Новый пакет санкций от ЕС заработает уже с 1 августа: российским госбанкам ограничат финансирование у европейских инвесторов, производителям из ЕС запретят поставлять оборудование для российских нефтяников, а также вступит в силу эмбарго на импорт российского оружия странами ЕС. Председатель экспертного совета "Опоры России", доктор экономических наук, профессор Никита Кричевский ответил на вопросы ведущего "Коммерсантъ FM" Максима Митченкова.
Фото: Владислав Содель, Коммерсантъ / купить фото
ЕС фактически запрещает российским государственным финансовым институтам размещать новые выпуски акций, еврооблигации и подобных бумаг на рынках ЕС. В свою очередь, европейским инвесторам запрещается покупать как на первичном, так и на вторичном рынках бумаги этих институтов где бы то ни было в мире. Санкции распространяются на бонды, срок обращения которых составляет более 90 дней.
Кроме того, экспорт в Россию определенного оборудования и технологий, связанных с энергетикой, будет подлежать предварительному одобрению компетентными властями стран Евросоюза. Санкции запрещают экспорт продукции для разработки или производства глубоководной нефти, производства или разведки арктической нефти, а также для проектов в области сланцевой нефти в России.
— Мы уже говорили, что это санкции в трех отраслях: нефтегазовой, финансовой и оборонной. Насколько эти санкции будут ощутимыми для нас?
— Западный мир методично уничтожает российскую промышленность, это очевидно, это видно, исходя из тех секторов, на которые обращены санкции. Это, прежде всего, нефтегазовый сектор, промышленный сектор и российская оборонка.
Что касается финансового сектора, удар идет по госбанкам, удар идет по значительной части населения страны, что еще раз исчерпывающе свидетельствует о том, что санкции обращены не на конкретных персоналий из высшего российского руководства, а на всю Россию в целом.
— Все-таки от этих санкций, от этих отраслей зависит в большей степени и сама Европа, чем от других отраслей российской экономики?
— Вне всякого сомнения. И этим объясняется некая половинчатость санкций, особенно в отношении финансовой сферы. Как известно, под санкции попали Сбербанк и банковская группа ВТБ. Я и сам являюсь клиентом ВТБ и до этого косвенно попал под санкции, когда они были объявлены против Собинбанка. Я был более 10 лет клиентом этого банка, сегодня я являюсь клиентом банка ВТБ24. Можете себе представить, какое я имею отношение к высшему руководству страны, так же, как и сотни тысяч, миллионы клиентов этих банков по всей России — абсолютно никакого.
Тем не менее, санкции объявлены, и я не вижу больших опасений, не считаю, что это какой-то крах, катастрофа, что нужно бежать снимать деньги, обнулять счета на картах. Этого делать не стоит, потому что западный мир не пойдет на то, чтобы замораживать транзакции по этим банкам. Западный мир ограничивается меньшим финансированием банковских структур. У нас есть все возможности для того, чтобы возместить эти потери, возместить посредством расширения денежной массы в российской экономике. У нас по итогам 2012 года, если брать соотношение денежной массы к ВВП, этот показатель составлял всего 52%. Для сравнения, в Китае — 188%, а в Южной Корее — 138%. При этом инфляция в этих странах все последние годы была приблизительно в 2 раза меньше, по сравнению с российской.
— Вы уже произнесли фразу, что Запад хочет таким образом уничтожить нашу промышленность. Единственное, я не понял из вашей речи, удастся им или не удастся, или, возможно, это вызовет обратный эффект и подстегнет нашу промышленность к развитию, как вы думаете?
— Я полагаю, что это шанс для страны, и вот по каким основаниям: как известно, мы вступили в ВТО и были вынуждены ограничивать протекционистские меры в отношении защиты внутреннего рынка страны и защиты российской промышленности.
Сегодня для нас все дороги открыты, потому что мы, не нарушая принципов ВТО, можем совершенно спокойно протекционистски развивать собственные обрабатывающие отрасли и начинать с производства продукции, ориентированной на внутренний потребительский рынок, той продукции, которая сегодня поставляется из Европы и других стран развитого мира.
— Россия же к этим санкциям готовилась, о них уже давно говорили, последние месяца два-три, мы говорим о том, что Европа собирается ввести санкции в некоторых отраслях экономики. Как мы к ним готовились, и сможем ли мы уже сейчас какие-то издержки компенсировать?
— Вы абсолютно правы, когда говорите, что мы готовились к санкциям за два-три месяца, я вам больше скажу, по кулуарному off record-разговору с одним высокопоставленным сотрудником кремлевской администрации, еще когда даже крымского референдума не было. Мне говорили, что мы боимся не ослабления курса рубля или каких-либо других финансовых неурядиц, а именно санкций, хотя о санкциях тогда даже и близко никто не говорил.
Как мы к этому подготовимся, будет зависеть от доблестной российской бюрократии, которая, как мне представляется, могла бы взять за основу, за площадку для развития обрабатывающих производств, ориентированных на потребительский рынок, площадки многочисленных российских моногородов. Конечно, с сопутствующими преференциями, льготами, и здесь нам крайне полезен мировой опыт международных точек роста с их примерами преференций и льгот для производителей.
— Все мы прекрасно понимаем, что решение о санкциях — решение исключительно политическое, а не экономическое, потому что несет потери и сам Евросоюз. Насколько ощутимы для них эти потери?
— Сегодня ощущается некая волна санкционного давления на Россию, и в этих условиях для нас главное стоять и не качаться, и не реагировать в состоянии истерики какими-либо скороспелыми ответными мерами. Что касается Европы, я полагаю, что буквально один намек на то, что мы осенью можем ограничить поставки природного газа в Европу, моментально охладит их пыл.