Фестиваль театр
Фото: Михаил Гутерман, Коммерсантъ / купить фото
На сцене Театра имени Моссовета в рамках Чеховского фестиваля, проходящего при поддержке М2М Private Bank и банка АТБ, французская компания Филиппа Жанти показала спектакль "Не забывай меня". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Легендарный французский режиссер Филипп Жанти, благодаря Чеховскому фестивалю, давно вошел в ареопаг живых классиков и в представлении московских зрителей — Театр имени Моссовета буквально ломился от желающих увидеть спектакль. И то правда: Филиппу Жанти сегодня далеко за семьдесят, поговаривают, что он собирается совсем оставить театральное сочинительство, и поэтому одно только название "Не забывай меня" уже само вело ноги на встречу со знаменитым мастером. Впрочем, на поклонах Жанти выглядел довольным и энергичным, да и спектакль с этим названием впервые был поставлен еще в начале 1990-х, в пору расцвета режиссера. Сегодня же Филипп Жанти и его постоянный соавтор Мэри Андервуд восстановили "Не забывай меня" для молодых и энергичных норвежских артистов, придавших старому замыслу французского классика очарование и свежесть.
Видимо, данью северной Норвегии стало и то, что сам Жанти назвал "звучанием громадных арктических просторов посреди вечных снегов". Ширмы в глубине сцены действительно напоминают иногда ледяные торосы, персонажи в какой-то момент встают на лыжи, а в одном из лучших эпизодов спектакля действуют существа, похожие на одушевленных снеговиков. Но вообще "привязывать" к чему-либо спектакли Жанти — пустое дело. У него сцена всегда превращается в причудливый изменчивый пейзаж, нарисованный сюрреалистом и населенный безмолвными персонажами из чьих-то странных, запутанных снов. Часто говорят "фрейдистских", но, скорее всего, просто для того, чтобы дальнейшие объяснения стали ненужными.
Спектакль Жанти начинается с похожей на вышедшую в тираж артистку обезьяны, одиноко сидящей посреди безлюдной пустыни и поющей серенаду. Но вот на горизонте появляется вереница людей, крошечных силуэтных куколок, скользящих по кромке далеких торосов. Еще секунда — и они уже на сцене: мужчины в черных костюмах и котелках и женщины в белых платьях. Трудно сразу сказать, сколько их на самом деле, потому что половина из них — куклы, двойники актеров, прикрепленные к телам своих "прототипов". Собственно говоря, фокусы с двойниками — один из главных и любимых приемов Филиппа Жанти. Для него вообще очень важна тема двойничества, вернее сказать, тема подмены живого неживым, отражения, мимикрии одного под другое. Кажется, он с огромным удовольствием придумывает такие трюки: вот женщина танцует с мужчиной, а тот вдруг оказывается куклой, или вот мы точно знаем, что перед нами живой актер, а тут его вдруг подбрасывают, он падает на пол безвольным кулем, и приходится мгновенно отмотать увиденное назад, чтобы понять, когда произошла подмена.
Иногда фантазии становятся страшными — тогда мужчины лишаются голов, а выкатывающиеся на сцену огромные снежки их, наоборот, обретают. Сначала эти головы резиновые, но потом вдруг смешные существа делают небольшой кувырок, и вот уже головы настоящие, человеческие. Превращения, сложения и вычитания, появления и исчезновения тел под то меланхоличную, то бодрящую музыку Рене Обри происходят на сцене очень часто. Но вряд ли спектакль настолько располагал бы к себе тысячи зрителей, если бы не было в нем и какого-то лирического подтекста, пластического влечения одних персонажей к другим. Правда, никаких устойчивых пар в освобожденном от земной логики мире образоваться не может, но легкая грусть во всем этом все-таки живет — и когда женщина-птица колет острием своего белого крыла приближающегося к ней мужчину, изрядная часть зрительного зала понимающе вздыхает: метафора считана
Формулу обаяния спектакля Филиппа Жанти вывести не так-то просто. Хореография в "Не забывай меня" самостоятельной ценности, скорее всего, не имеет, иллюзионистские номера легко разгадываются, как кукольник Жанти делал прежде гораздо более интересные работы, подтексты трудно назвать откровениями, да и вообще театральные "сны" за прошедшую четверть века появились гораздо более технологичные и волшебные. Но все, что происходит на сцене, словно подсвечено увлеченностью собственным ремеслом и искренней верой в то, что зрителю необходима живительная иллюзия, не соотносимая с социальным опытом. Ну и да, необходима какая-то правильная точка: в конце концов живое отделено от неживого, все куклы свалены в одну повозку, и люди покидают долину обезьяны. Но прежде чем они совсем скроются за горизонтом, от каравана отделяются два крошечных силуэта, мужской и женский, приближаются друг к другу и сливаются воедино.