Генеральный директор российского филиала компании Merck Юрген Кениг — о том, что такое life science и почему сейчас самый подходящий момент для развития такого бизнеса в России.
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: РИА НОВОСТИ
Merck — старейшая в мире химико-фармацевтическая компания. Как такая богатая история отражается на стратегии принятия решений?
— 70% акций компании принадлежат семье Мерк. С 1668 года, когда Фридрих Якоб Мерк начал вести свой бизнес в аптеке "Ангел" в Дармштадте, сменилось много поколений. Сейчас у руля одиннадцатое, а молодежь принадлежит к тринадцатому, и в семейный совет входит уже более 120 акционеров. Они не имеют права продавать свои акции кому-либо вне семьи — год назад соглашение об этом было продлено на следующие 20 лет. Члены семьи Мерк — это обычные люди, как вы и я. Учителя, юристы, стоматологи, домохозяйки, которые живут в обычных домах, у них обычные машины, никто из них не ездит на Lamborghini. Они не руководят бизнесом в ежедневном режиме, не занимаются рекламой и розничными продажами — оперативное руководство передано Исполнительному комитету. Они принимают решения об инвестициях и стратегии. Вот только мыслят при этом не кварталами, а поколениями. Например, могут обратиться к старейшим членам семьи с просьбой не выплачивать дивиденды, чтобы не испортить молодых, а вместо этого реинвестировать деньги в бизнес — в проекты, реализация которых займет много лет. Например, в 2001 году Исполнительный комитет рекомендовал им инвестировать в исследования, связанные с онкологией, и занять для этого в банке €300 млн. Но они, согласившись с предложенным направлением развития, приняли решение взять эту сумму из собственных средств. Один из членов семьи как-то сказал в интервью, что он всегда рекомендует оставлять деньги в компании, инвестируя в бизнес.
Какое место в бизнесе Merck занимает Россия?
— Первый филиал компании за пределами Германии был открыт в Лондоне, второй — в Нью-Йорке, третий — в Москве. В 2018 году, когда будет отмечаться 350-летие Merck, исполнится и 120 лет с того дня, когда мы впервые начали здесь работать. По этому случаю в Москву ожидается приезд с концертами музыкантов Дармштадтской филармонии, которую поддерживает наша компания. Два с половиной года назад мы начали осуществлять новую стратегию. Merck решила, что теперь время России. Мы хотим инвестировать, мы видим здесь огромный потенциал. Вместе с соседними странами Россия образует гигантский рынок — 280 млн жителей. В России за короткий период сформировался средний класс — ни одна другая страна БРИКС не сделала этого за такое короткое время. Когда все съезжали из офисов, опасаясь наступивших трудностей, мы, наоборот, въехали в новый офис на Валовой. Мы верим в эту страну, что также недавно отметил в интервью российским журналистам Председатель Исполнительного комитета нашей компании.
С какими плодами работы Merck россияне уже так или иначе сталкивались?
— Некоторыми продуктами мы, не замечая этого, пользуемся каждый день — например, когда берем в руки флакон с шампунем или смотрим на экран смартфона. Другими — время от времени, предъявляя защищенные специальными защитными знаками документы или принимая лекарства.
Все, что мы делаем, можно разделить на три части: высокотехнологичные материалы, фармацевтика и то, что называется лайф-сайнс,— технологии, инструменты и материалы, которые нужны для проведения биотехнологических исследований, разработки и производства биофармацевтических препаратов. В России представлены все три направления бизнеса.
К первому из них, высокотехнологичным материалам, относятся, например, пигменты, входящие в состав многих окружающих нас вещей. Они есть в краске с эффектом сияния, которой окрашены автомобили. Сейчас мы сотрудничаем с местными автопроизводителями, запускающими новые модели, в краске которых содержится наш пигмент. Наш пигмент применяется и при изготовлении банкнот и документов, пластмассовых и керамических флаконов шампуней и средств для ухода за телом. Нашими пищевыми пигментами бывает покрыто мороженое (когда это покрытие "золотое") или таблетки (когда они "светятся").
Другой пример — жидкие кристаллы, открытые сотрудниками Merck больше 110 лет назад. Когда крупные производители электроники начинают создавать очередную модель, Merck предлагает новые жидкие кристаллы. Пока что гнущиеся телевизоры слишком дороги, но эта технология есть в нашем портфеле. Наши жидкие кристаллы используются в так называемых умных окнах, где помещаются между стеклами: они создают затемнение, когда солнечного света становится больше или хозяин дома нажимает кнопку. Правда, с этой технологией вы могли иметь дело только за пределами России — в Германии, Франции или Нидерландах,— здесь ее пока еще нет.
Второе направление — фармацевтика. В первую очередь это очень сложные биотехнологические препараты, которые делает наше подразделение под названием Merck Serono. (Последнее слово в названии появилось после того, как в 2007 году Merck купила швейцарскую компанию Serono — лидера европейской индустрии биотехнологий.) Сюда относится, например, одно из немногих известных медицине средств для лечения рассеянного склероза и препарат, назначаемый для противодействия онкологическим заболеваниям головы, шеи и прямой кишки. Кроме того, мы выпускаем сердечно-сосудистые лекарства, а также препараты, стимулирующие рост людей, у которых он замедлен, и учитывающие особенности их генов и рациона (для этого проводится много клинических исследований в разных регионах мира). Мы предлагаем средства для лечения бесплодия: число рожденных во всем мире благодаря их применению детей (мы называем их детьми Merck) достигло 2 млн. Еще у нас есть соглашение с Всемирной организацией здравоохранения: поставляем бесплатные лекарства для детей Африки — для борьбы с паразитами, из-за которых дети не растут и лишаются способности учиться.
Сейчас наше R&D-подразделение движется в направлении создания противоракового препарата, действующего по принципу вакцины: под его влиянием организм сам создает антитела для противодействия некоторым видам рака или для профилактики их развития. Наконец, мы делаем все то, что относится к области лайф-сайнс и из чего состоят научные лаборатории и линии, где создаются биофармацевтические продукты. Этим занимается подразделение Merck Millipore. Скоро к нему добавится американский производитель лабораторных химикатов Sigma-Aldrich, покупка которого стала крупнейшим приобретением Merck в истории. Одно из первых разрешений инкорпорировать Sigma-Aldrich мы получили от властей России.
В скором времени мы сможем предлагать нашим клиентам из сферы Лайф Сайнс около 300 тыс. продуктов. В частности, реагенты и системы подготовки лабораторной воды, приборы для тестирования качества и чистоты материалов, для анализа клеточных культур. Например, когда нам нужно проанализировать параметры здоровья клеток, те инструменты и химикаты, которые мы предлагаем, делают решение этой задачи намного быстрее и проще для каждой лаборатории или исследовательского центра. Старомодный анализ может занимать шесть недель — высокотехнологичные инструменты сокращают это время до 48 часов. В исследовании нужно бывает испробовать множество путей, и если каждый раз ждать шесть недель... То же самое можно сказать, например, о средствах подсчета протеинов. Раньше на это уходили дни, сейчас — минуты.
Помимо этого мы предлагаем все необходимое для финальной стадии изготовления лекарств, связанной с подготовкой клеточных культур для внедрения препаратов, и все элементы производственной линии, позволяющие получить из этого новый биофармацевтический продукт. В России есть подобные комплексы — соединения емкостей для смешивания клеток, объем которых может составлять 50, а может — и 800 литров. В ныне используемом стандартном варианте при замене партии нужно все разбирать и очищать — стерилизовать стальные баки. Мы в качестве решения предлагаем одноразовые технологии. Внутри бака — стерильный пластик, не реагирующий ни на какие химикаты. И даже соединения устроены так, что в них не попадает неочищенный воздух, а все лишнее удаляется,— у нас есть патентованные технологии соединения трубок в таких линиях.
Все это делается под ключ, причем для каждой лаборатории подбираются свои, необходимые именно ей системы.
Кто ваши клиенты в России?
— Исследовательские центры, академические институты, университеты, фармацевтические и клинические лаборатории. В России нет ни одной лаборатории, в которой не было бы того или иного нашего химиката или устройства. Мы, по большому счету, помогаем трансферу технологий: с нашей помощью любая российская фармацевтическая компания может начать производство собственных оригинальных препаратов или биосимиляров — аналога дженериков в мире биотехнологий (отличающегося от них тем, что здесь, в отличие от классической фармацевтики, невозможно точное копирование с использованием фармакопеи). По сути, мы обеспечиваем тех, кто в конечном итоге отчасти начинает конкурировать с нашим фармацевтическим подразделением.
Кроме того, серьезный пласт наших клиентов в российской пищевой промышленности. Недавно я устроил небольшой прием, на котором было несколько экспатов и несколько россиян. А на столе были разные виды сыра, включая камамбер. Все удивились, откуда у меня запрещенные к ввозу продукты, и долго не могли поверить, что все это российского производства. Чтобы производить здесь сыр, нужны лабораторные исследования, и в этом смысле курс России на импортозамещение открывает перед Merck новые возможности.
В России распространено мнение, что научная жизнь в нашей стране остановилась. Неужели у нас много лабораторий, у которых есть ваше современное оборудование?
— Их гораздо больше, чем вы думаете. У вас в России в исследовательском секторе трудятся люди действительно международного уровня — в Москве и Санкт-Петербурге, в Нижнем Новгороде и Новосибирске. Этих людей становится все больше. Наши корпоративные правила не позволяют мне рассказывать вам о наших клиентах, но если бы вы узнали об их работе, удивились бы и спросили: "Неужели это действительно происходит в России?"
Мы видим здесь будущее. Темпы роста нашего сегмента Лайф Сайнс в России измеряются в двузначных процентных показателях. Я предвижу, что в ближайшие годы произойдет биотехнологическая революция. И в России сейчас тоже ведутся фантастические биотехнологические разработки, которые меня просто завораживают.
