В условиях нынешнего падения курса рубля инвесторы во всем мире начали по-новому оценивать будущее ведущих развивающихся стран. Теперь перспективными считаются Индия и Индонезия, а неперспективными — Россия и Бразилия.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
30 апреля 2013 года за доллар на российском валютном рынке давали 31,04 руб., а 3 июля — уже 33,3 руб. Россияне начали переживать из-за обесценения рубля, а те, кто располагал значительным количеством иностранной валюты, напротив, заметно приободрились. И те и другие отдавали себе отчет в том, что рост цен на российском потребительском рынке, и без того быстрый, должен был ускориться еще сильнее, так как российские торговцы привыкли отвечать на ослабление рубля только одним способом — задирая цены.
Новый глава российского ЦБ Эльвира Набиуллина тогда заявила, что умышленной девальвации рубля не предвидится, отметив, впрочем, что курс рубля определяется большим количеством объективных факторов. А МВФ прямо предостерег российские власти от девальвации национальной валюты, объяснив, что эта девальвация не послужит делу ускорения экономического роста путем увеличения экспорта, так как российские производственные мощности и так загружены.
Рубль тогда был не одинок: то же самое происходило и с валютами других развивающихся стран. С 10 мая по 3 июля 2013 года они значительно обесценились: от падения курса южноафриканского рэнда на 9% до падения курса турецкой лиры на 4%. В целом по отношению к доллару упали курсы валют 19 из 24 важнейших развивающихся стран. Больше всех пострадал южноафриканский рэнд: ЮАР обладает развитым финансовым рынком, сходным с рынками индустриальных стран, на нем легко как покупать местные акции и облигации, так и продавать их.
Курс валют в развивающихся странах упал из-за того, что инвесторы начали избавляться от их гособлигаций. Они ссылались на майское заявление главы ФРС Бена Бернанке, сообщившего, что программа, в ходе которой ведомство ежемесячно покупает государственных и ипотечных облигаций за свеженапечатанные деньги на $85 млрд, в конце концов будет свернута. А значит, кредит в Америке станет дороже. После этого доходность американских облигаций с десятилетним сроком погашения выросла с 1,6% годовых до 2,2%.
Центральные банки, пытавшиеся удержать фиксированные курсы, быстро истощили свои долларовые запасы
Внешне все выглядело как валютный кризис и напомнило о восточноазиатском финансовом кризисе 1997 года. Бывший глава американской ФРС так писал о том кризисе: "В связи с концом холодной войны и отказом в значительной степени от системы централизованного планирования развивающиеся страны хотели привлечь прямые иностранные инвестиции с помощью усиления защиты частной собственности и открытия для иностранцев большего количества секторов своей экономики. Наряду с этим желанием в мире появилось новое обстоятельство. Американские инвесторы, обогатившиеся в результате экономического бума в США, ринулись на неведомые для них развивающиеся рынки в попытках диверсифицировать вложения капитала. Крупные банки также направились на эти рынки с целью получить по своим кредитам более высокий процент, чем в США, где процентная ставка почти достигла исторического минимума. Для того чтобы привлечь этот капитал, некоторые развивающиеся страны зафиксировали курс своих валют по отношению к доллару. Таким образом, американские и другие западные инвесторы могли считать, что их вложения защищены от валютного риска по крайней мере на некоторое время. Заемщики, получившие кредит в долларах, конвертировали их в местные валюты и давали взаймы на местном кредитном рынке под высокий процент. Они ставили на то, что, получив деньги с должников, смогут конвертировать их в доллары по фиксированному курсу, расплатиться по собственным долларовым кредитам и нажиться на разнице в процентных ставках в развивающейся стране и США. Когда игроки на местных финансовых рынках поняли, что фиксированные курсы могут поддерживаться лишь в течение ограниченного времени, они бросились скупать доллары за местные валюты. Игра была кончена. Центральные банки, пытавшиеся удержать фиксированные курсы, быстро истощили свои долларовые запасы. Итогом стал восточноазиатский валютный кризис — прежде всего крах таиландского бата и малайзийского ринггита летом 1997 года".
Выводя деньги из восточноазиатских стран, иностранные инвесторы ссылались на то, что ФРС в марте 1997 года повысила процентную ставку с 5,25% до 5,5% годовых. В итоге к октябрю 1997-го курс индонезийской рупии упал на 45%, тайского бата — на 34%, малайзийского ринггита — на 26%, филиппинского песо — на 25%. А в августе 1998 года валютный кризис разразился и в России, которая тоже имела фиксированный курс национальной валюты, упавший в несколько раз.
Таким образом, сценарий в 1997 и 2013 годах выглядел так: ФРС повышает стоимость кредита, и инвесторы бегут из развивающихся стран, объясняя это тем, что стало выгоднее вкладывать деньги в Америку, чем в другие страны. Стоит, однако, заметить, что в 1997 году повышение процентной ставки в США было чисто символическим, а в 2013-м вообще никакого повышения не произошло: она как была нулевой, так и осталась. Таким образом, есть все основания полагать, что и в 1997 году, и в прошлом политика ФРС использовалась инвесторами и спекулянтами как предлог: они просто решили, что былой динамичности экономика развивающихся стран уже не покажет, и не хотели слишком заигрываться с прибыльными, но рискованными вложениями в них.
В сентябре прошлого года инвестиционный банк Morgan Stanley выдвинул концепцию "хрупкой пятерки" развивающихся стран, в которую вошли Бразилия, Индия, Индонезия, ЮАР и Турция. Имелось в виду, что сочетание высокой инфляции и дефицита текущего платежного баланса является свидетельством того, что их экспорт стал слишком дорог, поэтому их валюты должны упасть еще больше. В Индонезии, ЮАР, Бразилии и Турции с тех пор курс валют действительно упал примерно на 5%. Зато в Индии он, напротив, вырос на 10%. Однако лидером падения стала не входящая в "пятерку" Россия: в ноябре 2014 года курс рубля на 27% ниже, чем в сентябре 2013-го. Если сравнивать ноябрь с августом нынешнего года, то в Бразилии курс реала упал на 10%, а в России курс рубля — на 20%.
Бразилию, Индию, Индонезию, ЮАР, Турцию и Россию объединяют необыкновенно высокая по западным меркам инфляция (см. график) и наличие бюджетного дефицита. К тому же во всех этих странах в отличие от индустриальных стран сейчас довольно высокие темпы экономического роста — кроме Бразилии и России, в которых рост практически отсутствует (см. график).
Из всей шестерки стран Индия и Индонезия выглядят лучше остальных. В Индии растет курс национальной валюты, а также сокращается бюджетный дефицит. В Индонезии курс рупии несколько упал, однако у нее инфляция ниже, чем у остальных, а экономический рост находится на довольно высоком уровне, лишь несколько уступая индийскому.
Турция и ЮАР представляются инвесторам несколько более слабыми. В обеих странах дефицит платежного баланса больше, чем у других, а Турция среди шести стран является лидером по уровню инфляции. Однако резкое падение мировых цен на энергоносители может помочь снизить инфляцию и ускорить экономический рост в Турции, где на нефть и газ приходится 60% энергопотребления — при этом 90% из них импортируется. В ЮАР забастовки, мешавшие экспорту минеральных ресурсов, прекратились — и экономический рост в следующем году может составить 2,5%.
Бразилию, Индию, Индонезию, ЮАР, Турцию и Россию объединяют необыкновенно высокая по западным меркам инфляция и наличие бюджетного дефицита
В то же время в глазах иностранных инвесторов Бразилия и Россия выглядят хуже остальных. Курсы и реала, и рубля достигли в ноябре исторических минимумов, и обе страны находятся в состоянии стагфляции: сверхвысокая инфляция сочетается с отсутствием экономического роста. Обе страдают от падения мировых цен на нефть, особенно Россия, являющаяся крупнейшим в мире ее производителем, а Бразилия — еще и от падения мировых цен на сахар и соевые бобы.
В Бразилии госрасходы в последние годы растут в два раза быстрее, чем доходы,— происходит наращивание бюджетного дефицита и госдолга. В России санкции привели к ограничению доступа на мировой рынок капитала, а эмбарго на импорт продовольственных товаров из стран, применяющих санкции, вызвало рост внутренних цен.
В борьбе с безобразно высокой инфляцией власти и в России, и в Бразилии прибегают к жесткой денежной политике: в октябре российская процентная ставка ЦБ была повышена до 9,5%, а бразильская — вообще до 11,5%. Это затрудняет обслуживание долгов банками в обеих странах. И Россия, и Бразилия имеют значительные золотовалютные резервы, но они за последний год сократились на $100 млрд. При этом местные компании, банки и предприятия должны в ближайшие месяцы выплатить своим иностранным кредиторам очень значительные суммы.
В общем, иностранные инвесторы не ждут от России и Бразилии в следующем году вообще никакого экономического роста — их предпочтения в выборе перспективных развивающихся стран в очередной раз изменились.
