Отбивная по-флотски
"300 спартанцев" теперь на море
Премьера кино
"300 спартанцев: Расцвет империи" (300: Rise of an Empire) — продолжение "300 спартанцев" Зака Снайдера, на этот раз выступающего как продюсер,— не является ни сиквелом, ни приквелом использованной в прошлый раз истории о битве при Фермопилах. Это заход с другой стороны, когда на первом плане оказывается происходивший тогда же морской конфликт между персами и афинянами. Его эротическая составляющая немного развлекла ЛИДИЮ МАСЛОВУ.
Ангажированный на этот раз в качестве режиссера молодой израильский клипмейкер Ноам Мурро особых авторских амбиций не имеет и прилежно следует эстетике снайдеровских "300 спартанцев", снятых в 2007 году по графическому роману Фрэнка Миллера и произведших небольшую революцию в жанре боевика за счет повышенного количества конечностей, отрубаемых на экране в slow motion. Теперь, правда, эти кровавые фонтаны уже не производят такого освежающего впечатления, да и главный герой получился несколько бледнее — это афинский военачальник Фемистокл (Салливан Стэплтон), мужчина такой же простоватой брутальной внешности, как и герой первых "300 спартанцев" царь Спарты Леонид (Джерард Батлер), но лишенный спартанского темперамента. Недаром супруга Леонида, спартанская царица Горго (Лена Хеди), когда Фемистокл приходит к спартанцам с предложением заключить союз против персов, с бестактной откровенностью замечает: "Далеко же ты заехал, чтобы подрочить, глядя на настоящих мужчин".
По сравнению с Леонидом — силовиком, у которого все государство состоит из профессиональных солдат,— Фемистокл выглядит скорее либералом, который возглавляет борьбу за "демократию" и помнит, что его войско состоит не только из землепашцев, но и из поэтов и скульпторов. Главной ошибкой простодушного Фемистокла с точки зрения драматургии "300 спартанцев" (не стремящихся к документальной исторической точности) становится то, что во время битвы при Марафоне он упускает шанс убить не только персидского царя Дария, но и его молоденького сынишку Ксеркса (Родриго Санторо). Что впоследствии выросло из мальчика, можно было видеть в первых "Спартанцах", где Ксеркс в золотых трусах, увешанный цепями, с кольцами в носу, подведенными глазами и нейл-дизайном был похож на танцора из гей-клуба.
Новый фильм отчасти проливает свет на то, как нормальный сын царя Дария превратился в обуреваемого манией величия полубога — кроме чисто декоративной, зрелищной трансформации здесь даже предлагается что-то вроде элементов психологии. Ксеркс возомнил о себе не просто так, а потому, что одна коварная женщина-манипулятор "посеяла в его голове семена безумия" — это самый яркий, интересный и деятельный герой фильма, любимица Дария и командующая персидским флотом Артемисия (Ева Грин), гречанка по происхождению, сильно обиженная греками и теперь решительно настроенная потопить жалкие афинские посудины, тем более что и количественный перевес на ее стороне.
В смысле кровавости новые "Спартанцы" ничуть не уступают старым, и, слава богу, технические возможности легко позволяют целиком выкрасить Эгейское море в красный цвет, однако решающей, кульминационной битвой в новых "300 спартанцах" становится не массовая баталия, а поединок — сексуальная сцена между Артемисией и Фемистоклом (которого она пытается таким нехитрым женским образом переманить к себе на службу), аранжированная как драка не на жизнь, а на смерть. Греко-персидская морячка выходит из нее непобежденной, но в который раз разочарованной, преимущественно глупостью партнера, чье торжественное заявление "Я посвятил жизнь своей единственной любви — греческому флоту" немного напоминает анекдот про бабушку, у которой единственной любовью всей жизни были моряки. Позже Артемисия найдет возможность воткнуть в афинского патриота Фемистокла ядовитую шпильку: "Дерешься ты лучше, чем трахаешься", а также проиллюстрировать идею меча как фаллического символа, уже достаточно ясно просматривавшуюся в первом фильме, но достигшую логического и эстетического завершения только с появлением сексуально агрессивной женщины.