Некролог
В Иерусалиме на 80-м году жизни от сердечной недостаточности скончалась народная артистка СССР Нина Тимофеева, прима-балерина Большого театра, танцевавшая на его сцене более 30 лет.
Нина Тимофеева, выпускница Ленинградского хореографического училища по классу Натальи Камковой (а та училась у самой Вагановой), успела за три года станцевать на сцене Кировского театра несколько сольных и три ведущие партии. В московский Большой она перешла по приглашению худрука Леонида Лавровского, коренного ленинградца. Никакого протекционизма в этом не было: в 1956 году Большой театр переживал смену поколений. Марина Семенова ушла на пенсию, Галине Улановой и Ольге Лепешинской перевалило за сорок, московским примам Майе Плисецкой и Раисе Стручковой стукнуло тридцать, а звезды будущего "золотого века" во главе с Екатериной Максимовой еще оттачивали технику в хореографическом училище. Блистательно выученная, в совершенстве владеющая современной техникой, готовая балерина была настоящим кладом для Большого. В стиль московской труппы Нина Тимофеева вписалась идеально: для ленинградки она была слишком темпераментна, слишком масштабна и слишком отважна.
В Москве ей тут же поручили ведущие классические партии — и уже станцованную в Ленинграде Одетту-Одиллию, и еще не танцованную Лауренсию, и Мирту в "Жизели", и романтичную "Шопениану", и совсем новые роли, созданные специально для нее. В те времена Большой переживал и репертуарный перелом: худрук Лавровский напряженно искал свежие темы и незатасканные формы, разрабатывая несвойственный сталинской эпохе жанр одноактного балета. Природные данные Тимофеевой — большой прыжок, легкий шаг, бурное вращение — провоцировали на технические эксперименты, а мощный актерский дар позволял внедрять в балет любые сюжеты. Порочная, но совестливая Девушка из "Ночного города" Лавровского, поставленного им на музыку "Чудесного мандарина" Бартока в 1961 году,— проститутка, заманивающая в бандитский притон ночных прохожих: таких персонажей на сцене Большого еще не бывало.
Балерину, отменившую рамки амплуа и готовую к полному сценическому преображению, выбирали для своих спектаклей все современные хореографы: и эстет Голейзовский, доверивший ей изысканную Лейли по поэме Низами, и социальный Виноградов, увидевший в ней Асель из одноименного балета по Чингизу Айтматову, и последующие, куда менее значительные авторы эпохи советского безвременья 1970-1980-х. В сущности, несмотря на железный занавес, сценическая жизнь Тимофеевой сложилась счастливо: свои лучшие партии она станцевала в балетах Юрия Григоровича, ставшего в 1964 году главным балетмейстером Большого и поручавшего ей ведущие роли в своих основных балетах. Страстные и властные героини — Хозяйка Медной горы и Мехменэ Бану, уже воплощенные балеринами Ленинграда,— в исполнении Тимофеевой обрели новые черты. Сила духа этих сумрачных и отверженных женщин выводила их в центр спектакля, лишая балеты однозначности и размывая четкое разделение на положительных и отрицательных персонажей. Именно на нее, Нину Тимофееву, поставил Григорович партию Эгины в "Спартаке" — умной и властолюбивой куртизанки, подчинившей себе неистового Красса, а вместе с ним весь Рим. И балерина заставляла верить, что эта уже неюная и даже не столь красивая женщина смогла спасти Римскую империю одной своей железной мужской волей.
Несокрушимая сила духа отличала Тимофееву и в жизни. Ее второй муж, композитор Молчанов, создавший для нее балет "Макбет" (поставлен в 1980 году Владимиром Васильевым), скончался в театре за семь минут до открытия занавеса. Балерине сказали, что ему плохо, она не поверила — почувствовала его смерть. И вышла на сцену, с особой мощью станцевав леди Макбет — свою последнюю трагическую роль.
СССР Нина Тимофеева покинула в 1991 году — ей предложили место преподавателя в израильской Академии танца и музыки. Без колебаний оставив работу педагога-репетитора в Большом, хорошую квартиру в Москве и прочие удобства, нажитые долгим и честным балетным трудом, с собой она увезла только дочь — Надежду Тимофееву, прима-балерину Кремлевского балета. Никто не полюбопытствовал, почему эта внешне благополучная женщина в 56-летнем возрасте так круто изменила свою жизнь. Сама Нина Тимофеева объяснять ничего не пожелала. Она вообще была немногословна, считая, что самое важное она сказала на сцене.