"На первом месте — безопасность бизнеса"

Глава РСПП Александр Шохин рассказал Светлане Суховой о возможных издержках изменений налоговой системы

Намерение власти быстро и жестко решить задачу деофшоризации экономики чревато целым веером негативных последствий. Об этом "Огоньку" рассказал глава РСПП Александр Шохин

В РСПП опасаются: избыточно жесткие нормы законопроекта снизят конкурентоспособность нашего бизнеса

Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ  /  купить фото

— Александр Николаевич, законопроект поправок в НК РФ внесен, как вы сами заявили, без должного согласования с бизнесом. Каковы, на ваш взгляд, будут последствия его принятия?

— Самые что ни на есть негативные, если ко второму чтению в законопроект не будут внесены должные изменения, о которых РСПП говорила еще летом. И связаны эти последствия будут прежде всего с вероятным уходом части средств личных и семейных сбережений населения в тень, тогда как нелегально полученные капиталы так и не окажутся в сфере налогообложения.

— Говоря иными словами, все будет противоположно той цели, какую анонсировало правительство?

— Выходит, что так. Правительство, насколько я помню, и не скрывало, что желает заполучить в бюджет дополнительные средства от налогов на доходы, заработанные российскими компаниями и физическими лицами. Бизнес с таким подходом в общем-то согласился. Тем более что в этом стремлении российские власти не одиноки и даже не первооткрыватели — процесс деофшоризации идет повсеместно и ему подвержены такие развитые страны, как США, например. Но избыточно жесткие нормы законопроекта неизбежно создадут высокий уровень неопределенности для российского бизнеса и снизят его конкурентоспособность по сравнению с другими странами. Проще говоря, наши бизнесмены всех уровней начнут проигрывать своим казахстанским или белорусским конкурентам, поскольку Россия серьезно уступает по качеству деловой среды не только западным странам, но и тому же Казахстану, где уровень налоговой нагрузки на бизнес существенно ниже. Замечу: речь о наших ближайших соседях, партнерах по Евразийскому экономическому союзу. Ведь для тех российских компаний, которые покинули отечественные рубежи и успешно завоевывают мировой рынок, даже не помышляя о том, чтобы скрыться от бдительного ока ФНС, нынешний вариант законопроекта приведет к значительной потере конкурентоспособности и сворачиванию отдельных видов деятельности в иностранных юрисдикциях, например, фрахта.

— Для того чтобы наказать "уклонистов", нужно иметь информацию. Она у российских правоохранительных и налоговых органов есть?

— Основным источником информации должны стать сами владельцы компаний, поскольку в соответствии с законопроектом они обязаны уведомлять о своем участии в иностранных организациях в случае, если доля такого участия превышает 10 процентов, об учреждении иностранных структур без образования юридического лица и т.д. Если информация не будет предоставлена в срок и в полном объеме, то россияне подпадут под штрафные санкции — от 50 до 100 тысяч рублей и в размере 100 процентов налога на недвижимость, принадлежащую такой компании. Для средних и мелких компаний, не говоря уже о физических лицах, такое наказание — серьезный стимул сдаться налоговой. Кроме того, за последний год Дума ратифицировала международные конвенции, позволяющие российским налоговым и силовым структурам сотрудничать в поиске уклоняющихся от уплаты налогов. Речь, например, о Конвенции о взаимной административной помощи по налоговым делам. Теперь стало возможным проведение налоговых проверок совместно со странами — участницами Конвенции. А Конвенция о помощи в сборе налоговой задолженности, одобренная без каких-либо изъятий, уже помогает пополнять бюджет. Это особенно важно в случае, когда у должника нет имущества, на которое может быть обращено взыскание, либо когда он физически отсутствует в России и разбираться с ним приходится властям и структурам иностранного государства.

— Во всем мире офшоры создаются для ухода от налогов, но является ли эта цель первоочередной для российского бизнеса? Если нет, то какая?

— Для российских компаний экономия на налогах часто является не первой и даже не второй по значимости целью. Основные преимущества регистрации в подобных юрисдикциях — структурирование сделок по англосаксонскому праву и более высокий уровень защищенности прав собственности. Для многих компаний регистрация в офшоре — условие реализации проекта, поскольку открывает доступ к тому или иному активу, например к месторождению. Так что в офшорных юрисдикциях работают не только "прачечные", но и добывающие подразделения. В ряде случаев требование о структурировании сделки через офшор выдвигается иностранным партерном, который еще меньше доверяет российским органам власти и качеству бизнес-среды, чем национальные компании. Для каких-то компаний офшоры открывают доступ к западному финансированию. Это особенно актуально сейчас, когда такие возможность де-факто у российских банков и компаний из-за санкций отсутствуют. И все же на первом месте — именно безопасность бизнеса, возможность его развития благодаря западным деньгам и дешевой рабочей силе на востоке. Не удивительно, что россияне часто регистрируют в офшорах материнские компании, а в России действуют их "дочки". На Западе делают, как правило, наоборот. Потому-то российский бизнес и испытывает дополнительный риск, связанный с возвращением под отечественную юрисдикцию. Я говорю об увеличении объема отчетности, о необходимости перехода на другие стандарты бухгалтерского учета, сложности при защите прав собственности, недостаточно эффективной судебной системе, возрастающем риске потери контроля над активами из-за разницы в законодательстве, например, из-за отсутствия понятия "номинальный директор". Так что вопрос не только в налогах, но и в качестве предпринимательского климата.

— Вы сказали, что бизнесу нужны длинные деньги. Почему их нет в России?

— Не стоит во всем винить банки. На российском рынке, особенно в условиях санкций, банкам также не хватает длинных и дешевых финансовых ресурсов. Решение по продлению заморозки в отношении накопительной части пенсий, например, не позволяет рассчитывать на такой источник длинных денег. Фондовый рынок не исполняет роль дублера для банковской системы. В структуре инвестиций в основной капитал по источникам финансирования на средства от выпуска корпоративных облигаций приходится лишь 0,1 процента, на средства от эмиссии акций — 1,2. Решение повысить ставку налога на доходы от дивидендов не способствует росту заинтересованности в российских ценных бумагах. А институты развития не могут полноценно заменить финансовую систему, поскольку в большинстве случаев изначально ориентированы на штучные проекты. Что касается цены кредита... В рамках ежегодного опроса компаний РСПП задавал своим членам вопрос, по какой ставке компания может получить кредит в рублях при наличии залогового обеспечения? Опрос показал высокую разницу в оценках стоимости заемных средств для компаний в зависимости от их размера. Почти 30 процентов опрошенных крупных компаний полагают, что ставка по кредиту будет в пределах 10 процентов, столько же предполагают уложиться в интервал от 10 до 12 процентов. Только 5,2 процента компаний крупного бизнеса ответили, что ставка составит более 15 процентов годовых. У среднего бизнеса оценки похожие, хотя несколько увеличивается доля субъектов, полагающих, что цена кредита превысит 15 процентов — до 14,3 процента компаний. А вот для малого бизнеса ситуация выглядит критично: более 40 процентов компаний указали, что ставка в их случае будет превышать 15 процентов годовых. При этом, напомню, речь идет о кредитах, обеспеченных залогом. Теперь, после решения ЦБ об увеличении ключевой процентной ставки, эти цифры "поплывут".

— Мне представители МСП назвали другую цифру ставки, предлагаемой Сбербанком, как крайне выгодную — 20 процентов...

— Можно долго рассуждать о продуктовой линейке различных банков, тем не менее вывод один: в экономике не хватает длинных и дешевых денег, что не лучшим образом сказывается на ее развитии и отнимает все шансы на получение роста экономики хотя бы на уровне 2-3 процентов.

— Вы верите в возможность создания офшоров в России? Что для этого нужно?

— Очевидно, что офшоры в их классической форме не должны появляться в России. Но использование отдельных элементов офшорности, подразумевающих территорию с особым регулированием, вполне возможно. Один из примеров — законопроект о территориях опережающего социально-экономического развития. Несмотря на то что в течение первых трех лет возможность создания таких территорий предусмотрена только в отношении Дальневосточного региона, после этого срока появится возможность распространить данные механизмы и на остальные регионы. У РСПП есть замечания, но перечень предложенных стимулов довольно интересен и, с нашей точки зрения, масштабируем. Опыт специфического регулирования в России уже существует — это Сколково. В целом стоит активнее применять пилотные проекты, когда то или иное решение тестируется в регионе или секторе экономики, а после анализа и — при необходимости — корректировки результатов пилота распространяется на экономику в целом.

— Об офшорных инвестициях в российскую экономику не всем известно. Каковы их объемы?

— Вычленить чисто офшорные инвестиции сложно, но некоторые выводы можно сделать на основе даже базовой статистики по притоку иностранных инвестиций. В прошлом году с Кипра в Россию пришло 22 683 млн, из Нидерландов — 14 779 млн, из Люксембурга — 16 996 млн долларов США. Эти три страны являются лидерами по накопленным иностранным инвестициям в России. Не все из этих средств офшорные, но картина очевидна — значительная часть инвестиций приходит в страну из "налоговых гаваней". Значит, вероятность того, что принятие законопроекта негативно скажется на дальнейшем притоке инвестиций в Россию, существует.

— Наступление на офшоры ведут все, как вы сказали, в том числе и США. В чем заключается различие?

— Ключевое различие в том, что Россия намерена двигаться быстрее, ориентируясь на мировые "наилучшие и доступные технологии" в области контроля деятельности компаний в офшорных юрисдикциях. Но везде своя специфика! Формат регулирования в США, ЕС, других странах формировался десятилетиями и поэтапно. В России стремятся сразу внедрить максимально жесткие правила с минимальным двухлетним переходным периодом.

— Есть ли способы обойти нововведения?

— Схемы ухода, которые применяются сегодня, станут сложнее и дороже. Когда одно министерство придумывает ограничение, а тысячи юристов и финансистов придумывают, как его обойти, можно не сомневаться, что такие схемы будут найдены. Например, удлинятся цепочки владения, пакеты акций будут дробиться на более мелкие доли. Проблема в том, что успешно заниматься "схемотворчеством" будут как раз те, на кого и охотятся налоговые органы, а добросовестные налогоплательщики получат серьезное увеличение административной и финансовой нагрузки.

— И все же, согласитесь, налоговая составляющая в числе причин бегства в офшоры есть. Налоги нужно снижать или, по крайней мере, не вводить новые. Но как в этом случае латать дыры в бюджете?

— Бюджетные дыры возникают не столько из-за недостаточных доходов, сколько из-за неэффективных расходов. Соответственно решение номер один — борьба за эффективность расходования бюджетных средств. Вот только эффективность расходов из-за ликвидации образовательного или медицинского учреждения не вырастет, если одновременно снижается качество и доступность услуг. Необходимо продолжить процесс приватизации — ждать повышения стоимости компаний можно бесконечно долго. Не до конца используется и такой резерв, как внутренние заимствования. В целом необходимо ориентироваться не на рост текущих сборов в бюджет, а на обеспечение растущей налоговой базы благодаря развитию бизнеса в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

— У бизнеса весьма силен страх перед закрытием страны. На ваш взгляд, возврат в плановую экономику возможен?

— Плановая экономика, при том что она неэффективна в принципе, возможна только в условиях "простой" экономической системы, с ограниченным перечнем продуктов и услуг и с высоким уровнем закрытости от внешнего мира. Премьер заявил, что и мобилизационной экономики не будет. При этом дальнейшее увеличение доли государства в экономике возможно.

— У крупного бизнеса всегда была возможность разговаривать с властью напрямую. Судя по последним событиям, диалог прекращен?

— Все не так плохо, и диалог не прекращен. Правительство по итогам длительных и сложных дискуссий с РСПП отказалось от наиболее радикальных налоговых новаций — введения налога с продаж, повышения ставки НДС и налога на доходы физических лиц. И даже после того, как проект бюджета был сверстан, премьер встретился с представителями РСПП, поговорил и дал поручение провести анализ квазиналоговой нагрузки на бизнес. В частности, проанализировать послабления в части страхования опасных объектов и обязательного социального страхования. В целом результаты этой встречи можно считать скорее позитивными. Есть ощущение достижения общего понимания того, что частыми изменениями налоговой системы можно подорвать доверие бизнеса к экономической политике.

— Но уголовное преследование бизнеса ужесточается. Крупному бизнесу обычно удается избежать тюрьмы, он, как правило, мигрирует. Много уже уехало?

— Самый громкий случай — официально объявленный перенос штаб-квартиры компании "Глория Джинс" из России — не связан с преследованием бизнеса. Компания, достаточно быстро ставшая федеральным игроком и активно развивающаяся, уходит из страны из-за неблагоприятного делового климата. Это большая потеря и для экономики, и для имиджа страны, "красная карточка" органам власти, которые продвигают не самые продуманные решения.

Беседовала Светлана Сухова

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...