Министр иностранных дел и бывший посол Эстонии в Москве МАРИНА КАЛЬЮРАНД рассказала корреспонденту “Ъ” ГАЛИНЕ ДУДИНОЙ о двусторонних отношениях, о деле осужденного в России гражданина Эстонии Эстона Кохвера и о перспективах отмены (или ужесточения) европейских санкций против РФ.
Фото: Григорий Собченко, Коммерсантъ / купить фото
— В августе СМИ сообщили о намерении властей Эстонии построить стену на границе с Россией, но в одном из последних интервью вы опровергли эту информацию. В Таллине передумали? И обсуждали вы этот вопрос с российской стороной?
— С российской стороной мы этот проект не обсуждали. Что же касается охраны границы, то это наша обязанность. И мы сами выбираем, каким способом ее лучше охранять, учитывая, что это не только граница Эстонии, но и граница Евросоюза и НАТО. Вопрос, каким способом это делать. Тут у нас различные планы, и некоторые из них включают в себя и возведение стены или какого-то ограждения — но это будет не завтра, так что этот вопрос сейчас нет смысла обсуждать более детально.
— Не помешает ли строительству стены тот факт, что договор между Россией и Эстонией о государственной границе пока не ратифицирован?
— Нет, это два разных вопроса. У нас есть действующая граница, и, хотя она не оформлена официально и мы называем ее контрольной линией, она есть, и мы ее охраняем. И с нашей стороны, и с российской стороны у нас сегодня полное представление, где идет контрольная линия или граница — между нашими государствами, так что мы уже сегодня стремимся охранять ее как можно надежнее.
— Помогает ли ваш опыт работы с Россией лучше понимать позицию и аргументы Москвы, в том числе внешнеполитические?
— Я думаю, что это касается всех дипломатов. Чем больше ты работаешь в этой сфере, чем больше ты общаешься, чем больше ты живешь в других государствах, тем более широкий у тебя кругозор. Естественно, это дает возможность понять, почему принимаются некоторые решения, почему проводится та или иная политика и каково мнение народа. Это не значит, что мы со всем соглашаемся. Но это дает возможность лучше понимать происходящее.
— При этом Эстония занимает довольно жесткую политику в отношении Москвы — в том числе в вопросе санкций.
— Буквально несколько дней назад я была на совещании министров иностранных дел Евросоюза и не могу сказать, что эстонская позиция в вопросе санкций особо жесткая, что мы чем-то отличаемся от других стран ЕС. Это — единая позиция Евросоюза.
— Сейчас обсуждается возможность расширения санкций против России, если самопровозглашенные ДНР и ЛНР проведут местные выборы не в те сроки, когда аналогичное голосование пройдет в остальных регионах Украины. Какова ваша позиция в этом вопросе?
— Наша позиция здесь очень четкая. Для того чтобы мы вообще могли говорить об отмене санкций, Россия со своей стороны обязана начать выполнять минские соглашения. Если это произойдет, не может быть и речи о расширении санкций. Но если обстановка будет, наоборот, обостряться, то, естественно, мы в ЕС будем обсуждать усиление санкций.
— Например, в случае отказа Донецка и Луганска перенести даты выборов?
— Я не стану комментировать никакие отдельные случаи. Могу сказать, что выборы на территории Украины должны проходить в соответствии с законами Украины.
— А если действие минских соглашений, истекающих в конце года, будет продлено — такая возможность сейчас обсуждается, должно ли это привести к автоматическому продлению санкций против России?
— Сейчас начало сентября, и впереди еще три с половиной месяца. У участников договоренностей есть возможность начать их выполнять, и Украина со своей стороны такие шаги уже предпринимает. Мы призываем и других пойти по этому пути.
— Есть ли у вас претензии к тому, как минские договоренности выполняются Украиной?
— Естественно, Украина сегодня не идеальное государство, идеальных государств в мире нет. Но мы видим, что со стороны Киева есть политическое желание (выполнять договоренности.— “Ъ”). Вспомните, как проходило голосование по поправкам к конституции: это не было легко, была и критика, и протесты. Но политики Украины все же приняли необходимое решение — в соответствии с минскими соглашениями.
Что касается другой стороны, то мы не видим ни одного шага, который позволил бы отвести от линии соприкосновения тяжелые вооружения, который позволил бы наблюдателям ОБСЕ иметь свободный доступ в те места, которые они хотели бы посетить. То есть мы видим, что другая сторона не предприняла даже самых первых элементарных шагов.
— Что касается дела осужденного в России сотрудника эстонской полиции безопасности Эстона Кохвера. Какие шаги намерен предпринять Таллин?
— Мы будем продолжать поднимать этот вопрос в международных организациях — совместно с нашими партнерами. В этом вопросе Эстонии не одна, так как похищение сотрудника полиции было нарушением международного права и прав человека, и нашу позицию разделяют многие государства. Буквально сейчас я говорю с вами и вижу новость: Европарламент принял резолюцию по этому вопросу.
— Ваши дипломаты поддерживают контакты с Эстоном Кохвером?
— Наш консул посещает его так часто, как это возможно: где-то два раза в месяц. Каждый раз после встречи мы запрашиваем следующую встречу, и до сих пор они были регулярными. Связь через консула — единственная его связь с внешним миром, единственная возможность передать ему и продукты, и медикаменты, и фотографии семьи. Передать слова детей, супруги и так далее. Куда бы его после судебного решения ни перевезли, мы потребуем, чтобы эти встречи продолжились.
— Была такая информация, что господин Кохвер якобы признал свою вину — об этом также сообщали эстонские СМИ со ссылкой на адвоката осужденного. Вам что-то об этом известно?
— К сожалению, нет. Нашему консулу не позволяют говорить с Эстоном Кохвером на эту тему: они не могут вообще говорить по существу дела — ни о судебном решении, ни о следствии, которое проходило.
— Эти беседы пресекают? То есть консул с господином Кохвером могут говорить только на общие темы?
— Да, они могут говорить только на общие или личные темы — о здоровье, о семье. То есть сотрудники ФСБ, которые всегда присутствуют при встрече, просто пресекают разговор или делают предупреждение. Если они станут говорить по существу уголовного дела или по поводу суда, то встреча будет прекращена. Что касается адвоката, мы, честно говоря, не надеемся получить оттуда правдивую информацию: я отношусь очень скептически к тому, что говорит господин Аксенов (Евгений Аксенов — защитник господина Кохвера.— “Ъ”). Если нам надо подтвердить какие-то факты, то мы запрашиваем информацию в суде, в следственных органах, но не у адвоката.
— Как в Таллине относятся к проекту о расширении мощностей «Северного потока» путем строительства 3-й и 4-й веток газопровода? Запрашивала ли России разрешение на прокладывание «Северного потока-2» через территориальные воды Эстонии?
— Насколько мне известно, не запрашивала. Наша позиция была четко сформулирована еще в начале строительства «Северного потока». Мы считаем, что это совершенно неразумный, слишком дорогой и экономически нецелесообразный проект. Зачем строить какой-то газопровод, обходя определенные государства, если было бы более нормально строить через государство — так, чтобы все могли этим пользоваться? Это просто в большей степени политический проект. Кроме того, есть очень большой риск загрязнения Балтийского моря.
— Рассчитывает ли Эстонии на увеличение российского грузопотока в направлении эстонских портов? Если да, то какие меры принимаются для того, чтобы сделать это направление более привлекательным, учитывая существование порта Усть-Луга, куда идет основная часть российских грузов, ориентированных на Балтию?
— Естественно, наши порты заинтересованы в увеличении товарооборота: мы видим себя транзитным государством, у нас есть прекрасные порты, железная дорога. Но всегда возникает вопрос рисков, которые надо учитывать. Думаю, что у наших бизнесменов уже есть опыт работы с Россией, который показал, что может ухудшиться экономическая ситуация или могут быть введены какие-то санкции, ограничения. Так что во многом это зависит еще и от наших компаний, насколько они хотят сотрудничать с Россией.
— То есть конкретных шагов, чтобы перетянуть грузопоток из порта Усть-Луга на фоне кризиса вы не предпринимаете?
— Нет, мы никаких конкретных шагов к тому, чтобы «перетягивать», не предпринимаем. Думаю, что бизнесмены могут сами сравнить, насколько быстрее и выгоднее перегружать товары через Усть-Лугу или, например, через порты Таллина. Я считаю, что наши порты вполне конкурентоспособны. А если кто-то не везет товары через них, возникает вопрос: это экономика или политика?
— Как вы оцениваете потери эстонской экономики от контрсанкций со стороны РФ?
— Конечно, эти санкции влияют на бизнес. Но наш товарооборот сегодня с Россией — только 7%, остальные 93% приходятся на долю стран Евросоюза и других государств. Наш бизнес переориентировался на другие рынки после вступления в Евросоюз и после кризисов 1998 и 2007 годов, поэтому потери сейчас, как я уже сказала, не столь велики. Куда больше, чем от России, мы зависим от других торговых партнеров — Финляндии, Швеции, Германии.
— С 14 сентября страны шенгенской зоны вводят новую визовую информационную систему для граждан РФ. Для жителей городов, где нет визовых центров, это может стать серьезной проблемой. Будет ли Эстония бороться за сохранение туристического потока?
— Конечно. Мы очень рады, что российские туристы посещают Эстонию. И, конечно, мы хотим, чтобы их было еще больше. Поэтому мы постараемся сделать все, что от нас зависит, чтобы не отпугнуть туристов. Мы будем распространять подробную информацию через наши консульские представительства, мы увеличиваем число подрядчиков для работы визовых центров, мы готовы увеличить число наших консулов, если возникнет необходимость. Мы очень рады российским туристам, мы ждем их в гости и будем делать все, чтобы туристам было легко приехать в Эстонию и было комфортно в Эстонии.
— И политикам тоже?
— И политикам тоже… Скажем так — в какой-то мере.