"Театр.Doc" выселили из помещения. Как сообщается на сайте СПЧ, в арендуемом театром помещении проводят несогласованную и неразрешенную перепланировку. Драматург, режиссер, руководитель "Театра.DOC" Елена Гремина ответила на вопрос ведущего "Коммерсантъ FM" Алексееву Корнееву.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Ранее на сайте театра документальной пьесы появилось сообщение, что проект вынужден покинуть помещение, в котором проработал 13 лет. В конце ноября театр получил соответствующее оповещение от департамента имущества.
— Это уже произошло, вы уже на улице?
— Нет, мы еще не на улице, потому что мы в декабре доигрываем спектакль, но мы уже на улице юридически, уже в январе нам отрежут свет, и мы сейчас целыми днями заняты поиском нового помещения. Сейчас я как раз на переговорах с очередным возможным арендодателем.
— А вы обращались в департамент культуры Москвы, лично к Капкову, чем это все закончилось?
— Знаете, мне совершенно не хочется в этом во всем копаться, мы обращались всюду, мы обращались к мэру, конечно же, во время форума, который был в Москве, даже есть снимки, как мы ходим вместе с Сергеем Александровичем, обсуждаем именно этот вопрос. Мы обращались всюду, и не только мы, наш вопрос, который состоял всего-навсего в продлении аренды подвала в 172 метра, который мы арендуем уже 12 лет. И мы не просили что-то безвозмездно, мы не просили что-то большое, мы просили всего-навсего дать нам возможность платить и дальше за наш подвал, который мы из какого-то замусоренного пространства, неиспользуемого, превратили в маленькую театральную площадку, где успешно происходили театральные события, спектакли, любила публика это место.
И всего-навсего мы просили нам оставить этот подвал в аренду. И не только мы, за нас просил Союз писателей, за нас просили театральные деятели, которые далеки по эстетике от "Театра.Doc", но они считали, что театр должен быть, какие-то люди с мировыми именами, такие люди, как Александр Гельман, Николай Коляда, Евгений Гришковец, много других, и на это все мы не получили никакого ответа, хотя обращались к мэру, кроме письма заместителя департамента имущества, где было сказано, что мы не согласованно провели перепланировку, и, значит, с нами расторгнут договор. Мы просили дать нам возможность устранить эти нарушения или согласовать их. Но, кстати, от корреспондента-журналиста я узнала, что на сайте совета по правам человека есть ответ, что нам, как негосударственному театру, разрешено участвовать в аукционе, значит, по аукционной цене выкупать право аренды на наше собственное помещение, которое мы арендовали. Это даже смешно, весело, мы веселимся.
— Я так понимаю, что вы не входите в системные учреждения департамента культуры города Москвы, то есть абсолютный театр.
— Тем не менее, мне кажется, что негосударственные театры занимаются ровно тем же самым, чем занимаются государственные, порой, эффективнее, стоят бюджету в сотни-десятки раз меньше, а услуг населению оказывают столько же, если не больше и не эффективнее. Поэтому, конечно, это очень странно.
— Финансируетесь вы только за счет билетов, или есть какой-то еще источник?
— Мы на проектном финансировании, мы действительно просто сначала ставим спектакль, потом, когда он начинается, идти, продавать на него билеты, так деньги люди и получают. Но есть у нас и проектное финансирование, какие-то мы выигрываем иногда гранты и ставим спектакли. Но подчеркну, что это не включает в себя ни зарплату персоналу, ни арендную плату, как правило, ни коммунальные платежи, ни затраты на пожарную охрану, ремонт и так далее. То есть то, что государственные театры имеют просто потому, что они государственные, мы — негосударственный театр, и на это сами находим деньги.
— Есть надежда, что все-таки арендодатель найдется?
— Вы даже не сомневайтесь, мы сейчас едем смотреть ангар рядом с вокзалом, еще смотрели абсолютно разрушенное, аварийное, но вполне милое в центре помещение, есть у нас какие-то в заводских районах варианты, не сомневайтесь, что в феврале мы будем играть в новом месте.