Смех наш насущный

После принятия продуктовых санкций хитом рунета стал смех "адского фермера" Джастаса Уолкера, который делает моцареллу в России. В селе Такучет в 550 км от Красноярска корреспондент "Денег" АНАСТАСИЯ ЯКОРЕВА целый день выясняла, над чем он так хохочет.

7:00

Фермер Джастас Уолкер в заплатанных рабочих штанах и шапке, к которой прилипли сухие травинки, идет доить коз. Мы, корреспондент и фотограф "Денег", идем с ним. Ох, и непросто же было сюда добраться. Даже "Яндекс" не знает вариантов прямого сообщения между Красноярском и селом Такучет. Пишет, что Такучет в 50 км от села Чунояр, а вокруг Чунояра расположены две большие исправительные колонии, поэтому раз в день туда отправляется поезд. Мы решили не связываться и 550 км проехали на арендованной в Красноярске машине. Последние полсотни верст была грунтовка, разбитая лесовозами. Тут уже ни один сотовый оператор из большой тройки не берет, только местный "Енисей Телеком".

В амбаре в небольшом закутке Джастас усаживается перед козой, вставляет в уши наушники, выбирает в айфоне подкасты зарубежных новостей Free Talk Live и принимается доить. За 1,5 часа перед ним сменяются козы Силвер, Шэдоу, Бабл, Маша, Майя — всего 11. Закончив, он снимает наушники и идет выгонять коз на пастбище. Ему помогает Андрей — голубоглазый парень, единственный наемный работник. Ну как наемный: Андрей работает "за английский". Год назад решил подтянуть язык и переехал к Джастасу.

"Андрей вообще доильный аппарат! — хвалит его Джастас по-русски почти без акцента.— Куда быстрее меня доит". "Просто кто-то слишком много времени уделяет телефону",— укоризненно отвечает Андрей. "Зато так я могу полтора часа слушать книги,— оправдывается Джастас.— Наконец-то одолел "Богатство народов" Адама Смита. Такой он сухой и неинтересный!"

8:30

Джастас вместе с Андреем идут завтракать. Дом Джастаса — одноэтажный, деревянный, обтянутый снаружи полиэтиленом от ветра. Прихожая переходит во что-то вроде маленького кабинета: книжные полки с Геродотом, Гомером, Марко Поло и Достоевским, диван, стол с серебристым макбуком. Обстановка, как ее характеризует сам Джастас, спартанская: деревянные полы, наскоро покрашенный белой краской потолок. В углу — карта Красноярского края, на ней маркером написано: "Молимся за Богучанский район" (в этом районе расположен Такучет). Фермер, известный рунету как адский, на самом деле протестантский проповедник. В Такучете и соседнем поселке Осиновый Мыс у него несколько десятков прихожан.

8:45

На кухне Ребекка, жена Джастаса, расставляет дымящиеся чашки. На завтрак всегда гречневая каша с козьим молоком и медом. За стол усаживаются дочки Адара (3 года) и Тирза (4 года). Все берутся за руки, Джастас произносит молитву.

"Джастас, ты больше пастор или фермер?" — спрашиваю я напрямую. "Если бы я хотел заниматься чисто фермерством — у моего отца в штате Айдахо 100 га земли,— отвечает Джастас.— У него техника, трактор. Мы там вилы никогда не видели. Если бы я хотел в России заниматься чисто фермерством, то жил бы не в Такучете — купил бы в какой-нибудь Хакасии 100 га в собственность. Несомненно, я больше пастор, чем фермер".

С 1994-го по 2000-й родители Джастаса, тоже протестантские миссионеры, проповедовали в Осиновом Мысу. Джастас получил домашнее образование: из школы его забрали с середины третьего класса. В школе Джастас, инвалид по зрению, натерпелся издевательств от сверстников. Своих девочек он планирует обучать только дома.

У протестантов сильны традиции миссионерства. "Очень много в протестантских церквях сегодня говорят: мол, нужно ехать в Китай, Турцию, Таиланд, Египет,— рассказывает Джастас.— Я считаю, странно, что направления миссионеров совпадают с курортными. Я говорю, что нужно рассматривать русскую деревню как основное миссионерское поприще. Так много деревень!"

Как правило, протестантские миссионеры выбирают села без православных храмов. В Такучете, основанном в 1964 году для лесозаготовителей, православному храму взяться было неоткуда.

10:00

После завтрака Джастас снимает с холодильника мелко исписанный по-английски лист бумаги. Бормочет: "забор", "перевернуть компостную кучу", "теплица". "Чтобы у протестантской церкви было будущее в деревнях, нужно найти способ здесь жить. А приезжий пастор, который сидит на поддержке с Запада, не будет пользоваться уважением в деревне",— говорит Джастас.

Работа для протестанта не только добродетель, но и большая радость, объясняет Джастас. Сам он и в раю планирует трудиться, хотя еще не знает, как именно.

10:45

"Сейчас я покажу вам куриный трактор! — Джастас идет мимо грядок с картошкой, морковью и свеклой.— Это вообще тема: запряг курей и поехал".

Куриным трактором оказывается сетчатый ящик на колесиках. В нем куры: они щиплют траву и выклевывают ее семена. Джастас просто передвигает "трактор" по огороду.

11:00

Джастас идет к амбару разгружать минивэн Mitsubishi Delica, на котором он вчера вернулся из Красноярска. В кузове — мешки с зерном для коз и кур, тара для молока. "Дорогу окупил за счет зерна,— Джастас углубляется в подсчеты, и они явно его радуют.— Купил в Красноярске, там оно 240 руб. за мешок, а в соседнем поселке — 450 руб. Мелочь, а приятно".

"Моя теория хозяйства — быть независимым,— утирает пот, закончив разгрузку, Джастас.— Свои земля, вода, продукты. Поменьше света расходовать. Хотя и с электричеством тоже есть выход. Надо просто совместить две старые добрые технологии, газогенерацию и дизельный двигатель, и наплевать на этого... Как его? Кто у нас министр энергетики? Когда я старался тут оформить дополнительной электроэнергии, с меня хотели поиметь 3 млн руб., я плевался каждый день в его фотографию".

11:45

Приходит Ребекка с тазом молодой картошки. Они с Джастасом что-то бурно обсуждают на английском. Джастас поясняет: в этом году первый раз попробовали сажать способом "картофельная башня", вот собрали урожай.

"Ну и как?" — уточняю. "Не очень",— хохочет Джастас.

12:30

Джастас идет к самому видному местному бизнесмену Виктору покупать сено. Идти недалеко: в Такучете всего около тысячи жителей. По дороге Джастас расписывает прелести жизни в деревне. "Вот в городе как? Я работаю, чтобы заплатить за хороший детский садик. Почему? Потому что меня нет дома, я не могу заниматься детьми. Я работаю, чтобы заплатить, чтобы с моими детьми занимались после школы. Выходит, что в городе мы работаем для того, чтобы работать",— Джастас хохочет.

В фермерстве ему нравится, что он все время дома, а дети — с ним.

13:15

На обратной дороге Джастас заходит осмотреть свои пастбища — сто с лишним соток за его домом. Пастбище как будто пострижено газонокосилкой: козы за лето съели почти всю траву.

"На этом месте была помойка, 280 кубов мусора мы вывезли",— на ходу рассказывает Джастас. "Как убирали мусор? — спрашиваю, прикинув, что это примерно 50 обычных грузовиков ЗИЛ.— Трактором?"

Джастас смеется, но уже не так раскатисто, это даже можно назвать печальным хохотом: "Лопатой убирали. Четыре года. Этот год — первый, когда фермерство мне начало более или менее приносить доход. Раньше жили на мои сбережения".

Землю, на которой Джастас пасет коз, сельсовет сдал ему в аренду на 11 месяцев. "Вот меня про санкции спрашивают,— говорит Джастас.— Я считаю, что санкции — это плохо. Вместо того чтобы вводить санкции, лучше дайте фермерам землю. Я не говорю: дайте землю нам, эмигрантам. Да хотя бы своим дайте!"

13:55

Джастас идет обедать. Разувается на пороге и вдруг сентиментально произносит: "А вообще, если бы не Ребекка, то этого всего бы не было. Я всегда знал, что мое призвание — это деревня, но девушки-христианки, с которыми я заводил знакомство в городе, не совсем готовы были ехать в деревню. Они говорили: "Джастас, ты хороший парень, но нам бы переехать куда-нибудь в Америку, а не в Такучет". А Ребекка была подругой моей младшей сестры, и, когда я отцу в очередной раз жаловался, что хочу семью, он сказал: "Ты дятел. Посмотри, кто у тебя под носом!"".

После предобеденной молитвы Джастас опять принимается шутить: мол, единственная польза от грехопадения — в том, что можно есть мясо. "На экваторе где-то, может, и можно быть вегетарианцем, но на нашей грешной земле — мяса, и побольше!" — хохочет он.

14:30

После обеда Ребекка ставит на плиту кастрюлю с молоком — варить моцареллу. Ее продажа по 760 руб. за килограмм (а также сыра фета, молока и йогурта) приносит семье основной доход. А у Джастаса разговор по скайпу с Новосибирском. После того как он стал звездой YouTube (ролик набрал уже более 1,6 млн просмотров), ему уже пару раз предлагали продать свой смех для рекламы. На этот раз новосибирское рекламное агентство предлагает бесплатно разработать бренд для его сыров.

Джастас отвечает менеджеру агентства на вопросы о преимуществе своей моцареллы. "Все наши рецепты сыра — глубокие семейные тайны. Мы их нашли в Google",— хохочет он.

15:30

Джастас меняет газовый баллон на кухне и попутно рассуждает: непонятно, почему в России так мало фермеров. В деревне же очень дешевый тыл. Коза стоит 6-7 тыс. руб. Она дает 2-3 л молока в день. Один килограмм сыра — это 9 л молока. Три дня — кило сыра. 30 дней — коза окупилась. И Джастас хохочет: "Это бизнес, братья!"

16:45

Джастас едет на службу в Осиновый Мыс. Машина останавливается у обычного голубого деревянного дома, в котором трудно было бы увидеть что-то культовое, если бы не вывеска у входа "Церковь Иисуса Христа". Джастаса ждет несколько старушек, молодая женщина и двое мужчин. Обстановка опять спартанская: стулья и в углу кафедра, сколоченная, кажется, из компьютерного стола.

По воскресеньям Джастас читает здесь проповеди, а по средам вместе с прихожанами обсуждает Евангелие. Сегодня среда. Пастор читает Евангелие от Иоанна, разбирает 17-й стих: "Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа".

"Сопоставление "истина или закон" — странно, да? — начинает Джастас.— Есть такой закон — не лжесвидетельствуй. Вы смотрели, наверно, фильм, где семья в Голландии прятала евреев от фашистов? У главной героини сестра, она верила, что говорить надо только правду. И был случай, когда они сидят кушают и подъехало гестапо. А у них два еврея за столом. Сдвинули столик, открыли погреб, туда лишнюю посуду и этих двух евреев, поставили стол. Зашли гестаповцы: где вы тут евреев прячете? Сестра побледнела и сказала: они под столом. И засмеялась. Гестаповцы такие: ха-ха, под столом! Чего вы дурите-то нас? И ушли. Или нужно было, чтоб сестра сказала: да они в погребе, отвезите их в Аушвиц, сожгите их? Нет. Там, где жесткий закон, не может быть правды. Закон — вещь негибкая. Недаром его писали на каменных скрижалях. Ими только по голове бить,— в этом месте Джастас начинает хохотать так, что слышно во всей церкви.— А Христос дает истину и благодать. И закон, который Христос приносит в наше сердце,— это любовь".

В конце обсуждения Джастас и прихожане молятся за всех — за мир, Россию и Украину.

18:30

Уже у машины Джастаса догоняет мужчина из прихожан с большим бидоном:

— Забыл отдать!

В машине Джастас рассказывает: "Это Андрей, тоже фермер. Головорезом раньше был, наркоманом, сидел. Прошел реабилитацию в протестантском центре, сейчас смотрит за нашим церковным хозяйством в Осиновом Мысу. Я ему помог кредит взять под льготный процент. Там сейчас шесть коров: три церковные, три его. Я ему сказал: будешь хорошо работать, через пять лет всех коров тебе отдам. Посчитайте: шесть коров, от коровы десять литров в день, 1,8 тыс. литров в месяц по 30 руб. за литр. Минус расходы — получается по 35-40 тыс. руб. в месяц. Чего бы не жить?

19:00

Джастас возвращается домой. Адара простыла, мама ее лечит, а Тирза напевает ей песенки на английском. На ужин молодая картошка из "картофельной башни" с зеленой фасолью. Джастас замечает, что я разглядываю слегка облупившуюся краску на потолке. Говорит: "В Писании сказано: "Мудрый человек сначала заботится о поле, а потом о доме". Если честно, мне сейчас вкладываться в ремонт не хочется. В доме и так сухо, светло и тепло". "А поле — это что?" — уточняю.— "Поле — это бизнес, амбар, козы, машина, трактор, сено. Все, что приносит доход. Я не сторонник излишнего комфорта. Вообще рассчитываю, что сюда придет новый проповедник, а мы поедем дальше миссионерствовать. Хочу за Ангару заброситься".