Накануне визита делегации РФ в ПАСЕ, где будет решаться вопрос о переподтверждении полномочий России, председатель Госдумы СЕРГЕЙ НАРЫШКИН рассказал корреспонденту “Ъ” СОФЬЕ САМОХИНОЙ о тактике работы с Парламентской ассамблеей в 2015 году и возможности ухода из Совета Европы в 2016 году.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
«Россию невозможно изолировать»
— Почему вы заявили о возможном прекращении работы делегации РФ в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) в 2015 году, если Россию вновь лишат права голоса?
— Мы ценим Парламентскую ассамблею, Совет Европы (СЕ — “Ъ”) прежде всего как широкую международную площадку для открытого диалога по актуальным вопросам. Но если мы будем и дальше лишены возможности вести такой открытый диалог, то за что же нам еще ценить эту организацию? Тогда встает вопрос о приостановлении нашей работы в ПАСЕ как минимум на год. И если в течение этого года не будет принято иное решение, то будет поднят вопрос о членстве России в СЕ.
— Насколько это целесообразно?
— Это реально.
— Это может привести к изоляции России?
— Россию невозможно изолировать. Есть двухсторонние отношения, есть иные общеевропейские организации. Например, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и, соответственно, Парламентская ассамблея (ПА) ОБСЕ. Мы там работали и будем работать, нам деятельность ПА ОБСЕ представляется более практичной и основанной все-таки на реальном анализе событий, чем ПАСЕ. Во всяком случае там никто не чинит преград для диалога. Я уже дважды как председатель Госдумы выступал на пленарных заседаниях ПА ОБСЕ и чувствую, что работа там приносит результаты. Во всяком случае нам удалось провести нашу инициативу о создании рабочей группы по Украине. Да, пока ее деятельность заблокирована некоторыми странами, которые, войдя в ее состав, почему-то отказались участвовать в ее работе (речь идет о США, Польше и Украине). Но для нас было важно, что нашу инициативу оценили и увидели искреннюю заинтересованность в том, чтобы кровавый внутриукраинский кризис был бы прекращен.
— Если уже сейчас есть международные организации, в которых нас лучше слышат, то возможен ли выход из СЕ уже в этом году, если нашу делегацию вновь лишат прав?
— Это вопрос тактики. Я думаю, что тактика, которая выбрана нами, правильная. Она более взвешенная и в большей степени соответствует поведению большой, уважающей себя страны, которая искренне желает вести диалог со всеми — в том числе на европейском континенте.
— Тактика вырабатывалась только с коллегами по делегации или с руководством страны и МИДом?
— Это общее мнение.
— Россия откажется от работы в ПАСЕ в течение 2015 года, даже если нас лишат полномочий лишь частично?
— Для нас, конечно, важны главные полномочия — право голоса и участие в руководящих структурах. Лишение нас этого права — крупная и неправомерная дискриминация. Мне раньше даже в голову не приходило, что можно быть депутатом и при этом быть лишенным права голосовать. Удивительно, что регламент крупной международной парламентской площадки предусматривает такие возможности. Поэтому для нас это принципиально. Если мы этого права будем лишены, то вопрос будет решен однозначно. Мы приостановим свою работу в Парламентской ассамблее на год, причем в полном объеме.
— Означает ли приостановка работы делегации РФ в ПАСЕ, что Россия как один из пяти крупнейших плательщиков откажется от своего взноса в СЕ (около €30 млн)?
— Нет, этот вопрос мы не поднимаем. Мы являемся членом СЕ и в этом качестве выполняем все свои обязательства, включая финансовые.
— Членский взнос платится в начале или в конце года?
— Он платится за два года вперед.
— За 2015-й уже заплатили в 2014-м?
— Думаю, да, но это уже вопрос техники. Тем более что взнос не делится на составляющие.
— А члены российской делегации откажутся выступать с докладами на комиссиях, как это было сейчас?
— Да, именно так. С нашей стороны тогда (в сентябре 2014 года — “Ъ”) это был жест доброй воли, когда, будучи лишенными полномочий, мы все-таки пошли навстречу коллегам из Парламентской ассамблеи, и наши депутаты, назначенные ответственными за подготовку докладов по ряду вопросов, эту работу продолжали и представили ассамблее свои доклады: Ольга Казакова — по противодействию нацизму, а Ольга Борзова — по социальной сфере. То есть по этому вопросу в 2015 году, в случае лишения нас права голоса, позиция РФ может стать еще жестче. Хотя мы, конечно, продолжим персональные контакты с теми членами ПАСЕ, которые понимают, что отсутствие России на площадке ассамблеи вредит авторитету организации и формирует плохие для нее перспективы в целом.
— Если в 2015 году Россия приостановит работу в ПАСЕ, а в 2016 году готова рассмотреть вопрос о выходе из СЕ, не усложнит ли это переговоры с другими странами не только на парламентском уровне, но и на уровне руководителей стран?
— Я уверен в том, что все стороны должны ясно понимать собственную ответственность за развитие ситуации в позитивную сторону и, напротив,— в негативную. Мы, со своей стороны, предпринимаем все шаги для восстановления открытого, честного диалога — для того чтобы никто не замалчивал неудобные факты и пользовался только теми фактами и событиями, которые удобны им. Если наши коллеги не воспримут такую нашу линию поведения — значит это будет их выбор и их ответственность за развитие событий.
«Дело, конечно, не в Крыме»
— В апреле 2014 года делегацию РФ лишили права голоса в ПАСЕ, по официальной версии, из-за перехода Крыма под юрисдикцию РФ. За прошедшие десять месяцев список претензий со стороны евродепутатов к России увеличился или все по-прежнему упирается в крымский вопрос?
— В связи с вашим вопросом сразу вспоминаются слова из басни Ивана Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» Дело, конечно, не только в Республике Крым. До этого была Чечня — Россию обвиняли в событиях, которые там происходили в 90-е годы. После того как на Кавказе восстановили конституционный порядок, у европейцев появились другие предлоги. Россию обвинили в том, что она развязала войну в Южной Осетии (в августе 2008 года — “Ъ”), хотя мир облетели кадры, как ночью по приказу Саакашвили тяжелая артиллерия бьет по мирному Цхинвалу. Потом было много и других выдуманных поводов: Pussy Riot, антигейская пропаганда. Поэтому дело, конечно, не в Крыме, который отныне и навсегда — неотъемлемая часть России.
— Получается, что претензии накапливались с годами и крымский вопрос стал точкой бифуркации, после которой отношения стали развиваться по другой траектории?
— Это просто еще один повод.
— Но после того как в ПАСЕ Россию лишили права голоса, отвечать приходится на их претензии только по крымскому вопросу или еще и на другие?
— Мы не отвечаем на претензии — мы доказываем свою правоту, отстаиваем правду и справедливость. И в отношении Крыма, и в отношении других вопросов. Кроме того, мы объясняем, что, когда принимаются санкционные решения в отношении парламентариев (лишение права голоса — “Ъ”), это отход от принципов демократии, от так называемых европейских ценностей. Нужно активнее использовать парламентское сотрудничество, а не исключать парламентскую делегацию большой страны из диалога. Ведь ПАСЕ тем самым показывает, что не хочет слушать иное мнение или боится его.
— Вы в очередной раз использовали «правоту РФ» как аргумент в споре. Какие еще тезисы, помимо того что «правда на нашей стороне», как вы недавно заявили, использует Россия, чтобы убедить европейских коллег?
— Наши аргументы основаны на нормах права — и нашего, и международного. И это касается и Республики Крым, и других вопросов.
— Как тогда могло возникнуть недопонимание по поводу юридических норм?
— Очевидно, существуют двойные стандарты поведения наших коллег. В вопросе, касающемся воссоединения Крыма с РФ, европейские депутаты ссылаются на то, что это первый случай за многие годы. Однако можно вспомнить, например, присоединение восточных германских земель к ФРГ (весной 1990 года — “Ъ”). А после развала СССР бывшие республики, входившие в состав Союза, провозгласили свою независимость — это тоже исторический факт. Поэтому нельзя трактовать нормы международного права в одном случае как черное, а в другом как белое.
— Помогли ли переговоры изменить ситуацию к лучшему?
— Конечно. Та сторона все-таки слышит наши аргументы, частично принимает, частично не принимает, но бесконечно это продолжаться не может. Нужно прийти к решению, которое будет приниматься в первые дни ближайшей сессии ПАСЕ (открывается 26 января — “Ъ”). Мы надеемся, что это будет справедливое решение.
— А какие аргументы слышат европарламентарии?
— Они соглашаются (не скажу, что публично, но соглашаются) с нашей логикой относительно того, что подобные санкции в отношении парламентариев недопустимы, так как не соответствуют духу парламентаризма и демократии. Мне кажется, они ищут выхода из того тупика, в который они сами себя загнали.
— Под тупиком вы что подразумеваете?
— Лишение России права голоса, конечно. Они ищут предлог, повод восстановить нас в правах. Но при этом хотят сохранить лицо.
— Какие шаги навстречу сделала Россия?
— Мы продолжили нашу работу по ряду докладов в комиссиях, поддерживаем диалог с докладчиками по России в рамках странового мониторинга (за тем, как Россия исполняет обязательства, взятые на себя при вступлении в СЕ — “Ъ”). Россия выступила с инициативой вместе изучить вопрос о причинах внутриукраинского кризиса, но она никакого развития не получила. Предлагали проведение общеевропейской конференции по преодолению кризиса доверия в Европе (прошла в Москве в конце ноября — “Ъ”), но члены президентского комитета ПАСЕ по каким-то причинам не смогли приехать. Так что от нас было много предложений.