Нефть сама уже не потечет из земли. Десятки лет активной добычи истощили традиционные месторождения. О том, где надо искать новые запасы и на какое время их может хватить, "Ъ" рассказал ВАСИЛИЙ БОГОЯВЛЕНСКИЙ, доктор технических наук, заместитель директора Института проблем нефти и газа РАН.
Фото: РИА НОВОСТИ
— Когда впервые руководство страны начало планировать освоение морского шельфа?
— В 1979 году ряд геолого-геофизических предприятий, трестов, на территории СССР был объединен в НПО "Союзморгео". Началось строительство геофизического и бурового флота для работы в Арктике на предприятии "Арктикморнефтегазразведка" (АМНГР). Если первые суда и буровые платформы строились за рубежом, то уже через несколько лет их производство было налажено в нашей стране. Основные открытия на шельфе Арктики были сделаны в советское время АМНГР.
— Как вы оцениваете сегодняшнюю работу по освоению шельфа?
— Сейчас у нас добыча нефти и газа ведется на Каспии, в Азовском, Охотском, Балтийском и Печорском морях. При этом последнее является южной частью Баренцева моря. Из северных морей неохваченными остаются моря Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское, где не пробурено ни одной нефтегазопоисковой скважины. Пока делать достоверный прогноз о том, какие там ресурсы, сложно. Хотя последние два года и проводится активная сейсморазведка, окончательный ответ даст только бурение. Но объективно Россия обладает самой большой и богатой шельфовой зоной в Арктике по уровню ресурсов углеводородов. В частности, в Баренцевом море расположено Штокмановское месторождение — крупнейшее на всем арктическом шельфе.
— Примерная структура запасов на арктическом шельфе уже ясна?
— На данный момент изученности арктического шельфа здесь открыто больше газа, чем нефти. Однако в дальнейшем соотношение объемов ресурсов и запасов нефти и газа может измениться.
Средний коэффициент успеха бурения в акваториях Мирового океана — около 35%, то есть успешной является только одна скважина из трех. Но исторически в Баренцевом море этот коэффициент выше: он составляет где-то 50%. Карское море является одним из самых крупных нефтегазоносных бассейнов мира. Здесь коэффициент успеха бурения на протяжении почти 30 лет равен 100%, и я не знаю других таких аналогов. Это связано с особенностями геологического строения и неглубоким залеганием газовых залежей сеномана. По данным сейсморазведки, почти повсеместно видны газоводяные контакты, что и объясняет успех бурения. Поэтому вероятность успеха бурения здесь новых скважин очень высока. Однако при этом надо понимать, что в Карском море, где "Роснефть" совместно с ExxonMobil ведет геологоразведку на трех Восточно-Приновоземельских участках, бурить можно только около двух месяцев в году.
Мы не сомневаемся, что на структуре Университетская, где "Роснефть" начнет бурение в 2014 году, будет открыто крупное газовое месторождение. А вот что глубже 2-2,5 км, пока неизвестно. Есть довольно большая вероятность того, что в нижнем седиментационном этаже в интервале 2,8-4,5 км будут найдены крупные залежи с высоким содержанием жидких углеводородов. В мире открыто множество месторождений на глубинах свыше 5 км. В частности, в Мексиканском заливе в 2009 году открыто гигантское месторождение Tiber на глубине около 10,5 км от поверхности моря. Мы не сомневаемся, что подобные открытия будут в южной части Каспия и других регионах. Конечно, экономика таких проектов сложная, что вносит серьезные коррективы в планы компаний. Это большой риск, но на него надо решаться. А для уменьшения риска целесообразно создание консорциумов, как это практикуется за рубежом.
— Есть ли перспектива добычи сланцевых нефти и газа в России?
— Мы очень богаты газовыми ресурсами, то есть с традиционным газом у нас проблем на многие десятилетия вперед не существует. Это не значит, что нам не надо уделять внимание сланцевому газу, нам надо выявлять месторождения, ставить на баланс, понимать, как много у нас этих уникальных ресурсов. С нефтью ситуация другая: в ближайшие годы следует ожидать снижения ее добычи, это неизбежно происходит рано или поздно во всех нефтегазоносных бассейнах всех стран. Чтобы темпы падения были невысокими или уровень производства оставался стабильным, нам надо очень большое внимание уделять сланцевой нефти. Правильнее ее называть нефтью из низкопроницаемых коллекторов. Главный ее источник у нас это Баженовская свита. Даже эксперты из США, оценивая в прошлом году подобные ресурсы, сочли, что Россия — абсолютный лидер, при этом многие месторождения пока еще не оценены. Важная задача — правильно оценить и проанализировать ресурсы нефти и газа, рентабельность их добычи и создать необходимые технологии.
— Что для этого сейчас делается?
— Добыча нефти на Баженовской свите уже ведется, но в небольших, тестовых объемах. Надо изучать и перенимать опыт, которого у наших компаний маловато. Не надо изобретать велосипед, надо смотреть, на каком велосипеде ездят за рубежом, и просто его модифицировать: поставить моторчик — получится мопед, на котором можно всех обогнать. Важно начинать и проводить пилотные проекты с нетрадиционными углеводородами.
В чем главный секрет его сланцевого успеха в США? Да в том, что он рентабелен, только когда потребитель рядом. И тогда нет необходимости строить дорогие трубопроводные мегапроекты. А на экспорт они будут посылать в основном газ из Мексиканского залива и других традиционных зон.
Очень важное направление развития нефтегазовой отрасли России — сжиженный газ. Сейчас рассматривается целый ряд проектов — "Роснефти" на Сахалине, "Газпрома" во Владивостоке, НОВАТЭКа на Ямале и др. Думаю, в недалеком будущем мы вполне сможем занять около 10% мирового рынка. Это позволит диверсифицировать поставки, не зависеть от трубы и политической ситуации.
— Все эти проекты можно реализовать без иностранных партнеров?
— Без сомнения, вообще проекты на арктическом шельфе или по добыче нетрадиционных углеводородов — это все очень дорогие проекты. Поэтому в одиночку здесь работать очень сложно и накладно. Поэтому во всем мире образуются консорциумы. Это однозначно правильный и рациональный путь. И проект, например, "Роснефти" и ExxonMobil это доказывает. Российская компания привлекает других партнеров для арктических и сланцевых проектов, например Eni и Statoil.
Но, например, чисто с точки зрения геологоразведки наши компании могли бы пройти его и самостоятельно. С буровыми судами ситуация очень сложная: мы практически потеряли свой буровой флот (распродали) и вынуждены привлекать зарубежных буровых подрядчиков. Теперь эту отрасль необходимо поднимать практически с нуля. Но я верю, что это может получиться, так как один раз — в советские годы — у нас это уже получилось. Нужны воля, прагматизм и патриотический настрой.