Практически всегда можно заранее знать, что определенная регуляторная реформа, проводимая российской властью, будет с большой вероятностью осуществляться наиболее неудобным для нее и малоэффективным способом — силовым продавливанием. В целом меньшая, а не большая доля реформ в РФ проводится этим способом: издержки продавливания в среднесрочной перспективе все равно оказываются выше воображаемых или реальных выгод. Однако всякий раз, когда речь идет о реформе как о силовой операции, госструктуры, ответственные за разработку параметров нового режима госрегулирования, самым удивительным образом не замечают почти бесплатных для самого процесса, но крайне полезных для субъектов реформирования возможностей.
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ / купить фото
Отличный пример происходящего — схема "деофшоризации" российского бизнеса, разработанная Минфином и представленная в мае 2014 года (в данном случае — пакет поправок в Налоговый кодекс о налогообложении прибылей контролируемых иностранных компаний, КИК). В целом для бизнеса существует две проблемы с КИК: потенциальный рост налогообложения бизнеса и необходимость под давлением изменять структуру операций международной группы. Исходная задача Минфина, которая перед ним была поставлена в поручении Владимира Путина,— рост прозрачности операций иностранных подразделений компаний и рост налоговых поступлений. То есть при обеспечении решения этой задачи любой реформатор готов идти на послабления в других сферах. Бизнесу в России это крайне важно: не говоря уже о том, что перестройка корпоративной схемы с использованием офшоров двух-трех юрисдикций и неофшорных компаний в двух-трех других юрисдикциях (только одна из которых в РФ) требует и времени, и крайне недешевого юридического сопротивления, всякий юрист начнет разговор с констатации: главный риск — транзитный, потерять собственность или контроль проще всего, продавая или покупая новые юрлица.
На конференции "Ъ", посвященной деофшоризации, Артем Торопов из Goltsblat BLP недоуменно спрашивал у представителей Минэкономики: почему бы правительству не воспользоваться существующим примером Кипра и Британских Виргинских островов, разрешивших редомициляцию — изменение юрисдикции компании на другую. Кипр в 2013 году разрешил редомициляцию как на свою территорию, так и отказ компаний, зарегистрированных у себя, для другой юрисдикции. В тот момент, когда Россия разрешит "на своей стороне" редомициляцию, не менее трети рисков "деофшоризации" российских компаний исчезает, как и формальная мотивация у корпораций ей сопротивляться. Но увы: деофшоризация — "силовая" реформа: принимая "льготную" схему реформы, Минфин, очевидно, должен отказаться от ее репрессивных акцентов. А заказывали, очевидно, что-то другое?