Премьера балет
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко состоялась премьера трех балетов американского классика Джерома Роббинса. "В ночи", "Другие танцы" и "Концерт" поставлены на музыку Фредерика Шопена, входят в золотой фонд роббинсовского наследия и давно известны в России. Их очередную реинкарнацию изучала ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Этой программой, перенесенной в Москву с позволения Фонда Роббинса балетмейстерами-постановщиками Беном Хьюсом, Изабель Герен и Киплингом Хьюстоном, Музтеатр Станиславского обязан своему балетному художественному руководителю Игорю Зеленскому. В 1990-е годы он протанцевал шесть сезонов в New York City Ballet (NYCB), вотчине Джерома Роббинса, застал хореографа здравствующим и, вероятно, был пленен и им самим, и его наследием. Стратегического смысла в переносе малоформатных ретробалетов на сцену "Стасика" немного. Основная труппа здесь не занята — в программе максимум 28 участников, новых художественных горизонтов эти новеллы не открывают, и "хорошо забытым старым" их тоже не назовешь. На мировых сценах и даже в России их прокатывают регулярно: "Концерт" несколько лет назад привозил в Москву Пермский балет, "В ночи" с начала 1990-х состоит в репертуаре Мариинского театра, а среднюю часть этого балета, "Ноктюрн", еще в глубоко советские времена гениально танцевала Майя Плисецкая.
Показывать шопеновские балеты Роббинса имеет тактический смысл, если в труппе много неудовлетворенных харизматичных балерин. "В ночи" (1970) — это три разноплановых любовных дуэта, три очень личные истории с закадровой биографией героев, сочиненные с классической чистотой и простотой — арабески, туры в аттитюд, обводки, горизонтальные поддержки "покойничком", "бревнышки", мазурки, променады. И если актерский дар исполнителей не переключит внимания зрителей с академичных па на жизнь человеческого духа, то интимная лирика обернется уроком дуэтного танца, а Наташи Ростовы, Элен Безуховы и Анны Каренины превратятся в примерных тружениц балетного станка.
Из шести лидеров Музтеатра Станиславского, танцевавших в первом составе, до уровня толстовских героев дотянул лишь Георги Смилевски, породистый красавец, умеющий не только носить фрак, не только легко и красиво поддерживать балерину, но и правдиво разыгрывать романтическую страсть, которой, по чести, не стоила его партнерша Наталья Сомова: диапазон ее чувств колебался от комнатной истерики до поддельной покорности. Герой второго дуэта Денис Дмитриев на роль влюбленного Долохова пока не тянет: сегодня это не гусар, а всего лишь паж, впрочем, чрезвычайно изящный и прекрасно воспитанный, покорно сопровождавший развязную, сильно хлопочущую лицом даму, в роли которой юная Ксения Рыжкина прибавила себе годков пятнадцать. Ну а первый дуэт балета не вышел за рамки экзерсиса: могучий Роман Полковников, ангажированный из Новосибирска, носил на руках крошечную и грациозную Анну Оль, причем трудился излишне старательно, учитывая ее "вес пера".
Впервые поставленные в России "Другие танцы" (в сущности, трансформированное па-де-де, только вместо виртуозной коды — стилизованная мазурка, адажио заменено расширенным антре, зато удвоено количество вариаций) Джером Роббинс сочинил в 1976 году для беглецов из СССР Макаровой и Барышникова. Музтеатр Станиславского предназначил его нынешним мировым знаменитостям: своим приглашенным премьерам Наталье Осиповой и Сергею Полунину. Собственно, этот звездный дуэт, с недавних пор ставший дуэтом и в жизни, и вызвал бешеный ажиотаж вокруг премьеры. Надо сказать, что мазурки и вальс, из которых составлены "Другие танцы", чрезмерной виртуозности не требует. Напротив, это очень тонкий, настроенческий, внешне безыскусный балетик, приправленный флером особой взаимосвязи партнеров и требующий особой изысканности манер.
Звездная пара не сводила друг с друга влюбленных глаз — это требование хореографии Роббинса было выполнено с избытком. Однако с манерами и даже техникой не все было гладко. Наталье труднее всего далась простая ходьба по сцене — непосредственная балерина, как школьница, в задумчивости размахивала руками. Зато легкий иностранный акцент — едва уловимые синкопы, особо мягкий спуск с пуантов, как бы небрежные, но очень живые руки, замирающие придыхания больших движений — придал особый шарм ее фирменной легкости и редким вспышкам прыжков. Сергей Полунин уступал своей даме во всех отношениях: в технике, чистоте танца, непринужденности. Пришпоривая себя польскими "ключами", он нервически дергал головой, громко и жестко приземлялся после двойных "польских" кабриолей, с видимым усилием выполнял двойные содебаски с шага, и только большой сценический опыт позволил ему вывернуться из нескольких пошатнувшихся пируэтов. Словом, ожидания превзошли увиденное. Со вторым составом, в котором выступили штатные премьеры "Стасика" Наталья Сомова и Денис Дмитриев, все получилось наоборот: реальность оказалась благополучнее, чем предполагалась. В пасторальной атмосфере "Других танцев" безмятежная блондинка Сомова выглядела хоть и банально, но все же уместнее, чем в "ночных" страстях, а ее несколько зажатый, но, безусловно, аристократичный партнер, благополучно перевалив через трудности вариаций, ожил, загарцевал и подарил надежду, что со временем затанцует свободно и с удовольствием.
Завершал вечер "Концерт", поставленный в 1956 году,— беспроигрышный дивертисмент, подтрунивающий над закоренелыми любителями классического наследия. Послушать пианиста собирается разношерстная компания: восторженная балеринка-дилетантка, обросший комплексами интеллигент, две светские кумушки, злобная старая дева, манерная жена и ее подневольный супруг с сигарой и газетой. У каждого свой нрав и свой коронный выход; юмор крепнет — от невинной пародии на классические дуэты и шуточек про кордебалетный разнобой до откровенных гэгов вроде неудачной попытки убийства зануды-жены взбунтовавшимся мужем. В забубенном финале персонажи превращаются в насекомых: краснокрылый жучок охотится за балеринкой-бабочкой, кордебалет стрекоз и стрекозлов выдает буйную академическую коду с широкими ecarte и большими jete, осатаневший пианист вскакивает из-за рояля и гоняется за порхающими с сачком, на этом занавес закрывается, публика счастливо аплодирует.
Так что в результате, несмотря на недальновидную стратегию и небесспорную тактику, худрук Зеленский оказался прав. Его стараниями в репертуаре Музтеатра Станиславского появился вечер для культурного и немудрящего досуга, который, без сомнения, найдет много почитателей и гарантированно не оскорбит ничьи чувства. Что по нашим временам уже неплохо.