О том, насколько реально введение против России санкций в области культуры, а также о том, что происходит с проектом «Основы государственной культурной политики», в интервью ЮРИЮ ЯРОЦКОМУ рассказал министр культуры Российской Федерации ВЛАДИМИР МЕДИНСКИЙ.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
— Насколько реально, по вашему мнению, введение санкций против России со стороны западных стран в области культуры?
— Мы уже несколько лет де-факто живем в формате взаимных санкций с США — после фантасмагорической истории с коллекцией Шнеерсона. У нас практически нет музейного обмена. Но, например, это не препятствует гастрольной политике: недавно в Америке триумфально выступал наш ансамбль народного танца, планируются большие гастроли Михайловского театра, с неизменным триумфом — Валерий Гергиев, список можно продолжить… В общем, культурные санкции — вещь неработающая.
— Это касается США, а со стороны ЕС?
— Это сумасшествие, ну кому это надо? Что выиграет Эдинбургский фестиваль от того, что туда не приедет Мариинский театр? Очевидно: серьезное обеднение собственной программы, падение интереса зрителей. Фотографиями маэстро увешана половина Шотландии. Никакого беспокойства по поводу санкций у меня нет.
Конечно, есть малые избыточно энергичные государства, которые пытаются доказать свой европейский выбор, находясь на форпосте самых бредовых идей. Они пытаются делать что-то в таком роде, но это не санкции, а так, мелкое пакостничество. И относиться к подобному надо так, как и подобает большой великой культурной державе — со снисходительной иронией.
— Вы имеете в виду запрет на въезд некоторых российских музыкантов на фестиваль «Новая волна» в Юрмале?
— Латвийские власти испытывают сильный комплекс унтер-офицерской вдовы. Ищут способ, как бы самим себя наказать. Мы пришли в Юрмалу с хорошими проектами и хорошими деньгами. Но теперь есть опасения, что деньги, звезды и туристы устремятся в более подходящее место.
— Но проблемы, насколько известно, возникли и с более крупными проектами, например с годом Британии в России?
— Проблемы есть у ведущих политиков, которые игнорируют большие культурные мероприятия. Кстати говоря, так было и до начала украинского кризиса. Например, в рамках программы года Британии, накануне открытия Олимпиады, в Сочи был гала-балет с участием британских артистов. На него не приехал ни один из высших чиновников Великобритании. Им, может, неинтересно успешное выступление их соотечественников, ну и ладно. Хотя приглашали. А мы с Дмитрием Николаевичем Козаком приехали, нам очень понравилось.
— Кроме того, власти Польши отменили российско-польский год культуры?
— Удивительные люди. Русскую культуру в целом польские власти отменить не хотят? А мы любим культуру Польши. Помню, в детстве пересмотрел немало польских фильмов, до дыр зачитывал Сенкевича, с нетерпением ждал новых серий «Ставки больше, чем жизнь», «Четыре танкиста и собака». А помните — «Камо грядеши», «Огнем и мечом»? Кстати, Сенкевича на Украине за компанию с «Поддубным» и Булгаковым еще не запретили? Как-то там запорожцы показаны, мягко скажем, не слишком выигрышно — на фоне польского рыцарства…
— И все же перекрестный год культуры отменяется или нет?
— Мы обязательно пригласим к нам польские театры, польских музыкантов. Поеду на открытие российско-польского фестиваля кино. Будем поддерживать «Зелену Гуру».
— Последние месяцы активно обсуждались «Основы государственной культурной политики». В итоге многие считают, что проект, предложенный министерством, в аппаратной борьбе проиграл тексту, разработанному в администрации президента…
— Мы не могли проиграть проекту администрации, потому что никакого соревнования не было. Министерство, как и многие другие организации, лишь направляло свои предложения в общий предварительный проект. В большей части они были учтены. Никакого «собственного проекта» в Минкультуры не было и быть не могло.
Документ будет еще обсуждаться в ОНФ, Госдуме, общественным советом Минкульта. На мой личный взгляд, сейчас версия документа очень неплоха. Кое-чего не хватает, постараемся дополнить.
Задача современной культурной политики — вырастить в России «поколение победителей».
Сохранение культурного наследия, государственная поддержка искусства, единое культурное пространство — все это элементы единой задачи: как оживить ценности нашей культуры, способные объединить страну и духовно развивать каждого человека. Как их сделать привлекательными, современными и транслировать молодежи.
— И при этом тезис «Россия — не Европа» остается для вас актуальным?
— Во-первых, никогда этого не утверждал. Во-вторых, чем больше русский любит Россию, тем ближе для него традиционная Европа. Вспомните Пушкина: главный европеец в России — это государство.
Подлинными европейцами были многие наши императоры, начиная с «рыцаря на троне» — Николая Павловича. И сегодня во главе России — после векового перерыва — вновь стоит русский европеец.
— Что вы имеете в виду, когда предлагаете начать выращивать «поколение победителей»?
— Об этом, кажется, писал «русский немец» — великий Иван Ильин: после крушения Советов будет период страшной анархии, но Россия сможет восстать из пепла, если выкует в постсоветском аду новый тип личности. А какое главное изменение мы видим в России в эпоху Путина? То, что Россия начала побеждать. Несколько десятилетий мы не побеждали — нигде. Привыкли к поражениям, чаще — к унижениям. Даже стал вырабатываться тип постсоветского человека — аутсайдера. Плюс псевдоинтеллигентская ересь, что православие — религия лузеров. Да ничего подобного! Православие призывает человека одерживать победы на каждом шагу, всю жизнь. Христианство требует от человека решительной победы над собственными слабостями. Над эгоизмом, ленью, унынием.
При Путине совершился именно этот поворот русской истории: Россия начала побеждать свои слабости. А ведь русскому человеку главное — поверить в свои силы. Спрыгнуть с печи, где сиднем — 33 года…
Даже враги чувствуют, что Путин исполняет миссию. Не просто вытащил страну из девяностых. Он дал реальный образ будущего, где Россия — страна победителей.
— О каких именно победах вы говорите?
— Для великого народа нет ничего более мучительного, чем память о победах «былых времен» — при отсутствии побед в настоящем. Без надежды на будущее.
Сейчас со стороны может показаться, что Россия в XXI веке вошла в фазу какого-то невероятного везения. Увеличение рождаемости и снижение смертности, рост личного достатка граждан.
Никогда в истории граждане России не жили столь зажиточно — и при том столь свободно. Мир на Кавказе. Постоянный рост зарплат военных, учителей, врачей, теперь наконец и работников культуры.
А триумф в Сочи?! Вспомните поистине невообразимую тройную победу наших лыжников в последней гонке последнего дня Олимпиады.
А Крым? Никто и мечтать не мог.
— Как вы как министр культуры отнеслись к концерту Макаревича в украинском Святогорске?
— Знаете, мне больно об этом говорить. Мое поколение выросло на его песнях. Впрочем, никто бы никогда не обратил внимания на эти его концерты, если бы не предшествовавшие постоянные политические заявления музыканта против всего: выборов, Крыма, «Новороссии», политики на Украине. Видимо, у народа накопилось…
— Вы согласны с предложением лишить его российских госнаград?
— Нет, не надо. Лишиться уважения бывает стократ хуже, чем госнаград. Президент награждал Макаревича-артиста, не политика.
— В какой степени министерству удалось изучить ситуацию с культурными учреждениями в Крыму?
— Сейчас там ситуация, честно говоря, ужасающая. Четверть века Киев не вкладывал туда вообще ничего.
Ряд учреждений жил на самофинансировании: сколько выручили на услугах, столько и заплатили сотрудникам. Более того, внебюджетные средства, заработанные Воронцовским дворцом, Херсонесом и другими крупным музеями Крыма, хранились на спецсчете в Киеве. Так вот, эти деньги киевский режим, коротко говоря, украл. То есть не только не давали денег, но даже похитили то, что музеи заработали самостоятельно.
Президент уделяет вопросам культуры особое внимание. Он отдельно встретился с работниками культуры Крыма, выслушал их, после чего дал поручение составить список приоритетов в части возрождения крымских объектов культуры. Сейчас отрабатываем и согласовываем этот список с Крымом и Севастополем.
— Можете уже назвать какие-то приоритеты?
— Из больших проектов, например, строительство концертного зала в Симферополе — сейчас в Крыму нет ни одного современного концертного зала. «Ласточкино гнездо» нуждается в серьезных противоаварийных работах.
— Меняете ли вы местный менеджмент?
— Никого не меняем. В Крыму нет учреждений культуры федерального подчинения. Но зарплаты работников музеев и библиотек там обязательно вырастут. И мы будем оказывать крымской культуре системную помощь.
Такова исстари внутренняя природа России: щедро вкладываться и помогать тем «УкрАинам/окрАинам», кто попросил помощи и защиты.
В отличие от других, наша огромная страна прирастала землями не железом, не на крови уничтоженных аборигенов. В большинстве случаев народы вливались в Россию, вспомните историю, мирно, а многие еще годами упрашивали, чтобы их приняли под царскую руку. Грузины. Украинцы.
И в этом многонациональном и многоконфессиональном мирном единении был залог прочности российского государства.
Замечу, что жизнеспособность нашей державы, которая ни разу за последние шесть веков, со времен преподобного Сергия Радонежского, не утратила своего суверенитета, совершенно уникальна.
Какие еще государства на планете вы можете привести в пример шестивекового непрерывного суверенного развития? Без протекторатов, поглощений и безоговорочных капитуляций? Британия? Так… Может, еще Швеция… Похоже. Таиланд? Надо бы покопаться в истории… Пальцев одной руки хватит перечислить. И — мы. Царство Московское — Российская —Советская империя — Российская Федерация.
— А как выглядит в Крыму ситуация с туризмом?
— Считалось, что ежегодно в Крым приезжало 6 млн туристов. Но крымчане над этой цифрой смеются, говорят, завышена чуть не вдвое, на самом деле никто никогда никого не считал.
Большую часть составляли либо неорганизованные, либо социальные туристы с Украины, которые ехали за счет украинских фондов соцстрахования. В первом случае это «Жигули»-беляши-частный сектор, во втором — наполнение недорогих пансионатов.
Турист из России совершенно другой. Тратит деньги другого порядка. Если останавливается в гостинице, требует другого уровня комфорта. Он уже избалован Турцией, не говоря о Сочи, и готов платить за сервис.
Я уверен, что туринфраструктура Крыма в течение ближайших нескольких лет серьезно модернизируется, поднимется, иначе у нее просто нет шансов. В этом году в Крыму уже где-то 2,5 млн приездов, по итогам года мы превысим цифру в 3 млн. При этом российских туристов в этом году стало в два раза больше.
— Насколько министерство участвует в разрешении кризиса, связанного с участившимися банкротствами российских турфирм?
— Надеюсь, всем понятно, что персонально страховать туристов и отвечать за их выбор и риски — не государственная задача. Это бизнес, здесь работают законы свободного рынка. Туристический рынок перегрет, цены демпинговые — и коллапсы закономерны.
Но у нас социальное государство, поэтому мы вытаскиваем из-за границы застрявших там туристов, Ростуризм координирует работу Фонда турпомощи. Будем совершенствовать законодательство и далее.
— Смена руководства Ростуризма была связана с кризисом?
— Наоборот, назначенного буквально накануне временно исполняющего обязанности руководителя агентства подбирали именно для того, чтобы больше продвигать внутренний и въездной туризм, привлекать в отрасль инвестиции. Однако ему пришлось в пожарном режиме заниматься кризисом, связанным с выездом.
— В последнее время два российских фильма получили призы на крупных международных кинофестивалях — «Левиафан» Андрея Звягинцева и «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» Андрея Кончаловского. Формально у обоих из них согласно недавно принятому Госдумой закону должны возникнуть проблемы с прокатом из-за наличия нецензурной лексики. Не нуждается ли принятый закон в коррекции?
— Давайте посмотрим, как этот закон будет работать — по сути, еще ни один фильм из-за него не порезали. «Левиафан», впрочем, будет перемонтирован, какие-то реплики оттуда уберут. А вообще вопрос сложный. Вот в фильме Кончаловского действительно у героев местами речь не для печати, но это непрофессиональные актеры, их слова — органичная часть фильма, все говорят очень…образно. С другой стороны, детям это было бы смотреть все же нездорово. Нужно находить какую-то разумную грань, как это делается во всем мире.
— Но во всем мире для этого существуют просто разные возрастные категории фильмов…
— К сожалению, возрастной ценз не гарантирует ограничения допуска в кинотеатр. Я помню времена, когда нас, еще детей, в кино не пускала злая билетерша.
Сейчас, конечно, никто контролировать допуск в зал не будет. Притом часто автор, когда ему нечего сказать, начинает использовать нецензурщину для дешевого эпатажа.
— Недавно депутат Госдумы от КПРФ Вадим Соловьев направил на ваше имя обращение, в котором просит возродить худсоветы на телевидении. Что вы думаете о такой инициативе?
— Ко всему, что способно фильтровать творческий продукт до момента его выхода, отношусь крайне отрицательно. По сути, это возвращение цензуры. За творческий продукт отвечает руководитель учреждения — директор или худрук театра, руководитель телеканала. Если это изменить, добавить какие-то непонятные согласовательные органы — только ответственность размоется. Логики я здесь не вижу.
В некоторых европейских странах, правда, существуют специальные общественные организации, которые принимают жалобы, и при нарастании какой-то критической массы либо каких-то слишком очевидных фактах имеют право направить по факту (!) уведомление о нарушении морально-этических норм. Если уведомление игнорируется, возможна судебная процедура вплоть до ограничения вещания.
Так гражданское общество пытается в условиях отсутствия цензуры следить за моралью.
— То есть вы — против цензуры?
— Цензура ушла в историю, она принадлежит прошлому. Это слово я воспринимаю именно как историческое понятие. Но, говоря образно, у каждого человека должен быть свой цензор. Внутри, в душе. Нельзя давать доступ в свой внутренний мир мусору, разлагающему душу.
Знаете, кто долгое время был главным цензором всей иностранной литературы, поступавшей в Россию? Федор Тютчев. Кстати, запретил переводить на русский «Манифест коммунистической партии». Этот сверхобразованный интеллектуал был паладином классических ценностей христианской Европы.
Боюсь, в современном мире мы в духовном и культурном плане тоже становимся более традиционалистами-европейцами, чем сами граждане Евросоюза, значительная часть которых убеждена, что Рафаэль — это одна из черепашек-ниндзя.
Я убежден: беснование наших противников усиливается именно потому, что сегодня Россия морально сильнее. Мы везем гуманитарную помощь — параноикам видится военный конвой. Если вместе с детским питанием и лекарствами мы повезем в Донецк Кубанский казачий хор и «Бурановских бабушек» — они скажут, что это замаскированный русский спецназ для наступления на Львов.
— Тем не менее Минкульт неоднократно и, на мой взгляд, обоснованно критиковали за попытки запретить фильмы или спектакли.
— Во-первых, Минкультуры не имеет ни времени, ни права, ни желания что-либо запрещать — спектакли, выставки, фильмы и так далее. Мы можем лишь отказать в государственной поддержке. Не более.
Во-вторых, если ты министр культуры, то обязан защитить не только свободу граждан, которые занимаются творчеством. Но и свободу тех налогоплательщиков, которые требуют, чтобы культура развивала их детей, а не развращала.
Мы не имеем права вываливать на россиян фотовыставки анусов или перформансы голых «художниц», рожающих яйца с краской (как случается в современной Европе). Да и прочие псевдокультурные продукты, эстетизирующие извращения, наркоманию, суицид…
Когда промышленное предприятие загрязняет среду, нужны эксперты-экологи. В нашем случае не обойтись без культурологов, психологов, педагогов, историков.
— Но ведь и раньше при Минкультуры были экспертные советы!
— Были, да застоялись. Эксперты сдружились меж собой, а также с чиновниками, привыкли голосовать единогласно. В этом году мы обновили состав министерских экспертных советов по театру и современному искусству. Но я бы, честно говоря, добавил в каждый совет еще по паре многодетных матерей.
Посмотрим.
— Ваше назначение на пост министра культуры в 2012 году многими критиковалось, премьеру Медведеву тогда даже пришлось вас защищать в эфире «Первого канала». Как вам кажется, получается ли оправдывать связанные с вами надежды?
— Странный вопрос. Я их обязан оправдать. Премьер ставит стратегические задачи, делегирует полномочия, а проработку деталей доверяет своим министрам. После чего, правда, спрашивает по полной. Так что переложить ответственность на кого-то невозможно.
— Многие говорят о том, что вы находитесь в профессиональном конфликте с советником президента по культуре Владимиром Толстым. Так ли это?
— Владимир Ильич — настоящий русский интеллигент, тонко чувствующий чужую боль, готовый вникать в самые мелкие, на первый взгляд, проблемы культуры. Всегда стремится помочь. И я благодарен ему за эту непростую миссию.
— Кто-то из вас в глазах президента добрый следователь, а кто-то — злой?
— Забавное сравнение. К сожалению, в сфере культуры иногда приходится распутывать такие застарелые проблемы, что не каждому следователю под силу.
— Работа Министерства культуры под вашим руководством активно критикуется. Какие жалобы поступают чаще всего?
— Больше всего жалуются на то, что мы до сих пор не запретили «Дом-2». Смешно, но это правда.
Понятно, что телевидение — это по ведомству Минсвязи, а не нашему. Но, кстати, мы в рамках наших полномочий начали поддерживать хорошие телефильмы, докудрамы, телесериалы (из уже идущих — «Первая мировая», «Бесы», «Романовы», «Молодежка»), те, которые знакомят с историей России, классикой, продвигают семейные ценности, формируют характер.
Готовим большую литературную премию. Причем лауреат в качестве одного из призов будет автоматически получать заказ на написание сценария для кинофильма. И Минкульт возьмется этот фильм финансировать.
— Есть материальные результаты проходящего сейчас года культуры?
— Год культуры был ориентирован прежде всего на то, чтобы дать импульс культуре в российских регионах. Вы посмотрите: повсюду серьезно за 2013–2014 годы — по статистике, почти вдвое — выросли зарплаты работников культуры. Запущено множество новых проектов. Каждую неделю в стране открываются новые объекты: музыкальные школы, театры, филармонии, музеи!.. Региональные власти почувствовали значимость культуры как отрасли, и это, пожалуй, главный результат года культуры.