Российские власти пока противятся введению контроля за движением капитала. Многие страны, включая Венесуэлу, Украину, Нигерию, Анголу, сдались, причем некоторые — только что.
Боливар вынесет и пятерых. Если это не конь, а венесуэльская валюта и речь идет о курсах
Фото: Ariana Cubillos, File, AP
Пару лет назад в аэропорту Каракаса у всех пассажиров вытряхивали вещи из багажа в поисках кокаина и долларов. Если на досмотр уходило 10 минут, считайте, повезло. Еще покойный Уго Чавес в 2003-м решил, что из страны утекает капитал, и попытался пресечь это в обыкновенном диктаторском стиле.
Сейчас, по словам собеседников "Денег", в столице Венесуэлы ситуация изменилась. Все, кто мог, уже вывезли доллары за границу, покупать их больше не на что, и смысл в жестком контроле на границе отпал. Зато в стране остался множественный — валюту здесь можно купить аж по пяти разным — курс. Официальный — 6,3 боливара за доллар (BsF/$), по нему государство продает валюту импортерам медикаментов и продовольствия. Есть три промежуточных курса — от 13,5 до 199,47 BsF/$, по ним доллар продается на разных (часто отменяемых) аукционах для полупривилегированных экономических агентов. И, наконец, для всех остальных есть курс черного рынка — 700 BsF/$.
Система множественных курсов создает чудовищную коррупцию. Компаниям, имеющим доступ к доллару по 6,3, можно больше ничем не заниматься — просто перепродавать по 700, и все. На бумаге они обязаны тратить валюту исключительно на закупки товаров первой необходимости и медикаментов, но лазейки находятся. Купить меньший объем, чем указано,— простейшая. Еще можно честно закупать все базовые продукты — рис, молоко, сахар, яйца и т. п.— но продавать по искусственно заниженным ценам (забота о бедных!) лишь часть. А остальное переправлять контрабандой в страны с рыночными ценами. Например, колумбийская ассоциация производителей риса Fedearroz в 2010 году жаловалась на падение цен на свою продукцию на 35%. Причина — контрабанда не менее 100 тыс. тонн риса из Венесуэлы в год. Третий вариант — потихоньку перепродавать импорт из государственной розничной сети субсидируемых товаров Mercal в "свои" магазины. Ну а в Mercal — очереди, пустые полки, дефицит и прочие советские прелести.
От мягкого к жесткому
Венесуэльский пример — довольно жесткий вариант валютного контроля, есть и другие, и распространены они гораздо шире. Экономист Промсвязьбанка Дмитрий Гричкевиц проранжировал их по степени жесткости:
1) обязательная продажа экспортной выручки;
2) ограничения (временные и налоговые) на репатриацию прибыли от вложений в активы (в том числе в ценные бумаги);
3) продажа валюты только под импортные контракты, либо ограничения курсовых колебаний (фиксация курса);
4) ограничение обменных операций населения;
5) ограничение валютных депозитов и принудительная конвертация в национальную валюту.
К жестким ограничениям можно добавить запрет на хождение валюты. В СССР, например, валюту покупать позволялось только выезжающим за рубеж, а внутри страны функционировала сложная система квазивалюты — чеков Внешпосылторга и Внешторгбанка, на которые можно было купить в спецмагазинах "Березка" не появлявшийся на обычных прилавках импорт. Разумеется, существовал и черный рынок чеков.
Впрочем, в новейшей истории до жестких мер доходит редко. Пожалуй, самый яркий пример — принудительный перевод долларовых депозитов в национальную валюту (так называемая песофикация) в Аргентине после дефолта 2002 года. Правда, объявивший песофикацию Эдуардо Дуальде на следующий же год после массовых протестов лишился президентского кресла.
В пользе и эффективности мягких мер (что уж говорить о жестких!) есть большие сомнения. МВФ в прошлом году опубликовал исследование "Effectiveness of Capital Outflow Restrictions", где рассмотрел 38 попыток ограничений оттока капитала, из которых лишь две (Малайзия-1998 и Исландия-2008) признал относительно удачными. И то небесспорно. ""Удачные" примеры Малайзии и Исландии, на которые опирается МВФ, по времени совпали с улучшением ситуации в глобальной экономике, отчасти поспособствовавшим минимизации негативных последствий,— считает Грицкевич.— Так, с 1998-1999 года наблюдался повышенный спрос на активы развивающихся стран, в число которых попала Малайзия. Поддержку Исландии оказал приток ресурсов от запущенного в 2009 году выкупа активов со стороны ФРС".
От Украины до Нигерии
И все же некоторые экономики прибегают к ограничениям. На Украине введено четырехдневное резервирование средств на счетах, множество справок, обязательная продажа 75% валютной выручки, в банках можно снимать валюту в эквиваленте 20 тыс. гривен в день. Иностранные предприятия не могут вывести дивиденды и средства от продажи акций. "Компании заводят на Украину только те средства, которые нужно потратить в гривне,— говорит украинский экономист Мария Репко.— Иностранные компании ждут и надеются, что ситуация изменится. Они в основном работают официально, и для них это наиболее болезненно".
Впрочем, паники и множественных курсов власти не допустили. "Население, не имея возможности купить большие объемы валюты в банках, в разгар кризиса без особенных проблем могло приобрести доллар на наличном рынке вне банковской системы,— комментирует Репко.— Сейчас это уже неактуально, панический спрос утих. Отток вкладов продолжается, но замедлился". Несколько месяцев назад курс на небанковском рынке отличался от официального примерно на гривну, но сейчас восстановлен один рыночный курс. Сохранено и доверие к банковской системе. "Банки продолжают принимать валютные депозиты,— рассказывает Репко,— более того, в крупных банках серьезный "переликвид", и валютная позиция трещит. Все кладут доллар, а кредитовать в долларе некого. Поэтому ставки низкие".
Если Украина от чуть было не размножившегося курса смогла отойти и удержать рыночное ценообразование, то сильно зависящая от экспорта нефти Нигерия, похоже, провалилась. Из-за падения валютной выручки страна уже дважды за годовой период (в ноябре 2014-го и феврале 2015-го) девальвировала национальную валюту — найру. Но в марте глава Центробанка Годвин Эмефьеле решил держать курс N199/$ мертво. Он придумал нигерийскую версию импортозамещения и ограничил покупку валюты для импортеров 41 категории товаров (включая рис, мясо, цемент, рыбные консервы, маргарин, частные самолеты и индийские благовония). Плюс ввел ограничения на покупку, перевод валюты за рубеж (не более $50 тыс. на человека в год) и снятие валютной наличности (не более $300 с одного счета в день). Банки также отказались от приема депозитов в валюте. Впрочем, если импортеры находят валюту из других источников, то с кучей бумажек им все же позволяется закупать "санкционку". Результат не заставил себя ждать — образовался черный рынок валюты, и два параллельных курса: официальный — N199/$, и рыночный — N225/$.
В конце августа об ограничениях на репатриацию прибыли иностранных компании объявил и другой крупный африканский нефтеэкспортер — Ангола. Причины те же, что и в Нигерии,— падение валютной выручки от экспорта, девальвация национальной валюты, кванзы, падение резервов Центробанка. По словам собеседников "Денег", в Анголе сейчас дефицит наличной валюты — банки продают ее только выезжающим за границу при предъявлении авиабилета.
Это, кстати, не ново. В той же Венесуэле "долларовый туризм" — сложившийся бизнес. При выезде за границу венесуэлец имеет право купить до $3 тыс. по официальному курсу 6,3 BsF/$ (годовой лимит $5400). Это привело к индустрии фальшивых билетов, появлению противостоящей ей армии "досмотрщиков" билетов, манипуляциям с направлениями (вылетая, например, в Эквадор, можно поменять $3 тыс., а на близкий Кюрасао — до $1 тыс.).
Валютный контроль в России?
Хотя Россия тоже нефтеэкспортер, но все же не Африка, и уровень адекватности макроэкономической политики у нас выше. Слухи о том, что Центробанк рассматривает возможность ввести контроль за движением капитала, появлялись в СМИ еще в начале октября 2014 года, но так и остались слухами. Руководство российского ЦБ их регулярно опровергает. "Я приятно удивлен здравомыслием наших властей, которые до сих пор не только не ввели элементы контроля над движением капитала, но даже не допускают более или менее активного обсуждения этой инициативы,— говорит ведущий эксперт института "Центр развития" ВШЭ Дмитрий Мирошниченко.— Не знаю, чьей тут больше заслуги: так называемого либерального окружения президента Путина или элементарного инстинкта самосохранения".
Тем не менее в августе Bloomberg писало о том, что в ЦБ есть разные позиции по данному вопросу. В частности, писало издание, первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин "считает ошибкой полный отказ от ограничений по движению капитала в 2006 году" и полагает, что их "возобновление было бы оправдано для стабилизации рубля". Советник президента академик Сергей Глазьев в недавнем докладе "О неотложных мерах по укреплению экономической безопасности России" также высказался за введение элементов валютного контроля, в частности запрета на открытие депозитных счетов в валюте, введение обязательной продажи валютной выручки и т. п. Впрочем, по мнению опрошенных "Деньгами" экономистов, идеи Глазьева маргинальны и большого влияния на экономическую политику пока не оказывают.
"ЦБ и правительство обладают достаточными валютными резервами, валютные активы и пассивы банковской системы сбалансированы, внутренние валютные накопления населения и компаний значительны,— говорит главный эксперт Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Егор Сусин,— Чистая международная инвестиционная позиция РФ положительна, ее внешние активы ($1,2 трлн) превышают обязательства ($0,92 трлн). Чистые внешние доходы (сальдо текущего счета) положительны и составляют $50-80 млрд в год. Находится ли наша финансовая система на грани краха, когда введение ограничений будет оправданным шагом? Нет. Валютные активы позволяют обеспечивать внешние обязательства, даже в условиях частично закрытого внешнего рынка капиталов".
Разделяет эту точку зрения и начальник аналитического отдела УК "Парма-Менеджмент" Дмитрий Тимофеев: "Бизнес быстро учится обходить барьеры, маскируя капитальные потоки через счет текущих операций. Например, бизнес может занижать цены экспорта или завышать цены импорта, чтобы экспортировать капитал. Возможны схемы лжеимпорта, когда платеж проходит, а товар не завозится. Так что при введении капитальных ограничений придется нанимать дополнительных чиновников, которые бы выискивали подобные трансакции, штрафовали бизнес. В большой рыночной экономике это трудно сделать практически, не говоря уже о том, что это носит коррупциогенный характер. Правительство вряд ли пойдет на ограничения. Свободное плавание рубля — оптимальное решение".
Впрочем, оптимистичны не все. "Введение валютных ограничений возможно,— считает главный экономист УК "Уралсиб" Александр Головцов.— Такой риск возникнет при ускорении оттока капитала до $40-50 млрд в квартал, либо при обвале мировых рынков и/или нефти (до $35/бар.). Среди возможных мер: разрешение покупать валюту только под импортные контракты и выплаты по долгам с индивидуальной проверкой каждой сделки Центробанком, лимит на конвертацию для физических лиц". Впрочем, фантазия регуляторов этим может и не ограничиться.