В Китае приняли новый закон о национальной безопасности. Документ одобрил высший законодательный орган страны. Документ насчитывает 83 статьи. В частности, о защите национальных интересов Китая, защите суверенитета и территориальной целостности и других видах деятельности, которые представляют угрозу для национальной безопасности страны. Политический аналитик, эксперт по международным отношениям Михаил Троицкий ответил на вопросы ведущего "Коммерсантъ FM" Алексея Корнеева.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Согласно закону, государство будет "принимать все необходимые меры оборонного и контролирующего характера для защиты безопасности на суше, в воздухе и на море". Власти Китая активно заявляют о своих правах на территории в Южно-Китайском море, где власти страны собираются строить риф. Но Госдепартамент США считает, что этим Пекин посягает на нейтральный статус этих вод.
— Каковы истинные мотивы властей Китая в принятии этого пакета законов? Связано ли это действительно с конфликтом в Южно-Китайском море?
— Я думаю, это связано, в первую очередь, с внутренней политикой и, возможно, экономическими реформами, реформами госуправления, которые проводятся в Китае сегодня под руководством нового лидера Си Цзиньпина. Собственно такой закон не отличается сильно от подобных же документов, которые принимаются в странах, включая, например, Россию и США. Здесь вопрос в том, как он будет исполняться. И в ситуации, когда в стране действительно существует верховенство закона, какой-то баланс между ветвями власти, такой закон не должен посылать никаких негативных сигналов никому: ни внутри страны, ни вне нее. Но еще раз, я не думаю, что позиция Китая по Южно-Китайскому морю серьезно изменится, его стратегия серьезно изменится. Все противоречия известны.
Насколько я понимаю, Китай сейчас немного отступает, он притормозил строительство искусственных островов. Так что этот закон, скорее, направлен внутрь страны. Вполне возможно, он имеет целью обеспечить то, что китайские руководители понимают под стабильностью в условиях замедления экономического роста, возможно, серьезных кадровых перестановок и реформ.
— Что для США и Японии значит принятие этого документа, какова вообще может быть реакция с их стороны?
— Они выражали сдержанную озабоченность, но декларация о том, что у крупной, великой державы, которой является Китай, есть интересы в мировом океане, особенно в морях по соседству, даже в Арктике, в киберпространстве, не является чем-то удивительным, она вряд демонстрирует какое-то нарастание наступательных намерений в китайской политике. Я думаю, что все зависит от конкретных действий Китая на внешней арене, и самое главное — что за этим последует во внутренней политике.
Но я бы не придавал чрезмерного значения этому документу, который, повторяю, очень похож на российские законы и на стратегию национальной безопасности, на американские стратегии по национальной безопасности, раз в несколько лет выпускаемые. Декларируются интересы, а также серьезность намерений их защищать. Это нормально, вопрос в том, как во внутренней политике подобные документы будут реализовываться. Если государственные власти имеют возможность там творить произвол под предлогом защиты безопасности, то это можно делать и без всяких законов.