Премьера кино
Фото: outnow.ch
"Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть I" (The Hunger Games: Mockingjay — Part 1) — третий и предпоследний фильм франшизы по молодежной антиутопии Сюзанн Коллинз. На этот раз мятежная героиня Дженнифер Лоренс становится "лицом революции", однако в полной мере насладиться этой ролью ей мешают переживания о друге, томящемся в диктаторских застенках и ставшем, как и она, пешкой в политических играх. Рассказывает ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Первый фильм "Голодных игр", снятый два года назад Гэри Россом, почти целиком представлял собой аттракцион, реалити-шоу, в котором убивали друг друга выпущенные в лес подростки, в сиквеле "И вспыхнет пламя" (Catching Fire) герои продолжали подбрасывать дровишек в революционный костер. Третий фильм, снятый тем же Фрэнсисом Лоренсом, что и второй и четвертый,— это не столько боевик, сколько политический триллер о пропагандистской войне, страдающий типичной половинчатостью и промежуточностью серединного сегмента почти любой франшизы. По сложившейся малопочтенной традиции последняя книга трилогии Сюзанн Коллинз была разделена кинематографистами пополам из коммерческих соображений, особенно хорошо просматривающихся в данном случае: в первой части очень много разговоров и мало действия, так что, отжав воду и добавив каких-нибудь полчаса, можно было бы втиснуть всю книгу в один фильм, но разве ж продюсеры враги себе и своим банковским счетам?
Выстрелившая из лука в силовое поле и ударенная молнией в конце прошлого фильма, героиня в начале нового обнаруживает себя на больничной койке, а потом в поместительном подвале, где окопалась оппозиция бесчеловечному режиму, устраивавшему подростковые гладиаторские бои. Руководит подпольем теневой президент (Джулианна Мур) и ее ближайший советник по пропаганде (Филип Сеймур Хоффман, памяти которого посвящена картина), чувствующие, что настал момент поднять восстание, но перед этим главное — правильно оформить бунт эстетически.
Дизайн интерьеров и одежды был одной из наиболее привлекательных и зрелищных сторон первых "Голодных игр", в третьей же серии революция вызревает в аскетичном антураже и обитатели оппозиционного подвала, где царит почти тюремная дисциплина, ходят в серой униформе. Отдельно от этого страдает язвительная имиджмейкерша (Элизабет Бэнкс), ослеплявшая в предыдущих фильмах своим гардеробом, а теперь блещущая лишь остроумием: "Любое старье может вернуться в моду, в том числе и демократия". В том числе, стоит добавить, и фильмы про революцию, в которой зачастую одними из важнейших аспектов становятся спектакулярность и стиль — специальная символика, атрибутика и риторика, а также харизматичные (и желательно сексапильные) лидеры.
Героиня Дженнифер Лоренс в этом смысле идеальная фигура, и для обострения революционной ситуации оппозиционеры решают снять для нее несколько воодушевляющих на борьбу промороликов. Сначала получается пафосное ненатуральное фуфло, но вдруг откуда-то вылезает персонаж Вуди Харрельсона (старый наставник героини, недовольный тем, что в оппозиционных подвалах установлен жесткий сухой закон) и пытается вложить в революционную рекламу душевную теплоту и человечинку, предлагая вспомнить самые трогательные моменты с участием Огненной Кэтнисс. Тем самым он убивает несколько зайцев, заодно напоминая зрителям и ключевые моменты предыдущих фильмов, а также подчеркивая безукоризненный моральный облик героини, как раньше не хотевшей участвовать в "Голодных играх", так и теперь не очень гордой уготовленной ей ролью,— но просто тогда нельзя было не вписаться за младшую сестру (Уиллоу Шилдс), а теперь надо спасать друга (Джош Хатчерсон), которого оболванил с помощью яда осы-убийцы главный антигерой фильма, диктатор в исполнении Дональда Сазерленда.
Теперь персонаж Джоша Хатчерсона, непохожий на самого себя, систематически выступает по телевизору с плаксивыми призывами прекратить войну и остановить революцию. Оппозиционеры отбиваются своими промороликами, к созданию которых привлекают лучшего молодого режиссера, девушку с красиво обритой и зататуированной половиной головы (Натали Дормер), немного напоминающей о былой визуальной экстравагантности "Голодных игр". Режиссерша вывозит героиню из подземных павильонов на более выигрышные естественные локейшены — на горящие развалины, в госпиталь к раненым, на берег озера, где скачут реальные сойки, а героиня исполняет заунывную песню, однако ловкий герой Филипа Сеймура Хоффмана, поменяв в ней всего один пораженческий глагол на освободительный, превращает ее в революционный гимн.
Для одного из роликов героиня очень кстати сбивает из лука бомбардировщик, а позже спасает сестру, бросившуюся, в свою очередь, спасать кота, но с остальными ратными подвигами дело в третьем фильме обстоит плоховато: у Огненной Кэтнисс вечно глаза на мокром месте: она то рыдает при виде жертв и разрушений, то мечется в ночных кошмарах, то ужасается, глядя, во что превратился ее бывший друг и партнер, теперь зомбированный настолько, что при встрече пытается ее задушить. В общем, у революции в "Голодных играх" довольно малорадостное и растерянное лицо — это неудивительно, учитывая, что при сложившемся политическом раскладе бедной Сойке-пересмешнице особенно негде свить гнездышко. С одной стороны скрежещут зубами убийцы и людоеды, с другой — иронически улыбаются мошенники и манипуляторы, и единственные порядочные люди, которым можно верить,— дизайнеры, обещающие сделать из героини "самую стильную мятежницу в истории".