"Настоящими героями были пограничники"

Дипломат и свидетель падения Берлинской стены Игорь Максимычев поделился воспоминаниями с Ольгой Филиной

О том, что происходило в Берлине в памятный день падения стены, "Огоньку" рассказал очевидец тех событий Игорь Максимычев, чрезвычайный и полномочный посланник, главный научный сотрудник Института Европы РАН, в 1987-1992 годах советник-посланник посольства СССР/РФ в Берлине

Фото: Getty Images/Fotobank

— Насколько власти ГДР контролировали и могли предугадать случившееся 9 ноября 1989 года?

— Положение в ГДР было напряженным, хотя и не катастрофическим. И все же предугадать события 9 ноября вряд ли кто-то мог, поскольку они явились результатом целой цепи промахов и ошибок властей республики. Известно, что с начала осени 1989 года крупнейшие города ГДР были охвачены протестными демонстрациями. Их участники требовали демократизации политической жизни, но заметьте: не выдвигали лозунгов ликвидации ГДР или отказа от социалистического пути развития. Самым распространенным в ходе начавшегося кризиса был лозунг "свободы поездок", то есть разрешения посещения или переезда на постоянное место жительства в Западную Германию, где у многих граждан республики были родственники.

--Значит, люди просили локальных нововведений: изменить миграционный контроль?

— Все начиналось с этого. И руководство ГДР прекрасно понимало, что следует как можно скорее смягчить существовавший запретительный режим выезда из республики. Уже 6 ноября опубликовали соответствующий проект закона, однако реакция на него была скорее отрицательной, поскольку закон предусматривал довольно жесткую процедуру выдачи разрешения на поездку. На самом верху решили либерализовать документ. 7 ноября генеральный секретарь ЦК СЕПГ Эгон Кренц и министр иностранных дел ГДР Оскар Фишер проинформировали посла СССР в ГДР Вячеслава Кочемасова: готов новый проект закона о выезде. Власти намеревались открыть на границе с ФРГ особый контрольно-пропускной пункт, через который граждане, желающие выехать в Западную Германию на ПМЖ, могли это сделать практически без каких бы то ни было формальностей. Кренц и Фишер запросили мнение Москвы на этот счет. В первой половине дня 9 ноября посол сообщил им, что возражений с советской стороны нет. После этого Кренц согласовал текст постановления правительства с членами политбюро ЦК СЕПГ, а затем провел его утверждение пленумом ЦК, который заседал в эти дни. Вечером член политбюро Гюнтер Шабовски давал пресс-конференцию, посвященную работе пленума ЦК СЕПГ, и в конце как-то вскользь сообщил, что вводится новый порядок выезда из ГДР. На вопрос журналистов, когда этот порядок вступит в силу, Шабовски не очень уверенно ответил: "Немедленно".

— Насколько случайным было это сообщение? Никто его не готовил?

— Уверяю, заявление Шабовски оказалось недоразумением с начала и до конца. Были допущены два принципиальных просчета. Во-первых, со слов Шабовски следовало, что действие новых правил распространялось не только на КПП государственной границы ГДР — ФРГ, но и на КПП линии секторального разграничения в Берлине, то есть на знаменитую Берлинскую стену, хотя их международно-правовой статус был разным. Если режим государственной границы входил в компетенцию правительства ГДР (с той оговоркой, что эта граница являлась линией соприкосновения мощнейших военных блоков мировой истории — НАТО и Варшавского договора), то поддержание безопасности в Берлине входило, в соответствии с соглашениями военного и послевоенного периода, исключительно в компетенцию четырех держав — победительниц во Второй мировой войне — Советского Союза, США, Великобритании и Франции. Прежде чем что-то менять в Берлине, ГДР должна была информировать СССР о своем намерении. Вряд ли Москва стала бы возражать по существу (стена очень не нравилась и Михаилу Горбачеву), но она наверняка попросила бы дать время для консультаций с остальными членами четверки ввиду неизбежности массового наплыва в Западный Берлин переселенцев и посетителей из ГДР, к чему тот не был готов. Мы очень дорожили доверительными отношениями с администрациями трех держав в Западном Берлине, где с юридической точки зрения до объединения Германии в октябре 1990 года сохранялся оккупационный режим. Именно то, что не был предусмотрен хотя бы минимальный период подготовки вступления решения в силу, было вторым просчетом авторов текста (в спешке его подготовка была поручена в ГДР двум полковникам из МВД и двум полковникам из МГБ без привлечения экспертов МИДа, которые, конечно, лучше разбирались в международно-правовых тонкостях). Полковники записали, что постановление начинает действовать одновременно с публикацией, которая должна состояться 10 ноября. Возникла непростительная административная неразбериха с самыми тяжелыми последствиями.

— Что вы называете тяжелыми последствиями?

— Начать с того, что оглашение решения о новом порядке выезда из ГДР состоялось преждевременно, в тот момент, когда погранохрана ГДР на линии секторального разграничения (да и на госгранице тоже) еще не получила информации о вводимых изменениях. Для пограничников продолжали действовать инструкции, которые предписывали всеми средствами, вплоть до применения оружия, предотвращать несанкционированный переход пограничного рубежа. Возникла взрывоопасная ситуация. Перед КПП стены собрались толпы народа, и дело едва не дошло до силового разгона людей, настаивавших на выполнении правительственного постановления. Настоящими героями ночи с 9 на 10 ноября могут считаться пограничники ГДР, которые в момент наивысшего напряжения просто вышвырнули в мусорную корзину все свои инструкции и прекратили всякий контроль за движением через линию разграничения. С течением времени реализация решения властей республики об упрощении условий въезда и выезда стала именоваться "падением Берлинской стены", хотя слом стены начался некоторое время спустя и был закончен в 1991 году, то есть уже после исчезновения ГДР.

— При всех очевидных проблемах ГДР, как вам кажется, осталось ли в истории этого государственного образования что-то, недооцененное сегодняшним днем?

— Место ГДР в общегерманской традиции обеспечено хотя бы тем фактом, что после всех совершенных гитлеровцами преступлений русские смогли впервые сказать: "Наши немецкие друзья" именно в отношениях с восточными немцами. Сотрудничество и контакты, личная дружба между гражданами ГДР и СССР были невероятно широкими и интенсивными. ГДР была и осталась единственным миролюбивым государством германской истории. Никогда и нигде ни один из солдат Национальной народной армии ГДР не переступал границ республики и не принимал участия в военных действиях. Около 10 млн советских граждан служили в рядах Группы советских войск в Германии (с 1989 года — Западной группы войск). Они вернулись на родину с чувствами уважения и симпатии к немцам. Уважение и симпатия к немцам сохранились в России до сих пор. Однако сейчас мы видим, с каким легкомыслием и пренебрежением относятся новые германские лидеры к столь ценному наследию ГДР. Россия нужна Германии не меньше, чем Германия России. Повторный разлад между немцами и русскими принес бы несчастье не только для них самих, но и для всей Европы.

— Какой тон международной политике задало падение стены? Как со временем переосмысливалось это событие?

— Как мне сегодня кажется, Запад не понял глубинных факторов примирительной позиции СССР, а затем России, и историю этого непонимания можно отсчитывать как раз с 9 ноября 1989 года. Не только Америка, но и Германия решили, что стали победителями в холодной войне и могут диктовать свою волю "побежденной" России. В результате, по выражению Генри Киссинджера, возник мировой беспорядок. Без России Западу с этим беспорядком не справиться. И не потому, что Россия очень хочет заниматься мировыми делами, а потому, что без ее подсказки Запад будет постоянно сбиваться на причинение вреда другим и себе. Что же касается мифа о падении Берлинской стены, то он прекрасно укладывается в схему всестороннего очернения ГДР, которой придерживается объединенная Германия. Впрочем, надо признать, что после событий 9 ноября уличные демонстрации, на которые оказывалось сильнейшее влияние из Западной Германии, действительно стали диктовать дальнейшее политическое развитие ГДР в направлении ее упразднения. Этим объясняется, что перешедшая в марте 1990 года под власть оппозиции республика просуществовала лишь чуть больше полугода, хотя новым властителям очень не хотелось снова погружаться в безвестность, из которой они только что вынырнули. Никаких референдумов относительно объединения Германии не проводилось.

Беседовала Ольга Филина

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...