"Фильм получился, когда бабушка запела"

Премию "Марк Аврелий будущего" на завершившемся на прошлой неделе Римском фестивале получил Алексей Федорченко и его фильм "Ангелы революции". "Огонек" расспрашивал режиссера, почему он снял кино о Казымском восстании и как сочетает документальность и фантазию

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Обской тайге предстоит пережить культурную революцию

Свой новый фильм Алексей Федорченко называет "документальной сказкой"

Фото: ОРКФ "Кинотавр"

— Вы как-то сказали, что прошлое интереснее и разнообразнее, чем нам о нем говорят. Вы поэтому на этот раз взяли сюжет из прошлого, а не сконструировали реальность, как это было в "Небесных женах луговых мари" или "Овсянках"?

— Здесь нет больших различий. Мы уже не знаем настоящей жизни той страны, которая когда-то была, и можем судить о той эпохе лишь по ряду литературных и киноштампов. Мне захотелось придумать страну без таких штампов: с одной стороны, мир советского авангарда, не выкрашенный в красный цвет, а с другой — мир обских угров без привычных нам чума, бубна и заарканенного оленя, которые кочуют из одного фильма о Севере в другой. Вот преодолевая эти общие места, мы и придумали фильм.

— Почему вас потянуло в 1930-е годы? Вы ведь избегаете проторенных дорог, а ретро сегодня — тренд.

— Ну этот тренд мы сами и создали. Я имею в виду фильм "Первые на Луне". Именно после него жанр ретро стал таким популярным. Меня даже приглашали недавно на "Первый канал", чтобы сделать докудраму в таком именно стиле.

— И?

— Я отказался.

— Что все-таки легло в основу фильма — документальная история Казымского восстания или книга Дениса Осокина, с которым вы всегда работаете, "Ангелы и революция"?

— У меня было два сценария. Один из них о Казымском восстании, а второй — по книге Дениса. В итоге первый сценарий взял верх. Мало кто знает о произошедшем в 1930-е годы восстании хантов. Советские источники упоминают о нем с неохотой, сами ханты тоже. Я узнал о нем случайно, когда в 2005 году участвовал в Ханты-Мансийском кинофестивале. О тех событиях мне поведала одна хантыйская семья, деды этих людей участвовали в Казымском восстании. И эта история так меня захватила, что я в тот же день пошел в институт угроведения и поднял там все касающиеся этой темы материалы. Они были очень немногочисленны — пара диссертаций и четыре книги.

Реальная история состояла в том, что ханты и лесные ненцы были недовольны вторжением советской власти в их пасторальную жизнь. Они стали забирать детей из интернатов, отказывались обращаться к врачам. И чтобы как-то сгладить ситуацию, из Свердловска в те края была послана делегация во главе с Полиной Шнайдер.

— Значит, главная героиня фильма — реальное историческое лицо?

— Да, Полина Шнайдер была замнаркома просвещения Крыма. В Свердловске она оказалась случайно, просто была в командировке, и ее послали к хантам, потому что некого было послать. В общем, вся отправленная на Север делегация состояла из довольно случайных люди, которые попали между двумя цивилизациями — между советской властью и властью шаманов. Мне понравилась именно эта случайность. Ну, конечно, я купил книг о хантах, об их традициях, привез к себе в Екатеринбург. Стал изучать, как это все было. В то же время мне хотелось уйти от реальности. В результате получилась совершенно оригинальная история, герои которой разговаривают волшебным языком Дениса Осокина. Я взял некоторые диалоги из его книги и вложил их в уста своих героев.

— Они у вас все художники-авангардисты...

— Да. Предварительно изучив биографии многих художников-авангардистов, я насобирал поразившие меня факты и судьбы и дал их своим героям.

— У Осокина есть очень поэтическая расшифровка слова "революция". Он пишет, что "это маки, исчезнувшие с моих глаз". А про слово "ангел" он говорит, что в переводе с ненецкого это "дверная ручка". А кто они, ваши ангелы революции?

— Да, в общем, это все люди. В фильме же нет отрицательных героев, нет злодеев (хотя в итоге ханты убивают вторгшихся в их мир авангардистов.— "О"). Мне хотелось оказаться внутри истории и никого не судить. Все люди хорошие. И ханты тоже прекрасные. Просто одни думают так, а другие по-другому. И потому случилось то, что случилось. Ангелы все — и те, и другие.

— Сценарий вы писали вместе с Осокиным?

— Нет, на этот раз, и притом впервые, мне пришлось заниматься сценарием самому, так как у Дениса были другие дела. А до этого все сценарии Денис делал один.

— И все же, как мне кажется, ваш фильм вовсе не о революции и не о гибели революционного авангарда, а о том сокровенном, что движет человеком, в какую бы он эпоху ни жил и какому бы богу ни служил. Он о той жизненной силе, что греки именовали эросом.

— Ну да, хотелось насытить жизнь героев любовью. У всех есть что терять, у всех есть о ком заботиться. О ком думать. И у авангардистов, и у хантов. Как и в жизни.

— Вас не тревожит, что в наше пуританское время у вас могут быть трудности с прокатом?

— Нет, не тревожит. Меня прокат вообще мало тревожит.

— Ну ладно, прокат вас не интересует. А финансирование?

— На 70 процентов деньги дал Минкульт.

— Выходит, нынешние чиновники более продвинуты, чем те, кто отказал вам в финансировании "Овсянок", сочтя фильм порнографическим?

— Ну, открыто они так не говорили. Слово "порнография" звучало лишь в кулуарах. В принципе, я этому и не удивлялся — текст сценария действительно был очень смелый. И со стороны государства было бы странно дать деньги на такую локальную и эротически насыщенную историю. Но когда они увидели, что картина получилась целомудренной, были сразу запущены "Небесные жены".

— Кстати, как прошли "Жены" в прокате?

— Прокат считается хорошим, когда фильм окупился и принес прибыль. "Небесные жены луговых мари" не окупился. Да я и не рассчитывал на это: у фильма была слишком маленькая ниша. Хотя в фестивальном прокате фильм прошел очень успешно.

— Вы выпускали его на DVD?

— Да, на DVD он был, и мы даже сделали подарочный тираж — альбом о фильме с фотографиями со съемок, кадрами из фильма, интервью, в общем, со всем, что в таких случаях полагается.

— А нет у вас желания снять большое прокатное кино?

— У меня нет категории прокатное-непрокатное. Я разделяю кино на интересное и нет. При этом руководствуюсь книгой самурая, где сказано, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься тем, что неинтересно.

— А театр... В ваших "Ангелах" много отсылок к театру. Впору предположить, что вы держите в голове театральный проект.

— Да, вы угадали, но какой — не скажу. Это пока секрет. Просто я очень хочу подойти к театру, но пока боюсь, не чувствую должной силы. Потому что это очень серьезная заявка — сделать кино одним кадром. Но я обязательно это сделаю.

— Вы ведь еще и прозу пишете.

— В журнале "Октябрь" у меня в прошлом году вышли рассказы, и они получили премию за лучший дебют.

— Выходит, одного кино не хватает, хотя одновременно вы умудряетесь быть и режиссером, и сценаристом, и продюсером.

— Не хватает, хотя в ваш список можно еще добавить работу художника, каковым я был на "Ангелах революции". Сначала я предложил эту работу Зоритко Доржиеву, который работал со мной на "Небесных женах", но он сказал, что революция не его тема. А других я искать не стал. Я подумал, что мне проще самому все это сделать, чем объяснять, что именно я хочу.

— Что же в таком случае вам в работе над фильмом нравится больше всего?

— Чем меньше людей на процессе, тем он мне больше нравится. Поэтому я люблю сценарий и монтаж. Потому что остальные этапы — это производство, где ты зависим от множества людей, в частности от съемочной группы, и не всегда есть время подумать столько, сколько тебе надо. А вот сценарий можно писать вдумчиво и долго.

— Основная героиня фильма Дарья Екамасова уже снималась у вас в "Небесных женах". А где вы нашли остальных артистов?

— Все артисты снимались у меня в первый раз. Олег Ягодин работает в "Коляда-театре". Остальные — Павел Басов, Константин Балакирев, Алексей Солончев, Георгий Иобадзе и Полина Ауг — актеры московских театров, и, по-моему, все они с большим будущим.

— Ваши дочка и сын ведь тоже были задействованы?

— Да, у дочки небольшая роль, она сыграла девочку в самом начале фильма. И она очень гордится, что ее пригласили на Римский фестиваль как актрису. А сын сыграл одного из ангелов в соответствующей новелле.

И раз уж мы заговорили об исполнителях, скажу вам, что фильм получился потому, и только потому, что я нашел ту бабушку, которая в финале поет песню. Эта бабушка родилась на Казымской базе (имеется в виду несколько изб, обустроенных делегацией, направленной из Свердловска в Казым, где разместились школа, больница и прочие культурно-просветительные объекты.— "О"). Она была первым ребенком, который там родился. Всю жизнь проработала в этих местах учительницей русского языка. Я сначала и не думал просить ее петь. Просто она очень стеснялась, и я сказал: "Ну давайте спойте что-нибудь". И вдруг она запела эту песню. У меня внутри что-то оборвалось, и кино сложилось. Именно в тот момент появились и смыслы, и ответы. Если бы этой бабушки не было, не получилось бы и картины. (Фильм кончается кадром в современной типовой квартире, где эта уже совсем старая женщина поет популярную в советские годы "Песню о тревожной молодости", помните: "Жила бы страна родная, и нету других забот".— "О".)

— Вы снимали в местах реальных событий?

— Весь север я снимал в Казыме. При этом изба, где мы снимали, это одна из тех самых изб, что осталось от Казымской культбазы. Их сохранилось там три или четыре. Кадры с телами убитых просветителей сняты в том самом амбаре, где когда-то были сложены замерзшие трупы реальных участников той свердловской делегации. Когда я нашел этот амбар и понял, что это склад того времени, я сделал все, чтобы мне разрешили там работать.

— Что это за жанр, когда музейный, по сути, подход сочетается с фантазией?

— Я давно придумал определение жанру, в котором работаю,— это документальная сказка. При этом мне очень важно снять именно подлинный, настоящий объект, и, если это возможно, я обязательно это сделаю. Мои две основные задачи: сделать все просто и достоверно.

— Ваш новый фильм выходит практически одновременно с фильмами Андрея Кончаловского и Никиты Михалкова, каждый из которых претендует на исследование судеб России. Ваша картина тоже ответ на вопрос, почему все произошло так, как произошло...

— Нет, меня не интересует мессианство. Я просто занимаюсь тем, что мне интересно.

— А что заинтересовало вас после "Ангелов революции"?

— Сейчас я работаю над фильмом по Стругацким и в связи с этим занимаюсь изучением квантовой физики. (Речь идет об экранизации фантастической повести братьев Стругацких "Малыш".— "О".)

— Вы живете и работаете в Екатеринбурге. Почему не в столице?

— При сегодняшнем развитии технологии вообще нет никакой разницы, где жить. Екатеринбург мне подходит своей энергетикой. А Москва меня не прельщает — для меня это слишком большой город, и я там как-то теряюсь. Меня раздражает, что там такие расстояния, что за день можно успеть сделать лишь оно дело.

— Вот уже второй раз премьера вашего фильма проходит в рамках Римского кинофестиваля. Почему?

— Ну Италию я вообще очень люблю, и у меня здесь много друзей. Но особенно мне понравилось, что в этом году на Римском кинофестивале нет ни конкурса, ни жюри. Я себя поймал на мысли, что мне уже не нравится участвовать в конкурсах. Это забирает очень много энергии. Ты начинаешь вдруг кому-то завидовать. Нужно радоваться успехам своих друзей, а ты вместо этого начинаешь сравнивать.

— Кстати, приз "Марк Аврелий будущего" вам вручала Николетта Романофф, прапраправнучка русского императора. Не думаете снять эту принцессу, как ее тут называют, в своей будущей сказке?

— Посмотрим. Романовы в Екатеринбурге? Есть о чем подумать.

Беседовала Елена Пушкарская, Рим