Число покупателей в столичных магазинах в предновогодние дни выросло на 30%. Таковы данные исследовательской компании Watcom. Россияне скупают бытовую технику и одежду, потому что еще помнят бедность 90-х годов, уверена журналист Наталия Осс
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото
Торговый апокалипсис, который мы наблюдаем в последние недели, говорит о нас больше, чем тысячи социологических исследований.
Оказалось, что во всех непонятных случаях россиянин делает шопинг. Европейцы уже бы вышли на демонстрации с требованием отставки правительства, но наш человек несется в торговый центр с заначкой, отложенной на покупку нового айфона.
В неистовстве, с которым россиянин предается апокалиптическому шопингу, есть нечто религиозное. Похоже, здесь речь идет о чем-то большем, чем просто сохранение сбережений. Нулевые принято называть годами "путинского гламура", но что, если дело обстоит еще хуже – и в России сформировалась уникальная цивилизация шопинга?
Кажется, что если бы Россия исчезлa с лица Земли прямо сейчас, то от нас бы ничего не осталось, кроме монструозных шопинг-моллов. Ни в одной стране мира я не видела такого количества торговых центров, которые располагались бы в непосредственной близости друг от друга, уничтожали бы городскую среду так беспощадно и дерзко, были бы построены с таким пренебрежением к эстетике, экологии и интересам человека. Наглая неоновая реклама, циклопические размеры, хамское доминирование над сложившейся застройкой – по всему видно, что торговые центры претендуют на роль культовых зданий, как в плане градостроительства, так и идеологически.
В сталинской архитектуре культурологи нашли много тайных кодов и смыслов, для расшифровки архитектуры современных торговых центров большого ума не надо: Россия должна покупать. Кроме переработки нефтяных доходов в китайские и европейские товары других целей у страны нет.
Санкции и последующая скачка доллара и евро обнажили не очень приятную правду о постсоветских людях: выяснилось, что мы так и не оправились от травмы дефицита и бедности. Самым ценным приобретением последних 23 лет оказалась возможность покупать. Не производить, не придумывать, не совершать открытия, а иметь деньги и покупать на эти деньги произведенный в других странах ширпотреб.
Пишут, что Россия вернулась в 90-е годы. Разумеется, экономически не вернулась и, надеюсь, не вернется, но Россия вспомнила страхи 90-х годов и 80-х, последних советских лет, когда не было ни еды, ни ботинок, ни штанов. В проживании той нищеты не было даже жертвенности ради высокой цели – индустриального прорыва или победы в войне – а было одно сплошное унижение.
Казалось бы, мы так далеко от этого ушли – люди хорошо одеты, обуты, у многих красивые дома и высокотехнологичный быт. Но вдруг затряслись рынки – и мы, благополучные и приличные люди – слушаем новости о повышении цен на айфоны как сводки с фронта.
Однако ужас не в том, что чертов айфон стоит теперь четыре московских пенсии. Или что на пенсию нельзя купить 4 айфона. Самый ужас-ужас состоит в замене чувства стыда на чувство страха.
В 80-е было стыдно, что высокообразованные инженеры занимают очередь за сиреневой курицей в пять утра. В 90-е было стыдно что инженеры стали нищими и не могут купить курицу в магазине. А в десятые годы 21 века стало страшно, что не будет денег купить айфон.
Наши предки были воинами, инженерами или рабочими, а мы превратились в жрецов шопинга, в людей покупающих. И нам нисколько не стыдно.