Если глядеть из России, то про Сноудена самое интересное вот что. Для абсолютного большинства наших соотечественников (ну, во всяком случае, для тех, кто что-то про всю эту историю знает) он оказался настоящей духовной скрепой. То есть к нему и его поступку одинаково — поясним: одинаково плохо — относятся и те, кто принадлежит к так называемым восьмидесяти четырем процентам, и те, кто наоборот. Причем в разговоре о Сноудене с людьми самых разных взглядов на некой стадии обязательно всплывает слово "предательство" — этим словом наши соотечественники, какой бы идеологии они ни придерживались, обозначают поступок человека, который, оказавшись допущенным к секретам государственной машины, обнаружил ее преступления перед обществом.
В принципе проекция здесь в каждом случае ясна — те, кто считает американское государственное устройство единственным противовесом тому, что происходит здесь, видят подкоп под силы условного "добра", тем же, кто радуется крепнущей у нас руке и суверенности, вообще непонятна и неприятна идея подотчетности государства обществу, к которой апеллировал Сноуден. (Есть еще, правда, класс людей, чья реакция на все на свете исчерпывается вариациями "да у них все проплачено" и "это они просто пиарятся", но этими скучными особями мы сейчас не будем заниматься.)
Фильм знаменитой американской документалистки Лоры Пойтрас "Citizenfour", недавно получивший "Оскара" и еще массу важнейших кинематографических наград (его обещают в неопределенном будущем показать в Центре документального кино, а сейчас можно посмотреть в открытом доступе), конечно, не учитывает этой российской специфики и подходит к предмету с прямолинейным пониманием "хорошо-плохо". Но — и это важно! — не "хороший-плохой".
Похоже на съемки с камеры наблюдения — что зафиксировалось, то зафиксировалось
В январе 2013-го на Пойтрас вышел сам Сноуден, тогда еще безвестный сотрудник Агентства национальной безопасности, послав ей зашифрованное сообщение, подписанное псевдонимом Citizen Four, а в мае документалистка вместе с другим сноуденовским адресатом — журналистом Гленном Гринвальдом, тогда писавшим для The Guardian, прилетели в Гонконг. Там в отеле Mira у них была назначена встреча с их таинственным информатором. Самая значительная часть фильма снята в отельном номере — Сноуден немного рассказывает о себе, о том, как он принял такое решение, а в основном смотрит телевизор, наблюдая за тем, как переданная им информация начинает потрясать мир.
Фильм Пойтрас хоть и полон негодования по поводу злоупотреблений американского правительства, воспользовавшегося постодиннадцатисентябрьскими страхами, чтобы начать всеобщую прослушку, но при этом совершенно не рисует Сноудена как благородного и самоотверженного супергероя, принесшего себя в жертву, положившего на алтарь, или еще что-нибудь в этом роде. В принципе главное достоинство этого фильма состоит в том, что он никак его не рисует. Камера установлена в углу комнаты и практически не сдвигается с этого места — видна кровать и часть ванной. Это очень похоже на съемки с камеры наблюдения — что зафиксировалось, то зафиксировалось.
В каком-то смысле эти документальные съемки можно считать воплощением коллизии, так часто претворявшейся в фильмах и сериалах, что трудно даже выбрать нужные названия — вот он этот "маленький человек", винтик, который должен быть послушным и незаметным, но который вдруг проявил свою волю и противопоставил себя этой машине по производству обмана и манипуляций. "Источник газеты "Гардиан" сообщает, что мобильные и интернет-операторы предоставляют Агентству национальной безопасности доступ к телефонным разговорам, СМС и интернет-активности своих клиентов",— возбужденно докладывает ведущий CNN над плашкой Breaking News в отельном телевизоре. Сноуден в белом махровом халате смотрит внимательно и как будто бы раздосадованно, без всякого триумфа. Примерно через неделю в эфире впервые прозвучит его имя, и ему придется скрываться.
Один из главных признаков настоящего искусства, ну или хоть какого-нибудь искусства, как известно, состоит в том, что произведение перестает подчиняться авторскому плану и живет своей жизнью, организуя собственную, более правдивую, хоть и не обязательно легко формулируемую правду.
В конце "Citizenfour" есть буквально несколько кадров: темный сад, безошибочно подмосковная, обшитая вагонкой, освещенная голой лампочкой терраска, молодая женщина у плиты (невеста Сноудена после долгой волокиты смогла приехать к нему в Россию), главный герой фильма проходит мимо окна, на мгновенье застывает, уходит.
Какая же это невероятная ирония, что человек, пожертвовавший столь многим, чтобы против граждан его страны не творились беззакония, оказался заперт и даже отчасти привечен там, где эти беззакония во многом узаконены и уж во всяком случае воспринимаются как само собой разумеющиеся!
И да — эти кадры и это понимание делают фильм Лоры Пойтрас настоящим искусством.