В Музее декоративно-прикладного и народного искусства заработала выставка "Метро и война", приуроченная к юбилею Победы, иллюстрирующая, как следует из названия, военные годы московского метро.
Фото: Александр Щербак, Коммерсантъ / купить фото
С июля 1941 года метро в Москве по вечерам меняло свою функцию: после шести часов напряжение с рельсов снимали, и тысячи людей могли здесь укрыться во время налета немецкой авиации. После отбоя тревоги движение поездов возвращалось до очередного сигнала о налете. Изображения станций появляются на сигаретных пачках, здесь за время войны родилось 217 детей, на станции "Чистые пруды" (бывшая "Кировская") располагался военный штаб и кабинет Сталина, а на "Курской" работал огромной филиал Исторической библиотеки, где проходили выставки, занятия с детьми и чтения, эту библиотеку в общей сложности посетило 112 тыс. человек.
Московское метро — беспроигрышная тема для исторической выставки, и это тот случай, когда военный контекст делает ее еще интереснее. Здесь собраны действительно занятные объекты. Например, архивная съемка людей, ночующих в метро "Маяковская", где в военные годы пряталось до 50 тыс. человек в сутки. Или воспоминания Маргарет Берк-Уайт, корреспондента журнала Life, о том, как она провела в метро ночь первого налета немецкой авиации, а по соседству с ней на путях сидел мужчина и читал иллюстрированное собрание стихов Пушкина. На следующий день прозаик Михаил Пришвин в поисках места на рельсах целый час бродил под землей между станциями "Лубянка" и "Чистые пруды": "Духота, масса людей в подземелье, чужих людей с общей участью".
Выставка "Метро и война" вмещает три пусть и связанные, но довольно самостоятельные и объемные истории: здесь есть и хроника военных действий, и строительство новых станций, и, собственно, история социальной функции метро. Уложить все эти истории в единое выставочное пространство — непростая задача, и музей с ней не справился. Инсталляции, тексты, фотографии и кинофильмы визуально не хотят собираться вместе: отдельные экспонаты выпадают из общего нарратива, какие-то выглядят достаточно странно (летящие модели самолетов среди белых ватных облаков). Трагическая история художника по мозаике Владимира Фролова поддерживает репродукции его же мозаик с "Новокузнецкой", развешанные под потолком, но от этого он становится чуть ли не главным персонажем выставки. При этом о главных архитекторах метро здесь практически не говорится, и это выглядит достаточно странно: московское метро было первостепенным проектом для всей страны, его строили лучшие архитекторы эпохи. На примере московского метро было бы логично рассказать о том, как складывался "большой сталинский стиль", как он трансформировался в годы войны, как менялись по своему стилю интерьеры, но архитектура в рамках выставки остается за скобками. С другой стороны, за скобками же остаются и идеология, и настроение эпохи — вчерашний "Большой террор", замена внутреннего врага внешним и непродолжительное время послевоенного идеологического потепления. Показать это было бы, наверное, достаточно сложной задачей, но как минимум интересной.