оппозицией. Последняя прекрасно понимает, что посещение Вашим Императорским Величеством Франции высоко подняло престиж нынешнего Президента республики и сильно укрепило положение и влияние находящегося у власти министерства. Теряя надежду на быстрое свержение, последнего и желая хотя сколько-нибудь сохранить под собой почву, враждебные министерству элементы стараются во что бы то ни стало умалить значение важного факта посещения Русским Императором дружественной республики, стремятся придать этому высокому знаку франко-русского союза совершенно иную окраску, обидную и для своего, и для русского правительства, способную на оба эти правительства бросить неблагоприятную тень. Отсюда искусно сочиненные и весьма усиленно распространяемые статьи о том, что положение русских финансов весьма плохо и что для спасения их русский министр финансов осмелился посоветовать своему Государю ехать во Францию подготовлять почву для нового займа".

Кроме того, как докладывал императору Витте, во Франции нашлось немало тех, кто ждал от визита гораздо большего:

"Вокруг указанной основной причины,— борьбы французских политических партий,— группируется ряд других, второстепенных. Сводятся они главным образом к тому, что в среде французского общества имеются отдельные категории лиц, по разным побуждениям и разным причинам недовольных Россией и стремящихся всеми мерами распространить это недовольство возможно широкой волной по всей Франции. Прежде всего, русским правительством и в особенности русским министром финансов недовольны французские виноделы и виноторговцы, желавшие извлечь свои материальные выгоды из посещения Вашим Императорским Величеством Франции, надеявшиеся исходатайствовать уничтожение или, по крайней мере, понижение наших пошлин на французское вино и обманувшиеся в этом ожидании".

Кроме того, как писал Витте, ждали гораздо большего и те инвесторы, которые вложили средства в предприятия в России, ныне находящиеся в тяжелом положении или прогоревшие:

"Вторую, не менее многочисленную группу составляют мелкие французские капиталисты, которые в погоне за быстрой наживой скупили паи и акции сомнительных предприятий, основанных в России бельгийцами исключительно с целью спекуляции. Когда эти предприятия, не обеспеченные оборотными средствам и созданные без всякого коммерческого расчета, управлявшиеся нехозяйственным образом, стали клониться к упадку, ко мне начали поступать настойчивые ходатайства о выдаче из русского Государственного банка ссуд для их поддержания. В подобных ходатайствах пришлось систематически отказывать, и в результате создалось в среде пайщиков сильнейшее недовольство мероприятиями министра финансов, который в их глазах явился главным виновником убытков, понесенных ими от увлечения спекуляциями бельгийцев в России. Необходимо при этом заметить, что указанная группа мелких французских финансистов имеет влияние даже на самое французское правительство,— влияние настолько сильное, что, когда возник вопрос о поддержке одного из наиболее крупных финансированных ими в России предприятий,— Брянского завода,— то мне пришлось считаться с такими настойчивыми ходатайствами французского министра финансов, что для сохранения добрых отношений с французским правительством я признал за лучшее оказать в виде исключения поддержку названному заводу, о чем вместе с сим мною и представляется Вашему Императорскому Величеству особый доклад".

Витте сообщал и о том, кто служит источником информации о затруднениях русской экономики,— русские же эмигранты и путешественники:

"Не имея возможности открыто выражать свои взгляды и убеждения в отечестве, лица эти, попадая во Францию, где теперь с таким интересом относятся к России и потому так охотно их слушают, дают волю своему накипевшему неудовольствию и изливают его в созданных собственною фантазиею рассказах о произвольности и непорядочности действий русского правительства... Рассказами этими пользуются журналисты, враждебные не столько России, сколько существующему французскому правительству, и передают затем их в печати с еще большими искажениями истины, прекрасно понимая, что небылицы, возведенные на русское правительство, подрывают престиж и их собственного министерства, стоящего за самый тесный союз с Россией".

Особое значение, как считал министр финансов, имело то, что источниками информации для антироссийской прессы служили, помимо революционно настроенных эмигрантов, высокопоставленные русские чиновники, не согласные с действиями правительства:

"Принявшая во Франции в последнее время значительные размеры агитация русских против Росси и составляет весьма печальное явление, и тем более грустно, когда к ней, не отдавая, очевидно, себе надлежащего отчета, иногда примыкают лица, занимающие высокое положение в нашей служебной иерархии. Тогда агитация эта в глазах иностранцев получает особое значение, так как рассказы подобных лиц, в сущности лишь желающих блеснуть перед иностранцами своим оппозиционным образом мыслей, принимаются за сведения, сообщаемые из самого достоверного источника. Я не считаю себя вправе умолчать пред Вашим Императорским Величеством, что и в той агитации, которая в настоящее время ведется во французской печати против России, по-видимому, недобрую службу сослужил своему отечеству находившийся в отпуску в Париже... генерал Богданович".

Согласие с сожалением

Как писал императору С. Ю. Витте, антирусская кампания во французской печати не могла нанести прямого ущерба экономике России, когда бюджет страны, роспись расходов, несмотря на мировой кризис, сводится с профицитом:

"Всей этой с таким ожесточением ведущейся против России газетной агитации я лично не придаю серьезного значения. Экономическое и финансовое положение Империи Вашего Величества устойчиво и твердо, и не газетным статьям поколебать его основы. Я не считал бы даже нужным публиковать какие-либо официальные возражения против возводимых на русские финансы напраслин. Через два месяца появится мой официальный всеподданнейший доклад о росписи на 1902 год, и из него весь свет убедится, что, несмотря на напряженное мировое положение и на все невзгоды последних лет, пережитые Россией, и золота у нас не уменьшилось, и бюджет по-прежнему уравновешивается с излишком".

Однако, как отмечал министр финансов, если кампания не будет остановлена, экономические последствия неминуемы:

"Но, высказываясь в таком смысле, я не могу не стремиться к устранению всякого возможного ущерба для русских финансов. Между тем, банкир Hoskier, а затем и агент министерства финансов в Париже действительный статский советник Рафалович сообщили мне, что газетная агитация принимает весьма значительные размеры и может создать серьезные биржевые осложнения для русских ценностей на французском рынке. Оба названные лица, со своей стороны, советовали для устранения подобных нежелательных последствий немедленно же воздействовать на прессу, причем Рафалович сумму необходимых для этого в течение года затрат определил в 150-160 тыс. франков".

Витте писал, что испытывает сомнения по поводу такого шага и потому поинтересовался мнением авторитетных финансистов:

"Продажность французской прессы есть факт общеизвестный, и с тех пор как доверием Августейшего Родителя Вашего и Вашего Императорского Величества я занимаю пост министра финансов, ко мне непрерывно под разными формами и предлогами поступают ходатайства о субсидиях со стороны французских журналистов самых разнообразных лагерей. До сих пор подобные ходатайства я старался отклонять, но мне небезызвестно, что в сущности ни один наш заем во Франции не обходился без воздействия на прессу, которое производилось банкирами, реализовавшими займы. Получив приведенное извещение Hoskier'а и Рафаловича, я всеми мерами хотел избегнуть рекомендуемого ими средства и поэтому прежде каких-либо решительных по этому поводу распоряжений предложил действительному статскому советнику Рафаловичу спросить мнения французского министра финансов, заместителя нашего посла в Париже и барона Ротшильда. Из полученного ныне ответа видно, что все названные лица прямо или косвенно рекомендуют воздействие на прессу как единственное средство борьбы против той недостойной кампании, которая ведется теперь против России".

Витте просил императора утвердить необходимые, по мнению министра, меры:

"По получении такого ответа я предписал действительному статскому советнику Рафаловичу принять те меры, которые он по ходу дела признает необходимыми, предполагая потребный расход (не более 160 тыс. франков) отнести на 12-миллионный фонд, назначенный на экстренные, не предусмотренные сметами надобности. На утверждение сего моего распоряжения приемлю долг всеподданнейше испрашивать Высочайшее Вашего Императорского Величества соизволение".

16 октября 1901 года Николай II сделал на докладе Витте надпись: "С сожалением согласен".

Молчание с золотом

Довольно скоро выяснилось, что установленной суммой владельцы парижских газет и журналов не удовлетворятся. Назначенный министром финансов в 1904 году В. Н. Коковцов вспоминал, как росли их аппетиты во время неудачной для России войны с Японией:

"В моих переговорах с банками не малое значение имел и не малое количество крови испортил мне еще и вопрос об отношении к нашему займу парижской ежедневной прессы. Все знают влияние прессы на общественное мнение во Франции. Мне же оно было хорошо известно с самого начала войны, так как пришлось на первых же шагах моих в должности Министра Финансов встретиться с настойчивым заявлением нашего Министерства Иностранных Дел, основанным на депешах нашего Парижского посла А. И. Нелидова о необходимости поддерживать наше политическое положение близким отношением к прессе и заинтересовать ее в более объективном и даже благоприятном освещении нашего внутреннего положения.

Нелидов настаивал на необходимости ассигновать средства на прессу уже потому одну, что Япония делает это в очень широком масштабе, но он решительно отклонил от себя всякое участие в распределении средств между газетами и настойчиво советовал передать это дело целиком в руки нашего Финансового Агента А. Г. Рафаловича.

Рафалович, со своей стороны, не отказываясь от этой неприятной миссии, писал мне не раз совершенно откровенно, что она его крайне тяготит, так как газеты все больше и больше повышают их требования по мере постигавших нас военных неудач, советовал мне раз навсегда сосредоточить суммы и их распределение в руках представителя прессы, каким был в то время Г. Ленуар (отец), пользовавшийся, по его словам, хорошею репутациею в журнальном мире.

Этим способом Рафалович надеялся отстранить от себя нарекание за неправильную раздачу денег и даже за злоупотребление этим деликатным поручением и, главным образом, освободить Министерство Финансов от новых домогательств и партийного соревнования между отдельными группами газет".

Особое значение вопрос приобрел после поражения России в русско-японской войне и начала революции, когда для поддержания расстроенной финансовой системы срочно потребовался крупный кредит. Проводивший переговоры о нем парижский банкир Нетцлин, как вспоминал Коковцов, считал нейтрализацию прессы важнейшим условием успешного размещения займа:

"Когда Нетцлин приехал в Царское Село и вел со мною предварительную беседу, он сразу же возбудил вопрос о том, как предполагает наше правительство организовать это дело, если будет принято решение заключить заем. Он горячо поддерживал идею Рафаловича о поручении дела Ленуару и столь же горячо доказывал, что банки ни в каком случае не возьмут расходы на прессу на свой счет, и что русская казна должна покрыть их, сверх той комиссии, которая будет выговорена в пользу банков по контракту... Когда я приехал в Париж... Рафалович предостерегал меня от такого решения, открыто заявляя, что казна заплатит неизмеримо больше, нежели заплатили бы банки, если бы расход был включен в их комиссию. Он настойчиво советовал мне даже скорее согласиться на некоторое повышение комиссии, но только не освобождать банков от этого расхода, так как в противном случае, помимо увеличения расходов, будут еще заявлены нескончаемые нарекания на то, что дело не удалось из-за неумелого распределения субсидий прессе, хотя бы они были производимы в совершенно легальной форме — оплаты за казенные публикации по тиражированию русских займов. Я так и поступил, и все наши споры шли тем более упорно и тем с большими перерывами, чем больше я настаивал на уменьшении намеченной комиссии со включением в нее и расходов на прессу. Не стану говорить о том, какого труда мне это стоило, и какая гора свалилась с плеч, когда и по этому вопросу удалось достигнуть соглашения. Мы договорились на том, что банки получают общую комиссию в 5,5 % и распределяют ее между собою без всякого моего участия, принимая на себя и все домогательства прессы".

Проблема заключалась лишь в том, что включить в число получателей денег все издания было бы весьма накладно, а потому, как писал Коковцов, нашли иное решение:

"Ленуар (отец), со свой стороны убедившись в том, что разговаривать с русским правительством ему не придется, условился с банками, помимо всякого моего участия, что при создавшемся положении лучше всего делать так, чтобы пресса просто молчала об операции займа и не вела никакой кампании за его поддержку, так как эта кампания может только вызвать совершенно противоположную реакцию со стороны печати, не попавшей в консорциум, и испортить только все дело. Так и было поступлено. Сколько уплатили банки прессе, я не знал и не знаю и теперь, но шутники острили тогда, что пресса подурила очень мало. Замечательно на самом деле, однако, то, что журналисты с самой минуты нашего соглашения о прессе прекратили вовсе посещать меня, и весь вопрос о переговорах о займе окончательно сошел со столбцов наиболее распространенных газет, как будто никакого займа и не было и никто никаких переговоров не вел в Париже. Для меня это было величайшим благом, да и из Петербурга я получал только комплименты относительно спокойного тона прессы вообще и нескрываемого недоумения, как мало сведений о нашем займе можно почерпнуть из газет".

Добрые отношения с большими затратами

Большевики, придя к власти, немедленно принялись разоблачать царское правительство, растлевавшее деньгами буржуазную прессу. Однако вскоре сами принялись делать то же самое. И, нужно признать, действовали они куда более решительно и разнообразно. Из Москвы зарубежным прогрессивным и социалистическим партиям направлялись средства, на которые те налаживали выпуск своих изданий. Естественно, любое финансирование немедленно прекращалось, как только у друзей СССР возникали идеологические или иные расхождения со спонсорами.

Не оставалась без внимания и буржуазная пресса. 15 февраля 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) выпустило документ "О "Манчестер Гардиан"" (предшественница нынешней "Гардиан"), в этой газете советские дипломаты договорились публиковать материалы об СССР. Решение Политбюро предписывало напечатать в английской газете данные советского Госплана об успехах восстановления советского хозяйства и подготовить статьи для следующих номеров. А 16 февраля Политбюро поручило наркому иностранных дел Чичерину произвести оплату газете по договору. Судя по документам, сотрудничество продолжалось и развивалось, хотя и не без проблем. 2 октября 1924 года Политбюро предписало: "Урегулировать вопрос с редактором "Манчестер Гардиан" таким образом, чтобы добрые отношения с этой газетой не были нарушены".

Не довольствуясь этим, советское руководство шло на финансирование эмигрантских русскоязычных изданий и создание за рубежом органов печати, внешне независимых, но на деле исподволь пропагандирующих позицию СССР по самым разным вопросам. Однако всякий раз подобные операции оказывались весьма затратными и вызывали споры о целесообразности расходов на якобы независимые зарубежные печатные органы.

Время от времени побеждала точка зрения, что платить надо не изданиям, а авторам, которые пишут в нужном для продвижения советских идей духе. Или, по крайней мере, разоблачают буржуазную действительность. Делалось все до крайности просто. Идейно близкое произведение переводили на русский язык и издавали в СССР, а правильно мыслящему автору выплачивали гонорар, тогда как за другие переводные издания не платили почти никогда. В документах Политбюро сохранилось немало решений о подобных персональных выплатах:

"10.05.50 г. О выплате гонорара французским писателям Р. де Жувенелю и А. Вюрмсеру.

Разрешить Издательству иностранной литературы (т. Морозову) выплатить в советской валюте гонорар французским писателям Р. де Жувенелю за изданную в Советском Союзе книгу "Интернационал предателей" в сумме 12096 рублей и А. Вюрмсеру за книгу "Де Голль и его сообщники" и предисловие к книге Р. де Жувенеля в сумме 6990 рублей".

"30.07.52 г. О выплате гонорара американским прогрессивным публицистам Альберту Кану и Гарри Хейвуду.

Принять предложение Главполиграфиздата при Совете Министров СССР (тов. Грачева) и поручить Издательству иностранной литературы (тов. Чувикову) выплатить гонорар американским прогрессивным публицистам — Альберту Канну за книги, вышедшие в Советском Союзе на русском языке: "Тайная война против России", "Тайная война против Америки" и "Измена родине" в сумме 41065 рублей и Гарри Хейвуду за книгу "Освобождение негров" в сумме 1074 рублей в американской валюте".

Затем возобладало мнение, что размещением просоветских материалов в западной прессе должна заниматься специальная организация — агентство печати "Новости"; на деятельность агентства отпускались огромные для того времени средства. Результат, если верить отчетам АПН, вполне соответствовал затратам:

"В истекшем, 1975 году,— говорилось в одном из них,— бюро АПН распространило в Италии, включая тираж издаваемых на местной полиграфической базе периодических изданий, более одного миллиона единиц печатной продукции — книг, брошюр, экземпляров журналов и бюллетеней для печати и т. д... Следует отметить отлаженные связи бюро с рядом влиятельных органов местной печати, в первую очередь, с телеграфными агентствами "АНСА" и "Италия", по каналам которых часто передаются комментарии АПН по важнейшим вопросам внутренней жизни СССР и международной политики. Благодаря этим связям материалы АПН находят немедленный выход на страницы десятков местных газет и журналов. Среди других важных тем, которые освещаются местной печатью с использованием материалов АПН, является тема современного положения и политики КНР. Статьи и комментарии АПН по антимаоистской тематике систематически перепечатываются газетами "Пополо", "Джорнале нуово" и рядом других. По материалам АПН была подготовлена спецполоса о КНР в органе правящей Христианско-демократической партии Италии газете "Пополо", где нашла отражение советская точка зрения на маоизм и его политику. Предоставленные бюро статьи и другие советские документы о КПК, как стало известно посольству, легли в основу секретной справки, составленной для председателя Конфедерации итальянских промышленников — Конфиндустрии Дж. Аньелли накануне его недавнего визита в Пекин. Это в известной мере подготовило Аньелли в общем к негативным выводам насчет внутреннего положения КНР и к заключению о бесперспективности в ближайшем будущем развития итало-китайских экономических отношений. Важной позитивной особенностью в работе бюро с местной буржуазной печатью является то, что материалы АПН появляются на страницах итальянских газет и журналов не от случая к случаю, не эпизодически, а регулярно: в 1975 году, несмотря на весьма сложную внутриполитическую обстановку в Италии и участие большинства местных органов печати в длительной антисоветской кампании, в итальянских органах информации было опубликовано более тысячи материалов АПН, которые дали примерно 9500 перепечаток. Порядка 90% публикаций АПН приходится на буржуазную печать Италии".

Другие организации от АПН не отставали. Бывший председатель КГБ СССР В. М. Чебриков рассказывал мне в интервью, как прославляли Горбачева:

"В людях, в отличие от Брежнева, последний генсек разбирался слабо. Считал льстецов верными соратниками. Мой зам Крючков, например, постоянно направлял Горбачеву обзоры откликов зарубежной печати на его выступления, переводы хвалебных статей о нем. Я отказался подписывать сопроводительные письма к этим "материалам". Говорю ему: "Владимир Александрович, ты же прекрасно знаешь, что половина этих статей напечатана только потому, что мы за это заплатили. Какое же это мнение мировой общественности? Кого ты обманываешь? Генерального, меня и себя?"".

Собственно, советское руководство доказало то, что было известно с царских времен. Если за искусственно созданным образом нет ничего реального, он быстро рушится естественным путем.