"Выживут только любовники" ("Only Lovers Left Alive", 2013 год) — первый фильм Джима Джармуша на вампирскую тематику. Критики констатируют этот факт с интонацией, с какой писали бы, случись такое, о первой молодежной комедии Андрея Тарковского или первом вестерне Ингмара Бергмана.
"Выживут только любовники" (2013)
Фото: kinopoisk.ru
Встречается и другая интонация: "Ну наконец-то". Все приличные люди — Кэтрин Бигелоу, Нил Джордан, Фрэнсис Форд Коппола, Гильермо дель Торо, Абель Феррара, не говоря уже о Пак Чхан Уке и Тимуре Бекмамбетове — давным-давно на животрепещущую тему высказались, а Джармуш, как ему свойственно, тормозил. Тормозила и Тильда Суинтон, сыгравшая в "Любовниках" кровососущую полиглотку Еву. За последние 30 лет клыки уже примеряли все-все-все: от Катрин Денев, Дэвида Боуи, Анн Парийо, Тома Круза и Антонио Бандераса до Брэда Питта, Гэри Олдмана, Кристофера Уокена и Уэсли Снайпса.
Не то что раньше, когда за всех вампиров отдувались венгерский коммунист Бела Лугоши да Кристофер Ли.
Однако, что бы ни снимал Джармуш, он всегда работает в жанре фильма Джармуша. Джармуш всегда остается самим собой, а в "Любовниках" — Джармушем в кубе: почти все герои, включая Еву, внешне похожи на режиссера. Он верен темам ночи ("Ночь на Земле", 1991 год), мертвеца среди людей ("Мертвец", 1995 год), рок-мифологии ("Таинственный поезд", 1989 год), постиндустриального урбанистического декаданса ("Отпуск без конца", 1980 год). Как его героев ни назови — хоть афроамериканским самураем, хоть Уильямом Блейком, они всегда существуют в тягучем ритме, слушают одну и ту же музыку и остаются хорошими и чистыми людьми. Или нелюдями.
Но что-то впрямь не так в подлунном мире, если Джармуш снимает о вампирах. Невольно заподозришь режиссера, уже 30 лет диктующего моду, в том, что он поддался не просто моде, но тинейджерской моде на вампиров, питаемой и питающей "мыльную оперу" "Сумерки".
Стефани Майер, автору "Сумерек" (85 млн проданных экземпляров, переводы на 37 языков), конечно, далеко до Джоан Роулинг с ее 450 млн и 67 языками. Но, как ни крути, романтическая пара Белла и вампир Эдвард занимает второе место среди молодежных героев после Гарри Поттера.
Быть может, Джармуш не поддался моде, а напитался как гитарными рифами ее токами, претворил их в свою фирменную форму визуального блюза. Защитил подлинных носителей вампирского духа от тинейджерской пошлости, не увернувшись, однако, от молодых клыков.
Молодежь видит в вампире не романтического изгоя, не проклятую душу, не кровопийцу, наконец, а прекрасного принца. Не сказочного, а — как объяснила мне дочь — нормального такого принца Уильяма, который попадается на жизненном пути условной Кейт Миддлтон, и дом ее отныне — полная чаша.
Невольно заподозришь режиссера, уже 30 лет диктующего моду, в том, что он поддался не просто моде, но тинейджерской моде на вампиров
Мода платит дань и вере подростка в вечную жизнь для него лично, и подростковому "ницшеанству", но, как правило, вампир — свой парень, одноклассник. Разве что бегает быстрее всех на уроках физкультуры. Но это, пожалуй, все нечеловеческое, что свойственно вампирам новой формации.
Джармуш вроде бы возвращает Адаму (Том Хиддлстон) и Еве романтическую стать. Сами их имена — грустно, если Джармуш так окрестил героев без издевки,— указывают на первородство вампиров на Земле. Они устали, ах как они устали, особенно рокер Адам, планирующий суицид деревянной пулей — заменителем деревянного кола.
Адам играл в шахматы с Байроном, этим "напыщенным болваном" (с такой интонацией моя бабушка, к вампирам отношения не имевшая, вспоминала Шостаковича: "Этот прыщавый мальчишка"). Ева, обосновавшаяся в Танжере, дружит с Китом — Кристофером Марло (Джон Херт), тоже вампиром и автором шекспировских пьес.
В классический дуэт нагло вторгается Ава (Миа Васиковска), сестренка Евы,— вульгарная версия Лилит, первой, если верить каббалистам, Адамовой жены. Она совсем из другой оперы — мыльно-сумеречной. Мистики в девке меньше, чем было в Лоре Палмер: просто дрянь, оторва, и все тут. И заветный запас крови из горла (бутылочного) засадит, и единственного Адамова друга цинично снимет в баре и прикусит.
Можно трактовать это как вторжение неовампиризма на территорию традиционного.
На руинах Детройта, где обитает Адам, вполне уместна тень Дракулы, но Танжер вызывает иные ассоциации. Марло — никакой не елизаветинский драматург, а аватар Пола Боулза, автора "Под покровом небес". Случайно обосновавшийся в Танжере, он ассоциируется с "танжерским образом жизни". Под которым подразумевается — спасибо хипстерам 1950-х и прочей швали — не колониальный космополитизм, а бессмысленная и беспощадная обработка собственного мозга. И ладно бы "кифом", хотя марокканский гашиш — штука посильнее "Фауста" Гете, но ведь героином.
Боулз героин не пользовал, хотя "киф", противоестественным образом не расслаблявший его, а концентрировавший, курил. Но массовая мифология не различает Боулза и опиомана Берроуза: 88-летняя жизнь, отмеренная Боулзу, кажется — о, да! — почти что вечной, вампирской.
Кайф "Любовников" от рюмочки-другой "красного" — вылитый героиновый приход. При всем уважении к Джармушу, это так же пошло, как было в свое время пошло увязывать вампирскую мифологию со СПИДом. Как вкладывать в уста Адама гневные филиппики против тупого человечества, затравившего Пифагора, Галилея и Теслу. Получается, что "вампир" — лишь синоним "другого". Вероотступника, ученого, подозреваемого в колдовстве, иудея, гея. Стоит ли оскорблять вампиров толерантными интерпретациями? Ведь их прелесть в том, что они не синонимы, не метафоры, а просто вампиры.
Фото: kinopoisk.ru
Не только вторжение Авы, не только ассоциации с наркоманией и отчуждением нарушают романтическую целостность. Она изначально ущербна именно потому, что Адам и Ева — идеальная пара любовников до гробовой доски, как Джон и Йоко: обнаженные Адам и Ева раскинулись на смятых простынях, как Леннон и Оно на хрестоматийной фотографии. Традиционная сексуальность вампира безжалостна и холодна, одноразова, как укус.
Если вампир не одинок, это не вампир. Но современные вампиры — ревнители традиционных ценностей. Одноклассник-вампир — тот, кто будет любить тебя и только тебя. Он сугубо моногамен.
Кровь, говорите, пьют? Да Носферату с вами. Неовампиры или вегетарианцы, пьющие кровь животных, или, как Адам и Ева, употребляют больничную кровь для переливания. Из нее, между прочим, чудное эскимо получается.
Былые вампиры в крайнем случае существовали кланами. Новые живут семьями. Папа — риэлтор, мама — доктор. Дракула в гробу переворачивается. Единственная из профессий, навязанных вампирам, имеет отношение к мифологии: Джонни Депп сыграл в "Мрачных тенях" (2012) Тима Бертона хозяина рыбозавода. По свидетельству выдающегося советского этнографа Петра Богатырева, вампиры изумительно удят рыбу. Только ни в коем случае нельзя в этот момент с ними разговаривать. Впрочем, поговорить так или иначе не получится: вампир на рыбалке гнусно хохочет. И вообще так омерзительно туп, что говорить с ним, чумазым, не о чем.
Аристократизм вампиров, как ни старайся Джармуш, не отреставрировать. Просто потому, что никакие они не аристократы: мы забываем об их крестьянских корнях. Да, дети и внуки закарпатских упырей вышли в люди, переехали в города, притворились утонченными тварями. Но гены-то никуда не делись, и в хулиганках Авах мощно голосит кровь лохматых рыболовов Буковины. Ну какие из них графья.