Депутаты Верховной рады Украины требуют отменить закон об особом статусе Донбасса. Соответствующие проекты постановлений в украинский парламент внесли представители партии "Батькивщина". Первый вице-премьер самопровозглашенной Донецкой народной республики Андрей Пургин ответил на вопросы ведущего Бориса Блохина в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
По мнению депутатов, голосование за законы об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей и об амнистии ополченцев прошло с нарушениями. В частности, некоторые депутаты голосовали не только от своего имени, но и за коллег. Кроме того, к законопроекту поступило несколько замечаний, а голосование за документ было незаконным, отметили в "Батькивщине".
— Как вы прокомментируете такую новость? Возможно ли, по вашему мнению, что закон отменят?
— Возможно. Это дело Украины, по большому счету. Закон мы воспринимаем немного не так, как воспринимает Украина и, возможно, кто-то еще. То есть мы воспринимаем его как определенную точку опоры, по которой можно вести какие-то диалоги.
По этому документу мы уже, наконец-то, не террористы и не диверсионно-разведывательная группа Российской Федерации, а люди, живущие в Донбассе. По этому закону мы имеем право осуществлять внешнеэкономическую деятельность, и по этому закону есть намеки на то, что мы можем говорить в будущем о каких-то экономических кооперациях.
Это, как минимум, три момента, которые я набрасываю, которые могут быть предметом обсуждения. Есть красные линии, то есть мы не планируем возвращаться к каким-либо политическим альянсам с Украиной: ни к федеративным, ни к каким-либо еще. Но другие все вещи — это вопрос переговоров. Мы готовы переговариваться на экономические темы, социально-культурные, безопасности, готовы добиваться прекращения огня и прекращения гибели людей.
— Вы сами сказали, что этот закон вы рассматриваете как некую точку опоры для дальнейших переговоров. Тем не менее, если эту точку опоры уберут, то есть, если этот закон будет отменен, как того требуют депутаты партии "Батькивщина", каким образом это может изменить ситуацию в целом?
— Для меня никаким, для нас, вернее, никаким. Мало того, если вы внимательно читали этот закон, все это рамочное, то есть он должен наполняться решениями, постановлениями кабмина и прочими ведомствами, нагрузку на которые потом могут менять. Это такой финт, распространенный только на Украине, наверное. У нас, например, всю жизнь был защищен конституцией русский язык, но 78, если мне не изменяет память, постановлений кабмина уничтожали его в повседневной жизни.
— Возвращаясь к ситуации на юго-востоке Украины, как вы считаете, соблюдается ли перемирие в регионе?
— Нет, конечно, оно не соблюдается, но, тем не менее, мы должны себе и людям сказать, что обстрелы городов и использование тяжелого вооружения, то, что страшно для мирных жителей, не дает возможности восстановить свет, воду и другую инфраструктуру, сократились на порядок.
Понятно, что не может прекратиться огонь, когда у нас минимум два "котла", то есть это такие тактические окруженные украинские части, которым надо себя снабжать, в которых они хотят остаться, и попытки украинских же частей захватить постоянно Тельманово, чтобы перерезать южную группировку в районе Новоазовска. Это не позволяет быть в мире, но, тем не менее, интенсивность обстрела жилых районов, производственных площадок и объектов инфраструктуры сократилась в несколько раз.
Это дало нам возможность немного выровнять гуманитарную ситуацию.
— Те заявления, когда говорят, что, в целом, перемирие соблюдается, вы согласны с ними или все-таки нет?
— Ситуация сейчас ухудшается.
— Какую часть региона контролируют ополченцы сейчас?
— Тут надо признать для себя и для всех, что здесь, когда рисуют какие-то карты — это очень неправильно. Нет сплошного фронта, поэтому нет четкого разграничения и понимания, где кто находится. То есть это как бы гражданская война, перемещение частей, война блокпостов. Какой-то блокпост поставили, вот они как бы пометили населенный пункт, который считают своим. Но в этот населенный пункт еще шесть дорог, с другой стороны стоит блокпост уже наш.
У нас были случаи, когда какой-то город трижды переходил из рук в руки за день.
— То есть нельзя сказать, что существует некая линия фронта, она постоянно меняется?
— Нет, количество участвующих в боях, столкновениях войск и современные методы борьбы, войны позволяют не держать линию фронта. Очень активно используется артиллерия, тяжелое вооружение, которое можно использовать от 20 км до 70 км от места, где оно упадет.
— Понятно. Андрей Евгеньевич, возвращаясь к началу нашего с вами разговора, вы сказали, что закон, который был принят Верховной радой, — это точка опоры для дальнейших переговоров. Что касается переговоров, то когда они могут состояться? Есть ли у вас какая-то информация относительно сроков, дат начала этих переговоров, где они могут пройти, кто в них будет участвовать?
— Нет, пока у меня нет такой информации.
— Абсолютно никакой, никаких даже наметок на то, что переговоры эти будут, вы не имеете?
— Нет, я понимаю, что переговоры будут, но в каком формате и когда… Без переговоров не может быть, но, тем не менее, когда и как — я не имею такой информации.
— Могут ли ДНР и ЛНР соединить свою военную мощь, если переговоры провалятся?
— Она, по большому счету, уже объединена. Какие-то телодвижения в этом направлении идут, и я думаю, рано или поздно это объединение закончится. Плюс должны знать, что мы давно работаем над объединением министерств, ведомств и так далее. Сейчас в Луганске сложная ситуация, там даже нет связи, но мы изначально планировали как можно плотнее объединить эти исполнительные институты власти.