В Московском музее современного искусства (ММСИ) открылась выставка «К полету готов!», рассказывающая о том, как менялось восприятие космоса от футуристических мечтаний до сборки телескопов из бросовых материалов. Рассказывает АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА.
Мы жили и живем в постоянном присутствии космоса и связанного с ним героизма, и отношение к ним меняется в зависимости от общественных настроений. О первых утопических проектах звездолетов, сделанных футуристами, непрактичных и потому прекрасных, на выставке «К полету готов!» напоминают межпланетные корабли из макарон Леонида Тишкова. Хрупкие и ажурные, они будто прилетели из параллельной реальности, придуманной Хлебниковым. К похожему миру идеально выверенных конструкций принадлежат кинетические галактики Вячеслава Колейчука и сферы Кирилла Александрова. В их работах космос — это такой совершенный мир, отбрасывающий тени на реальность, и в нем все красиво и гармонично.
После полета Юрия Гагарина, когда мечты стали приближаться к реальности, они превратились в часть государственной пропаганды. Взять хотя бы многочисленные советские плакаты, посвященные первому полету. Космонавты были чем-то вроде супергероев: на них хотели быть похожими, ими восхищались, про них сочиняли песни и стихи. Фигура космонавта была неким воплощением идеи сверхчеловека, сделавшего невозможное и способного выжить в любых условиях. При этом в отличие от всех остальных героев советской пропаганды вроде генсеков и мертвых вождей, астронавты отличались какой-то человечностью, близостью к людям. Лучше всего такому восприятию отвечает работа гиперреалиста Сергея Базилева «Гагарин в Крыму», будто перерисованная из советских газет. На ней домашняя сцена: первый советский космонавт купается с женой и детьми в море. Для усиления эффекта не хватает какого-нибудь патриотичного заголовка красными буквами — впрочем, в нынешней ситуации и указания места достаточно.
С другой стороны, космическая программа была частью холодной войны и гонки вооружений. В 1983 году Рональд Рейган объявил Стратегическую оборонную инициативу, конечной целью которой было создание противоракетного щита надо всей территорией Северной Америки и подчинение космоса. За очевидную невыполнимость и утопичность журналисты прозвали ее «Звездные войны» — в честь вышедшего в 1977 году фильма Джорджа Лукаса. То есть даже во время гонки вооружений космос оставался чем-то завораживающим и пугающим одновременно. Возможно, Рейган пытался защитить американцев не столько от «красной угрозы», сколько от неизведанного и потому потенциально опасного безвоздушного пространства. Таким космос представлял не только американский президент. Опасным и холодным пространством кажется космос и Константину Батынкову: его картины будто дышат холодом и одиночеством из фильма мексиканского режиссера.
Мечты о звездах прекратились окончательно после того, как Советский Союз перестал существовать. Шаттлы и космические станции падали, примерно как хармсовские старухи, астронавты перестали быть героями, а звездолеты пылятся в музее, и их протирают уборщицы из видео Аркадия Насонова «На орбитальной чистоте». Поскольку среди звезд больше не происходит ничего интересного, можно обратиться к повседневности и увидеть космос в совсем уж неожиданных объектах. Например, телескоп Владимира Марина сделан из подручных материалов — кастрюлек — и закрыт крышкой, так что настоящих звезд сквозь него не увидишь, зато изнутри на крышке нарисована луна. Иван Михайлов обнаружил космическое на детских площадках спальных районов, а Марина Звягинцева — на спинках старых кроватей. Маша Шубина вообще находит космическое, не выходя из квартиры: она склеила лампу и монитор компьютера скотчем, а на мониторе показала другую лампу — получилась остроумная инсталляция «stыkоvka».
Когда смотреть на звезды уже больше незачем, можно не только искать космическое в повседневности, но и, например, обратиться к прошлому и находить все новые и новые подробности событий. Юрий Аввакумов вспоминает, что Константин Циолковский плохо слышал, и делает памятник ученому в форме слуховой трубы. Впрочем, белый, стремящийся в небо обелиск, из которого доносится музыка молодежного фестиваля, все равно лучше существующей громоздкой конструкции на проспекте Мира.
Проблема в том, что ни размышления о прошлом, ни поиски ракет в спальных районах, ни даже портреты космонавтов улететь в космос не помогают. На вопрос летчика-испытателя, инструктора первой шестерки космонавтов Марка Галлая (кстати, дедушки одного из кураторов Леры Галлай): «К полету готов?» — выставка в ММСИ явно отвечает не гагаринское «Поехали!».