"Сеть — это не волшебство"

"Отец интернета" рассказал "Огоньку" о том, как развитие интернет-технологий влияет на эволюцию человека, суверенитет государств и философию самого общества

В этом году интернет будет отмечать свое 45-летие — именно в 1969 году в США стартовал проект ARPANET, впервые объединивший в сеть четыре компьютера из Калифорнийского университета, Стэнфордского исследовательского центра, Университета Юты и Университета штата Калифорния в Санта-Барбаре. Одним из тех, кто проводил этот эксперимент, был Винтон Грей Серф — тогда еще мало кому известный аспирант Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, ныне ставший настоящим патриархом цифровой цивилизации. О том, как происходило открытие интернета и к чему это в конечном итоге приведет, профессор Серф рассказал в беседе с корреспондентом "Огонька".

— Итак, с чего все начиналось? Когда вы работали над проектом ARPANET, ставшим прототипом интернета, вы представляли себе, во что это может вылиться? Что эта технология со временем изменит мир?

— Мы решали специфические технические проблемы, но знали, что это действительно мощная технология. Помните человека по имени Дуглас Энгельбарт? Напомню: он изобрел компьютерную мышь, и компьютерный дисплей, и даже все гиперссылки. А еще весной 1969 года он построил макет, некое подобие Всемирной паутины в коробке, которую назвал online system. Именно эта коробка и вдохновила нас на то, чтобы попытаться реализовать идею паутины хотя бы на четырех компьютерах. Впрочем, больше компьютеров у нас тогда и не было... Дальнейшим шагом по развитию соединений между компьютерами стало появление в 1971 году электронной почты, а два года спустя мы задумались, как соединить эти две программы друг с другом. Идеи буквально рождались из воздуха. Помню, как однажды к нам в лабораторию пришел Алан Кей — инженер из Xerox, их лаборатории располагались тогда всего в паре километров от Стэнфорда. Он принес нам свое изобретение: дайнобук, в котором мы сегодня распознали бы прототип ноутбука. Конечно, это был всего лишь макет, ведь в то время еще не было ни микросхем, ни микропроцессоров. Но Алан Кей был уверен, что когда-нибудь мы сможем построить такой компьютер, в который можно будет вводить информацию с помощью клавиатуры — почти такой же, как в обычной пишущей машинке. Клавиатура! — это было как озарение, и нужное решение было мгновенно найдено. Кстати, примерно в это же время другие ребята из Xerox придумали машину ALTO — первый в мире компьютер, использующий графический пользовательский интерфейс и такое понятие, как "рабочий стол". По сути, это был первый в мире персональный компьютер.

— И вы так запросто делились идеями друг с другом?

— Да, мы знали друг друга, мы все работали на проекте ARPANET, дружили. И, сидя в Стэнфорде и думая об интернете, я все время получал подсказки от друзей. Впрочем, нельзя сказать, что мы работали в ситуации абсолютной открытости, но идеи действительно будто бы носились в воздухе. К примеру, когда в 1973 году мы все начали думать, как соединить разные сети друг с другом, разрешив конфликты потоков данных, другой парень, по имени Мартин Купер из компании Motorola, решил разработать новый мобильный телефон, чтобы его можно было держать в одной руке, а не тащить за собой в двух чемоданах. Сделать это можно было как за счет миниатюризации оборудования, так и за счет нового принципа организации связи, исключающего конфликты близких по частотам каналов. И Мартин добился своего, создав первый в мире сотовый телефон DynaTAC весом "всего" в 1,2 килограмма. И пусть зарядки этого телефона хватало всего на 20 минут разговора, но это был настоящий технический прорыв. Так вот, мы не знали о его работе по разграничению каналов радиосвязи, мы просто одновременно придумали свой принцип организации сигналов — очень похожий на тот, что придумал Мартин Купер. Ирония же в том, что компьютерные сети и сотовая связь включились практически одновременно, в одном и том же 1973 году.

— Удивительно, что все это происходило в одно время.

— Это закономерно. Мы были частью изобретательской волны, образовавшейся после появления транзистора. Некоторые говорят, что именно это событие и стало движущей силой всего, что случилось потом. С 1947 года постоянно изобретаются все более маленькие транзисторы, но все более мощные. Именно эволюция транзисторов и привела мир к компьютерной революции.

— С самого начала эры интернета люди спорят, можно ли поставить под контроль или ограничить сетевое пространство. Все время правительства пытаются это сделать — достаточно вспомнить "китайский файервол". Но можно ли вообще ограничить глобальную компьютерную сеть?

— Честным ответом будет: да. Можно серьезно повредить открытости Сети. Помните, в Египте они вырубили все средства связи? Сеть — это ведь не волшебство. Если нет ничего, что может передать пакет информации, Сеть не работает. Они выключили все средства связи, и интернет исчез. Но долго это не продолжалось. Прорывная сила интернета в том, что здесь можно использовать любой канал связи. Как только что-нибудь включат, например радио или спутниковую связь, интернет-пакет может пересечь границу. Этого хватит, чтобы восстановить интернет-активность.

Если интернет разбить на куски, вы можете довольно просто его восстановить. Мы продемонстрировали это при помощи радиостанций, установленных на стратегических самолетах командования ВВС. Мы заставили их летать над сетью ARPANET, которую перед этим специально сломали. И мы восстановили передачу данных через пакетные радиостанции, то есть показали, что в случае поломки можно пересобрать Сеть, используя альтернативные средства связи.

— Что же тогда делать, когда какую-то часть интернет-контента действительно нужно запретить? Например, сайты террористов или ресурсы с детской порнографией...

— Можно запретить законодательно, усилить законы. Но перед этим надо прийти к соглашению, что является плохим и социально неприемлемым. Очевидный пример — детская порнография. Google работает с этой проблемой. В Великобритании мы попробовали один механизм для обнаружения таких штук даже не на поисковых запросах, а просто подавляя ответ от сервера.

Другая проблема — вирусы. Есть технические возможности обнаруживать их и обезвреживать. Но иногда технология не справляется и тогда приходится апеллировать к закону. Но есть третий способ решить эту проблему. Когда ты говоришь людям: это неправильно и все мы с этим соглашаемся. По силе воздействия я бы сравнил это с гравитацией. Гравитация — очень слабая сила, но когда массы достаточно — она становится невероятно сильной. Если необходимое количество людей решит, что такое недопустимо, это мощная сила. Социальный контракт, о котором говорил в XVIII веке Жан-Жак Руссо, подразумевает: люди хотят жить в обществе, отдавая часть своих свобод в обмен на безопасность. Вопрос в том, что именно они готовы отдать и сколько безопасности они получат.

— В таком случае интернет, где нет границ, претендует уже не на национальный, а на международный социальный контракт. Но можно ли в принципе договориться в международном масштабе?

— Француз Бертран де ла Шапель сказал, что в интернете тоже есть общее соглашение о действиях. Вещи, которые мы делаем, влияют на других людей, причем абсолютно игнорируя национальные границы. Сеть не замечает, как пакет информации пересекает границу. Бертран считает, что на этом основании мы должны пересмотреть значение термина "суверенитет". К слову, само понятие "национальный суверенитет" возникло не так давно — в 1648 году, после Тридцатилетней войны. Заключенный Вестфальский мир стал фундаментом нынешней политической системы, согласно которой внутри физических границ государство суверенно и никто со стороны не имеет права диктовать, что и как должно происходить. Но сейчас из-за интернета событие, произошедшее в одной стране, может повлиять на людей в другой. Бертран считает, что нам пора прийти к глобальному соглашению, которое определит допустимое и моральное поведение в Сети.

Думаю, до конца десятилетия мы осознаем, к каким побочным эффектам может привести наше присутствие в Сети и использование новых технологий. И тогда определим, с чем мы можем согласиться, что социально допустимо, а что нет. Не волнуйтесь: человечество легко с этим справится, потому что мы уже не раз проживали похожие периоды.

— Разве? Мне казалось, столкновение технологий и морали — явление новое для нас...

— В 1900-м компания Kodak изобрела фотоаппарат Brownie Box. Это была первая фотокамера для потребителей, довольно громоздкая, но ее можно было удержать в руке. И что же? Самые первые фотографии, сделанные с ее помощью, были с пляжа. В основном фотографировали женщин в купальных костюмах. И неважно, что эти купальные костюмы закрывали тело от шеи до лодыжек. Фотографии вызвали бурю протестов в обществе, газеты проклинали камеру Brownie. Но мы с этим справились, и теперь знаем: перед тем как снимать, надо спросить разрешение.

— Интернет открыл массу способов воровства чужой интеллектуальной собственности. Вы сторонник или противник ужесточения наказания за пиратство?

— Это сложный вопрос. Конечно, воровство — это плохо. Но интернет для того и придуман, чтобы распространять информацию. Мы знаем: информация — это власть. Но ведь распространение информации — это тоже власть. Когда мы делимся информацией друг с другом, то оба становимся более могущественными. Так развивается наука.

В интернете вообще очень сложно отследить, что копируется, а что нет. Помните, как работают поисковые машины в Сети? Они постоянно копируют все сайты в интернете, чтобы потом, когда вы станете что-то искать, быстро показать нужную копию. Поэтому если беспокоитесь о копирайте и не желаете, чтобы кто-то копировал какую-либо информацию, то не помещайте ее в Сети. С другой стороны, именно постоянные нарушения копирайта и стали толчком к появлению новых бизнес-моделей.

— Например?

— В пору моей молодости, чтобы услышать понравившуюся песню Элвиса, нужно было покупать весь альбом целиком. Но потом Стив Джобс решил, что песни можно покупать и по отдельности — всего по 99 центов за штуку. И он изобрел сервис Apple iTunes, который был воплощением принципиально новой модели бизнеса в интернете. Вот вам еще один пример: музыканты одной из рок-групп, по-моему, это были Marillion, обратили внимание, что больше зарабатывают, выступая с концертами, чем продавая свои записи. И они первыми выложили все свои песни в Сети для бесплатного скачивания. Дескать, пусть это будет как бы реклама. А люди будут платить деньги за концерты. Сегодня же так делает большинство поп- и рок-исполнителей. Интернет меняет все, и бизнесу придется адаптироваться.

Так же меняется и издательская индустрия, где наконец поняли, что онлайн-продажи очень удобны. Люди охотнее купят книжки в Сети, не дожидаясь бумажной версии. Я сам покупаю массу книг на Amazon — вот за минувшие выходные купил четыре книги в электронном виде. Это заняло несколько секунд. Мы заметили еще одну вещь: когда люди покупают книгу онлайн, потом они покупают и бумажную версию. Электронную читают на своих мобильниках, читалках, а потом дома, уже расслабившись и выпив кофе, они садятся с бумажной книгой. У меня много книг в библиотеке, но также много и электронных книг. Раньше я не мог бы взять в путешествие сотни книг, а теперь могу взять сотни тысяч. Технологии все меняют, создают новые возможности.

— Мистер Серф, вы также известны и как один из пионеров интернет-бизнеса: одним из первых стали инвестировать в создание различных компаний в интернете. Правда, насколько это можно судить по публикациям в прессе, на этом поприще знали много взлетов и падений. Есть ли "рецепт Серфа", как вставать с колен, как не отчаяться и снова заставить себя работать?

— Для начала скажу, у меня никогда не было по-настоящему спадов или банкротств. Всегда вверх, ну, кроме одного случая, когда компания MCI, в которой я работал, была куплена компанией Worldcom, а та оказалась банкротом. Это было действительно плохо. Во время кризиса интернет-компаний в начале 2000-х я мало пострадал отчасти и потому, что интернет-бизнес научил меня осторожности и я инвестировал в очень разнообразные предприятия. Словом, после всех кризисов я по-прежнему остаюсь оптимистом, прежде всего это касается будущего онлайн-бизнеса. Я верю: если что-то почему-то не работает, всегда есть другой путь сделать это, только не надо сдаваться. Это принципиальная жизненная позиция. Если ты сдаешься, кто-то другой это сделает за тебя. С этим я не могу согласиться.

— Всех интересует: что же будет с интернетом дальше? Возможно ли, что через несколько лет Сеть станет местом обитания искусственного интеллекта?

— Уже сегодня поисковые машины Google используют методы искусственного интеллекта для перевода на другие языки, распознавания изображений, объектов и сцен, для изготовления самоуправляющихся автомобилей, для улучшения качества выбора рекламных объявлений. Методы искусственного интеллекта могут позволить интернету стать более способным к самоорганизации. Я не думаю, что мы сможем подключить искусственный интеллект из компьютера непосредственно к мозгу человека, но мы сможем общаться с компьютерами при помощи человекоподобной системы до конца этого десятилетия.

— Наверное, это немного интимный вопрос, но после того, как вы сами создали вселенную интернета, как вы относитесь к вере в Бога?

— Я отношу себя к агностикам. Но есть что-то действительно удивительное в том, как устроена Вселенная и как она работает, что заставляет задаться вопросом о намерениях, предназначении и конечной цели развития человека и Вселенной.

Беседовала Елена Кудрявцева