правящей партии. Антикоммунистические настроения общественности,
сопровождавшие XXVIII съезд, забастовки и манифестации с требованиями
национализации собственности компартии, упразднения партийного контроля в
армии, КГБ. МВД и на производстве, массовый выход из КПСС десятков тысяч
рядовых членов и части нового советского истеблишмента - все это говорит об
одном: партия теряет власть.
Съезд КПСС завершился на оптимистической ноте. Под аплодисменты зала Михаил
Горбачев заявил: "И тот кто рассчитывал, что это последний съезд и на нем
состоятся похороны КПСС, тот опять просчитался. КПСС живет и будет жить,
вносить свой исторический вклад в прогресс нашей страны, в прогресс мировой
цивилизации".
Оправдан ли подобный оптимизм? После съезда существовавшему в массовом
сознании взгляду на КПСС как на "сиамского близнеца" советской
государственности был нанесен ощутимый удар: в Политбюро не осталось ни
одного министра, а такие популярные представители советской власти, как
Борис Ельцин, Анатолий Собчак, Гавриил Попов и другие, вышли из партии. Это
размежевание фактически впервые в советской истории переводит персональные
конфликты в институциональный конфликт между партией и государственными
структурами.
Прочие основания партийного авторитета в массовом сознании были разрушены
еще раньше. По данным опроса, проведенного весной Академией общественных
наук при ЦК КПСС, в реальность коммунистической перспективы, которую КПСС
до сих пор считает своей целью, сейчас верит всего лишь 3% населения
страны. Согласно январскому опросу той же организации, только 9% жителей
СССР полагают, что компартия может добиться декларируемых ею целей.
Удельный вес тех, кто считает партработников порядочными людьми, колеблется
от 2 - 3% среди столичной интеллигенции до примерно 30% среди жителей
провинции (данные опроса опубликованы в журнале "Рабочий класс и
современный мир", N 4, 1990).
Власть КПСС разрушается не только внешними факторами (динамикой отношения к
ней населения), но и внутрипартийными процессами. Уже до XXVIII съезда
партия практически перестала быть унитарным институтом и превратилась в
конгломерат властных структур.
Партийные руководители с течением времени начинали все более зависеть не от
иерархических отношений в самой КПСС, а от местных связей, зачастую
возникающих на неформальной основе - в том числе и со вчерашними
идеологическими противниками КПСС (национальными и отчасти независимыми
рабочими движениями).
Неотвратимо набирала силу идея федерализации партии. XXVIII съезд по сути
дела ее узаконил, превратив Политбюро и частично ЦК в представительный
орган национальных компартии.
Не удалось предотвратить XXVIII съезду и идейный раскол партии. Выход
Демократической платформы сулит КПСС довольно неприятный бракоразводный
процесс (даже если не принимать во внимание требование "демократов" о
разделе имущества), поскольку означает потерю нескольких сот тысяч наиболее
политически активных и грамотных членов партии - в основном из среды
интеллигенции.
Однако соединение в одном лице должностей Генерального секретаря партии и
Президента страны, а также переплетение партии, армии и правоохранительных
органов все еще позволяет говорить о КПСС как о правящей партии.
Проблема отношений Горбачева и партии заслуживает отдельного рассмотрения.
Выдвигаемый некоторыми политологами и обозревателями тезис о том, что
Горбачев является сознательным "могильщиком партии", вряд ли можно считать
серьезным. Объективно Горбачев и партия нужны друг другу. "Болото", центр и
правое крыло КПСС справедливо рассматривают президентство Горбачева как
единственное реальное условие сохранения власти за партией. Что же касается
Горбачева, то для него главенство в партии наряду с его международным
авторитетом и постом Президента является важным фактором в борьбе за
первенство с быстро набирающими силу демократами. Для этой борьбы партия
дает ему кадры, организационные структуры и, в определенной мере,
социальную базу.
И все же поддержка Горбачевым КПСС вряд ли способна укрепить политические
позиции партии на сколько-нибудь продолжительное время. Более того, тактика
опоры на "единую" и "авангардную" партию небезопасна и для самого
Горбачева. В обстановке нарастающего недовольства КПСС такая тактика может
окончательно лишить Президента популярности, сделав его в массовом сознании
"спасителем номенклатуры". Симптоматично, что митинг, состоявшийся 15 июля
в Москве, впервые носил открыто антигорбачевский характер.
Назовем, наконец, и еще одного "врага" КПСС, которому, на наш взгляд, не
уделяется достаточно внимания. Этот враг - распространение в ее рядах явно
некоммунистических идей. Так, даже среди делегатов XXVIII съезда лишь 12%
объявили себя противниками частной собственности. А в коммунистический
идеал, согласно опросу, проведенному в июле 1989 г. Институтом
марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Московской высшей партшколой ("Правда", 3
марта 1990 г.), верит менее 5% членов партии.
В большинстве республик местные компартии пытаются найти новые
идеологические основания для удержания собственной власти, перенимая
наиболее популярные лозунги и идеологемы у тех или иных массовых
национальных движений. Например, декларации о суверенитете, принятые уже в
десяти республиках, были предложены в повестку дня национальными
движениями, но поддержаны и проведены через парламенты с участием
компартий.
Хотя ответ на старый ленинский вопрос становится все более очевидным, не
следует, однако, ожидать скачкообразного отстранения КПСС от власти.
Процесс отхода партии от власти по сути дела уже начался и происходит
постепенно - от региона к региону, от области к области. Так, в республиках
Балтии "ночные" компартии (на платформе КПСС) уже находятся в оппозиции, в
шахтерских районах первичные организации КПСС изгоняются с производства, в
Москве и Ленинграде между местными партийными комитетами и Советами ведется
в лучшем случае диалог...
Что (и кто) конкретно придет на смену КПСС, сейчас сказать практически
невозможно. Новые партии находятся еще на этапе становления. Прогнозировать
можно лишь тип будущей господствующей идеологии и характер новой
политической элиты.
Что касается идеологии, то она, как нам кажется, будет представлять - по
крайней мере в России - идеологию открытого общества, реализующего себя в
экономической сфере через рынок, а в сфере духовной - через
национально-религиозный миф в стиле Достоевского о развернутости русской
культуры на весь остальной мир, о ее стремлении "к единению
всечеловеческому".
Если же говорить о новой политической элите, то она, конечно же, не будет
совершенно "новой". Скорее всего в нее войдут как "новые люди", так и
компетентная часть старой номенклатуры. Хорошим прообразом такой элиты
является нынешний Совет Министров РСФСР. В той или иной мере подобный
синтез будет, по-видимому, характерен и для других властных структур
страны.
Специальное ежемесячное обозрение
---