В преддверии проведения очередного Петербургского международного юридического форума управляющий партнер "Дювернуа Лигал" Егор Носков рассказал корреспонденту BG Татьяне Елекоевой о болевых точках российского юридического бизнеса.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
BUSINESS GUIDE: Одной из ключевых тем, заявленных для обсуждения на предстоящем Юридическом форуме, станет дискуссия о доминировании иностранных компаний на российском рынке юридических услуг. Проблема конкуренции между западными и отечественными игроками действительно существует?
ЕГОР НОСКОВ: Да, и сейчас она стоит особенно остро, хотя корни этой проблемы уходят еще в советское время. В 1991 году, когда наша страна фактически одномоментно шагнула из социалистического строя в капиталистический, у нас не было ни одной юридической фирмы, которая бы соответствовала современным мировым стандартам. Не существовало системы подготовки персонала, контроля качества, биллинговых технологий, необходимых знаний международного права.
В то же время Россия, в силу территориального масштаба и рыночного потенциала, именно в момент перехода из плановой экономики в рыночную представляла огромный интерес для транснациональных корпораций. Мировые игроки, особенно производители товаров народного потребления, тут же ринулись на наш рынок, в связи с чем сразу же возникла потребность в квалифицированных правовых услугах.
Но работать с юридическими консультациями советского образца такие компании не могли, поэтому вслед за ними в Россию двинулись международные, а затем и просто зарубежные юридические фирмы. Причем из-за того, что для экспатов Россия была и остается рисковой страной, уровень их зарплат и стоимость услуг здесь была даже выше, чем в других странах — оплата работы юриста российской фирмы и экспата в 1990-х годах могла отличаться в сто раз.
Тем не менее корпорации не могли рисковать и привлекали только юристов международных компаний. В результате игроки с иностранным капиталом по объему рынка в денежном выражении заняли абсолютное доминирующее положение — по разным оценкам, сейчас их доля составляет около 70%.
BG: А по какой причине не растет отечественный рынок?
Е. Н.: Дело в том, что крупные российские компании настолько привыкли работать с зарубежными и международными корпорациями, что уже обращаются к ним не только по вопросам транснациональных сделок, что совершенно естественно, но и по сугубо локальным российским вопросам.
Кроме того, в России не созданы условия для развития отечественного юридического рынка. Невозможно, например, открыть фирму и получить кредит под разумные проценты, поскольку в нашей стране отсутствует кредитование малого бизнеса в сфере услуг. В результате большая часть российского юридического рынка — по крайней мере, в регионах, осталась практически на том же уровне и по-прежнему состоит из устаревших юридических консультаций, которые существуют на базе местных судов и правоохранительных органов.
На этом фоне крупнейшие американские и британские компании, согласно рейтингу правового журнала The Lawyer, имеют обороты от $1 млрд, и они практически полностью захватили российский — и в первую очередь московский — рынок. Даже когда они не имели достаточного денежного потока, они годами содержали здесь офисы только для того, чтобы занять свою нишу на рынке. И лучшие российские кадры, по понятным причинам, уходят в уже существующие международные системы. Их привлекает престиж, возможность международной карьеры и, что немаловажно, высокая заработная плата, которую российские компании не в состоянии платить. И в дальнейшем, если не произойдет никаких изменений на законодательном уровне, ситуация будет только ухудшаться.
BG: Странно слышать это от вас. Вы ведь возглавляете компанию, которая была ассоциирована с одной из двадцати пяти крупнейших мировых компаний — SNR Denton...
Е. Н.: Совершенно верно. В течение пяти лет мы являлись ассоциированным офисом этого международного гиганта, что до сих пор не имеет аналогов в России. Мы оставались финансово независимой российской фирмой, но при этом работали под брендом международного гиганта. Это был бесценный опыт, и именно он позволяет мне понять, что российский рынок не в состоянии выдержать конкуренции с международными игроками. SNR Denton, например, существует с 1786 года. Понятно, что пока на нашем рынке остаются такие компании, которые ведут свой бизнес в течение почти 250 лет, в наши локальные фирмы просто никто не будет обращаться за серьезными услугами. И рынок, соответственно, никогда не сможет догнать в развитии юридические фирмы мирового уровня.
BG: Вы предлагаете закрыть рынок для международных компаний?
Е. Н.: Нет. Я считаю, что локальный юридический бизнес просто должен быть законодательно защищен от доминирования иностранных игроков, как принято во многих других странах. Из-за практически полного отсутствия регулирования рынка юридических услуг фирм, отстроенных по современным европейским и американским стандартам, в которых работало бы более 100 юристов, в России можно по пальцам пересчитать. В то время как в Китае крупнейшие юридические компании насчитывают до 1000 юристов — именно потому, что в этой стране рынок для иностранцев закрыт.
BG: В Китае совсем нет международных компаний?
Е. Н.: Есть, но они выполняют в большей степени представительские функции, нежели бизнес-задачи. У нас же международные юридические фирмы обслуживают крупнейших государственных монополистов (таких как РЖД, "Роснано", "Газпром"), зарабатывая сотни миллионов долларов, которые в конечном итоге распространяются среди международных партнеров этих фирм — то есть автоматически уходят за границу.
BG: Учитывая глобальные изменения в российской внутренней и внешней политике, произошедшие в 2014 году, можно, вероятно, ждать определенных позитивных изменений?
Е. Н.: Думаю, что да. Тем более, что, продолжая обслуживать глобальные государственные корпорации, американские и британские юридические фирмы получают доступ и к весьма чувствительной коммерческой и, возможно, секретной информации. Наверное, сейчас это было бы непоследовательно.
BG: А как вы относитесь к планам по введению "адвокатской" монополии в России?
Е. Н.: Мне кажется, что такой вид регулирования юридической отрасли является колоссальной ошибкой. В начале 2000-х адвокатское сообщество уже делало попытку пролоббировать введение подобной монополии. Но в итоге эта идея полностью себя дискредитировала в первую очередь из-за архаичного регулирования адвокатской деятельности в России. Дело в том, что статус адвоката не позволяет работать по найму — то есть в формате юридического бизнеса. И именно поэтому 90% топовых юристов в России, которые ведут крупнейшие транснациональные сделки, статуса адвоката не имеют. В то же время представители адвокатского сообщества, деятельность которых фактически ограничена представлением клиентов в уголовных судах, в целом обладают гораздо более низкой квалификацией, чем юристы современных юридических фирм. И в результате получится, что наиболее квалифицированная, подготовленная часть юристов, работающая в арбитражных судах, будет отстранена от этой деятельности.
Кроме того, в России до последнего времени не существовали единые стандарты квалификационных экзаменов на присвоение статуса адвоката. Достаточно было сдать относительно несложный экзамен и в течение года или двух поработать помощником адвоката. При этом общее количество адвокатов, уже имеющих статус и сдавших этот экзамен по самым разным стандартам, принятых в разных регионах страны, исчисляется десятками тысяч. И в реальности сейчас мы имеем непредсказуемый и совершенно несопоставимый уровень профессиональной квалификации у двух адвокатов одной и той же коллегии. То есть на сегодняшний момент в России сам по себе адвокатский статус не дает гарантии правовой грамотности. И это — вторая причина, по которой, на мой взгляд, введение адвокатской монополии пока является преждевременной мерой.