Барокко на межгосударственном уровне

Концерт опера

В зале Чайковского прозвучала опера Георга Фридриха Генделя "Александр". Бравый международный состав во главе с австрийским контратенором Максом Эмануэлем Ценчичем и отечественной сопрано Юлией Лежневой вместе с греческим оркестром Armonia Atenea под управлением Георгия Петру превратил исполнение не самого шлягерного генделевского опуса в редкую по московским меркам барочную сенсацию, считает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.

Генделевский "Александр" был написан в 1726 году, уже после знаменитых нынче "Юлия Цезаря" и "Тамерлана", но прежде итальянских шедевров поздней поры — "Роланда", "Альцины" и "Ариоданта". Относительному успеху тогда, в 1726-м, немало поспособствовали не столько достоинства самой музыки, сколько развлекавшие и интриговавшие лондонское общество слухи о причудах генделевских артистов. По сей день из биографии в биографию кочует анекдот о том, как игравший Александра Великого кастрат Сенезино, войдя в роль, ударил мечом в бутафорскую стену — и продолжил петь героическое, не замечая, что на мече торчит выдранный кусок "стены".

Но самая колоритная (и одновременно самая существенная) подробность в том, что в опере нет положенных prima donna и seconda donna, "первой" и "второй женщины", которым, соответственно, надлежало выделить разное количество арий. Дело в том, что в распоряжении Генделя в этот раз оказались сразу две блистательные певицы, Франческа Куццони и Фаустина Бордони, известные на весь свет помимо прекрасных голосов несносными характерами и взаимной ненавистью. И не было никакой другой возможности задействовать в опере обеих соперниц (порой вцеплявшихся на сцене друг другу в парики), чем придумать для них абсолютно идентичные по значению роли и паритетные по количеству музыки партии.

Может быть, отсюда и устоявшееся отношение к "Александру" как к в большей степени драматургическому курьезу, которое вообще-то, будем честны, небезосновательно. Либреттист Паоло Ролли использовал старую драму, положенную на музыку Агостино Стеффани, у которого опера называлась не просто "Александр", а "Гордыня Александрова". Обстоятельства и сюжетные ходы сохранены: действие происходит в Индии, где македонское войско воюет с местными раджами; Александр ослеплен гордыней и требует, чтобы ему воздавали божеские почести; часть его военачальников устраивает неудачный путч, но в итоге и они прощены, и царь-завоеватель несколько умеряет спесь. Однако все эти отчаянные события обозначены эдак походя, а на передний план выходят ухаживания Александра за двумя пленными принцессами, бактрийской Роксаной и скифской Лисаврой, между которыми он все никак не может сделать выбор. То есть к финалу, конечно, приходится определиться в пользу Роксаны, но и в заключительном ансамбле вместо обычного дуэта следует терцет, чтобы никого не обидеть.

Так или иначе, вплоть до позапрошлого года и запись "Александра" существовала только одна. А затем появилась новая, сделанная как раз под управлением Георгия Петру с Armonia Atenea, после чего записавшая тогда оперу команда с успехом прокатила "Александра" на самых разных сценах. И теперь вот приехала в Москву. Причем почти в том же самом составе, что на дисках: с Роксаной — Юлией Лежневой, тремя контратенорами (Макс Эмануэль Ценчич — Александр, Хавьер Сабата — индийский царь Таксил, Василий Хорошев — льстивый вельможа Клеон) и с чудесным белькантовым тенором Хуаном Санчо в небольшой роли благородного резонера Леоната. Вторую принцессу, Лисавру, пела сопрано Диляра Идрисова, а генерала-заговорщика Клита — бас Павел Кудинов, вот и все отличия.

Главные герои в этот раз не подкачали и вживую. Голос звезды-контратенора Макса Эмануэля Ценчича вроде бы и не без недостатков — верхние ноты бывают резковаты, в среднем регистре изредка появляется носовой призвук, но владеет он им феноменально — идеальное дыхание, честная виртуозность, бархатистая красота тембра и вполне основательный даже для большого зала объем. Работа Юлии Лежневой в этот раз запомнилась нескончаемым каскадом экстремальных рулад и колоратур — но, с другой стороны, так уж написана партия, вдобавок пела юная отечественная дива с таким тактом, вкусом и обаянием, что у нее ничего не выглядело бессодержательной вокальной эквилибристикой. Даже запредельно сложная бравурная ария "Brilla nell'alma", где вдобавок дирижер взял такой ураганный темп, что за певицу даже стало страшновато. Так что пресловутое соперничество ее Роксана выигрывала по определению — хоть Диляра Идрисова свою скифскую принцессу спела и аккуратно, и музыкально, а в красоте и свободе вокала уступала.

Заглубленный и глуховатый альт Хавьера Сабаты и резко-фальцетный по окраске голос Василия Хорошева тоже на совершенство чистой воды не тянули, а в партии Клита все-таки хотелось слышать более лирический голос, чем у Павла Кудинова, и все же в целом "Александр" оставил впечатление на редкость ладно подогнанного ансамбля. Которое, правда, было бы чище, если бы не гэги, которыми исполнители для замыслов каких-то непонятных слегка изукрасили мероприятие — вроде лихой фольклорной цитаты "Всю вселенную проехал, нигде милой не нашел" в da capo из арии Клита или сцены в саду (начало второго акта), где Александр--Ценчич любезничал с дамами, сжимая бутылку водки и икая с пугающим правдоподобием. Он, конечно, большой артист, но веселуха в самом прекрасном музыкальном эпизоде этой оперы (да и не только ее) не то чтобы выглядела предметом первой необходимости.

Зато очень много хорошего театра обнаружилось в игре афинского барочного оркестра. Я бы не назвал почерк Георгия Петру абсолютно оригинальным, дело скорее в том, что даже заемные приемы у него очень хорошо сочетаются друг с другом — смелое до раскованности чувство драмы, как у Рене Якобса, ясная красноречивость, как у Уильяма Кристи, неортодоксальная поэтичность, как у Фабио Бьонди. И в результате, как в случае "Александра", получается редкое по своей убедительности целое, где находится место и великолепному антиквариату барочной риторики со всеми этими принцессами, баталиями и куртуазностью, и красоте живой, органичной и незакавыченной — вопреки всем условностям и курьезам.