В прокат выходит «Класс коррекции» — полнометражный игровой дебют документалиста Ивана И. Твердовского по фантастической повести психолога Екатерины Мурашовой о подростках с нарушениями физического развития
Лена Чехова (Мария Поезжаева), инвалид-колясочник, больная редким заболеванием костей, которое не позволит ей дожить и до тридцати, переходит с домашнего обучения в класс коррекции общеобразовательной школы. Коррекционный класс находится на отдельном этаже за решеткой — тех, кто в нем учится, презирает школа (включая учителей) и игнорирует общество. Выход у них только один — пройти комиссию и перевестись в класс для "нормальных", но никто не верит, что это возможно. Разумеется, кроме Лены, луча света в темном царстве, которая моментально становится объектом всеобщей любви — и причиной раздора между кудрявым эпилептиком Антоном (Филипп Авдеев) и мрачным, но ранимым гопником Мишей (Никита Кукушкин).
"Класс коррекции" — полнометражный игровой дебют документалиста Ивана И. Твердовского, двадцатипятилетнего вундеркинда, поклонника Ларса фан Триера, решившего превратить фантастическую повесть психолога Екатерины Мурашовой в псевдодокументальное исследование мира физически неполноценных детей, в котором все взрослые — абсолютное зло. Это и любовный треугольник, и история взросления в предложенных обстоятельствах, и большой привет ангелическим героиням советского кино, вроде Кати из "Вам и не снилось" или Лены Бессольцевой из "Чучела". Но, сколько бы ни пытался "Класс коррекции" прикинуться социальным высказыванием, это в первую очередь своего рода оммаж "трилогии о золотом сердце" Ларса фон Триера — с его героинями, в результате преодоления жизненных трудностей нашедшими надежду, но потерявшими иллюзию счастья. Твердовский, как и Триер, сознательно манипулирует зрителем и определенно получает от этого удовольствие: вот его герои ради развлечения ложатся под поезд, вот эпический выход кастинг-директора фильма в роли директрисы, вот, наконец, момент с белыми чулочками. Новое российское кино стремится к реализму — Твердовский в том числе,— но его реализм проявляется лишь в манере съемки, а драматургия оказывается чрезвычайно условной и тяготеет к эксплуатации. Подсмотренные в жизни обстоятельства он помещает в наиболее далекие от реальности, проецируя свои личные переживания на историю любви инвалидов, более того — на максимально далекую от реальности идеальную Лену, носящую имя его первой девушки. Это с какой-то стороны оправдывает психологическую недостоверность отдельных поступков героев и юношеский максимализм автора, зачастую склонного к фантастическим выходам из сложных ситуаций. Если говорить совсем просто, "Класс коррекции" — это сказка о силе и слабости, стремлении к счастью и самопожертвованию ради любви. Все — в тех же масштабах, в которых это представляется в пятнадцать, и с тем же повествовательным запалом, какой был у советских писателей-фантастов. Наверное, это немножко жульничество, антропологическая зарисовка в режиме триеровских "Идиотов", но, когда дело доходит до вопросов любви и юношеских метаний, ему почему-то начинаешь верить. В любом случае всех ангелических девушек всегда ждет тяжелая судьба — и лишь пройдя через эти испытания, они учатся быть по-настоящему сильными.