За оскорбление памяти о Великой Отечественной войне могут ввести уголовное наказание. С такой инициативой выступил вице-спикер Госдумы Игорь Лебедев. Он вместе с правозащитником, журналистом Александром Подрабинеком обсудил ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ
Разработкой законопроекта займется фракция ЛДПР. Предложения внести поправки в Уголовный кодекс поступили после того, как телеканал "Дождь" на своем сайте выложил опрос о блокаде Ленинграда. Интернет-пользователей спрашивали, нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней. Тема вызвала широкий резонанс в блогосфере. Позже телеканал признал опрос ошибкой и принес за него извинения.
— Господин Лебедев вы как инициатор поясните, почему вы считаете необходимым вводить уголовное наказание? У нас очень много говорят последнее время о каких-то неверных трактовках, касающихся войны.
И.Л.: Для того чтобы все эти разговоры, которые последнее время длятся, прекратить. Мы считаем, что есть какие-то вехи в истории нашей страны, которые не подлежат какому-либо обсуждению, а тем более оскорблению.
Мы считаем, что память солдат, положивших свою жизнь в Великой Отечественной войне, а также память жителей не только блокадного Ленинграда, а всех жителей нашей страны, которые ковали победу нашей страны в Великой Отечественной войне, не может подвергаться никакому оскорблению, унижению или обсуждению в отрицательном смысле.
Телеканал "Дождь" принес извинения, но это слишком слабая их позиция. И впредь, на будущее, мы считаем необходимым ввести статью в Уголовный кодекс, чтобы подобные ситуации больше не повторялись. Оскорбить память 20 млн погибших и одной фразой: "Да, мы были неправы" извиниться за это, недостаточно, по-нашему мнению.
— Господин Подрабинек, что вы думаете по этому поводу?
А.П.: Я думаю, что господин Лебедев очень правильно начал свою речь именно с того, что надо прекратить все разговоры. Вот они у себя в парламенте сделали Государственную думу не местом для дискуссий, теперь они так же хотят поступить и с прессой, чтобы никто нигде ничего не обсуждал. Любое обсуждение они хотят прекратить потому, что это кого-то оскорбляет.
Но скажите мне, вопрос как может оскорбить? Как это может быть кощунственным? Я еще понимаю, что можно ответ как-то трактовать, что это кощунство или оскорбление памяти, но вопрос? И потом, почему нельзя обсуждать исторические события, любые исторические события? Вот, например, кощунственно ли обсуждать то, что Москву в 1812 году сдали французам, прав был Кутузов или не прав?
И.Л.: Я готов возразить. Во-первых, я хочу сказать, что фраза "парламент — не место для дискуссий" — это фраза Бориса Вячеславовича Грызлова, которой уже несколько лет, и пора давно об этом забыть.
Последние два года, на мой взгляд и на взгляд партии ЛДПР, Дума превращается именно в место для дискуссий, где живо и каждодневно обсуждаются все вопросы, связанные с развитием нашего государства.
Что касается того, оскорбительно это или нет, я считаю, что для меня как для гражданина нашей страны, у которого дед воевал в Великую Отечественную войну, любые разговоры о принижении роли советского солдата в победе являются оскорбительными. И я как депутат Госдумы приложу все усилия для того, чтобы за подобные оскорбления люди, которые их наносят, несли ответственность, не уголовную, хотя бы административную, но какая-то ответственность должна быть.
Да, мы имеем право обсуждать какие-то исторические вещи, пожалуйста, давайте обсуждать, зря Кутузов сдал Москву или не зря? Но когда еще ветераны нашей войны живы, при них обсуждать эти моменты, я считаю оскорблением всего российского народа. Поэтому, кстати, наша поправка в Уголовный кодекс касается не всей истории, мы имеем в виду на сегодняшний день только вопросы, связанные исключительно с Великой Отечественной войной.
— Господин Подрабинек, вы удовлетворены этими разъяснениями?
А.П.: Нет, я не удовлетворен. Речь шла в вопросе "Дождя" не о советских солдатах, не о их роли в Великой Отечественной войне, а о том, следовало ли пожертвовать 800 тыс., почти миллионом человеческих жизней, для того, чтобы сохранить город? Была ли в этом военная, стратегическая необходимость? Люди могут подходить с разными оценками — с гуманитарными, с военными — к этой проблеме. Но это надо обсуждать, как бы это ни не нравилось господину Лебедеву и его коллегам по парламенту.