Фестиваль танец
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
На сцене Театра имени Моссовета в рамках XII международного Чеховского фестиваля, проходящего при поддержке Министерства культуры РФ и департамента культуры города Москвы, состоялись гастроли испанской труппы Марии Пахес со спектаклем "Я, Кармен". Попытка придать фламенко феминистский оттенок несколько огорошила ТАТЬЯНУ КУЗНЕЦОВУ.
Мария Пахес со своей труппой приезжает на Чеховский фестиваль уже в третий раз в ранге фаворитки организаторов и зрителей — на ее спектаклях всегда аншлаги. Выдающаяся танцовщица, начавшая карьеру в труппе Антонио Гадеса, с 1990 года руководит собственной компанией и регулярно ставит спектакли, в которых старается придать актуальность традиционному фламенко — с разной степенью успеха. На сей раз она удалила со сцены мужчин-танцовщиков, сохранив, впрочем, мужской состав оркестра: "Я, Кармен" — спектакль женщины о женщинах, попытка разъяснить миру, что на любви и сексе свет клином не сошелся, у слабого пола и без того много интересов в жизни. В программке Мария Пахес утверждает, что постановке предшествовала "большая исследовательская работа", опрошены десятки женщин со всех континентов. "90-летняя русская актриса, австралийская аборигенка, женщина, изнасилованная в мадридском бомбоубежище" — лишь некоторые из ее персонажей. От Мериме в спектакле ничего, кроме имени героини и фрагментов музыки Бизе; постановщица, недовольная мужским шовинизмом новеллы, обещала дать слово самой Кармен — но не табачнице XIX века, а нашей современнице.
Спектакль, как и другие работы Марии Пахес, строится на чередовании ее сольных монологов и массовых сцен, часто — с ее участием. Все семь женщин одеты демонстративно одинаково и скромно: в удобно-трикотажные черные, горчичные, фиолетовые платья без особых этнографических красот в виде хвостов и оборок. Статная, рослая, крутобедрая Пахес выделяется из массовки не возрастом (хотя свой "полтинник" танцовщица-режиссер не скрывает, напротив — концептуально подчеркивает), но талантом. Эта немолодая красавица с узким лицом, горящим взором пифии и гибкими чувственными руками все так же умело завораживает зал, по-прежнему щедро рассыпает жемчуга сапатеадо и щебет кастаньет.
Однако как автор концепции и режиссер Мария Пахес выступила куда менее убедительно. Скажем сразу: феминистки из нее не вышло. Более того, ее спектакль выглядит кухонным протестом домохозяйки кризисного возраста. Самой запоминающейся сценой спектакля оказался эпизод уборки — в нем танцовщицы, постукивая каблуками, раздраженно, но умело управляются с тряпками, метлами и веничками для сметания пыли. По ходу дела артистки связывают из тряпок подобие четырехугольного платка, Мария Пахес прокручивает его пару раз вокруг головы и торса — выходит прискорбная карикатура на ее былое шаманство с мантоной. Кульминацией же спектакля стал монолог танцовщицы (часть его Пахес произносит по-русски) против косметических средств и прочих способов искусственно поддержать молодость, адресованный сидящим в зале женщинам и, надо признать, ими поддержанный. Увы, выплеснув в гневных филиппиках свое негодование, Мария Пахес не сохранила сил для финального танцевального монолога. В этом отчаянном танце, похожем на вопль брошенной жены, великолепная артистка явила не только свой прославленный темперамент, но и возраст: спина заметно ссутулилась, провисли локти рук, уставшие ноги выдавали дробь, которой, однако, не было слышно: ее предусмотрительно перекрывал аккомпанемент хлопков и ударных.