В Совете федерации предложили запретить продажу алкоголя россиянам младше 21 года. Соответствующий законопроект внес в Госдуму сенатор Антон Беляков. По его мнению, повышение существующей планки в 18 лет поможет в борьбе с ранним алкоголизмом. Парламентарий предлагает увеличить до 21 года возраст, с которого разрешается не только продажа, но и распитие алкогольной продукции. Ранее эту инициативу уже поддержала глава Совета федерации Валентина Матвиенко. Руководитель проекта «Трезвая Россия» Султан Хамзаев ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Петра Косенко.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— Ваше отношение к этому законопроекту?
— Давайте вначале, наверное, разделим мух от котлет, как говорится у классиков.
— В данном случае водку от закуски.
— Я бы не сравнивал так. Когда мы говорим про «закон 21», это, безусловно, необходимые действия. И я и задавал этот вопрос Валентине Ивановне, когда она была в Общественной палате на пленарном заседании, поддерживала ли она такого рода изменения. Она сказала: «Я ваш сторонник, я поддерживаю». И она обратила очень профессионально внимание на то, что это должна быть выдержанная, аккуратная, внимательная работа, потому как есть элемент лоббизма. И дала предложение сформировать рабочую группу и правильно проработать эту инициативу, в силу того, что Дума уже неоднократно отклоняла те законопроекты, которые были.
— В чем заключается элемент лоббизма? Я понимаю, если бы понижали до 16 лет возраст.
— Сейчас я вам объясню. Поэтому для нас и было удивлением, когда появился такого рода законопроект в обход инициативной группы, которая и должна была сформироваться в Совете федерации. Я руководитель федерального проекта «Трезвая Россия», меня, например, озадачили такие действия, когда отдельные сенаторы вносят те или иные законопроекты, которые были практически проработаны, но есть такое понятие в политтехнологиях как спойлерные действия, которые уводят обсуждение в другую сторону.
— Сенатор Антон Беляков выступил в качестве спойлера и внес законопроект, который был с вами не обсужден?
— Абсолютно правильно. Нет другого сравнения, объясняю почему. Потому как этот законопроект уже был отклонен Государственной думой.
— Он внес тот же документ, что уже был там однажды.
— Это первое. Второе — этот законопроект и рыба этого законопроекта, так называемая в экспертном сообществе, не была обсуждена и в общественных слушаниях, и ни с кем, и, в первую очередь, не была обсуждена с ядровой группой, которая находится во главе с Вячеславом Фетисовым в Совете федерации. Это личная инициатива, которая впопыхах была внесена в Государственную думу.
— Я во всей этой истории пытаюсь понять, а что здесь противоречивого? Мы вводим 21 год или не вводим 21 год. Какие здесь моменты могут быть?
— Объясняю: не все так легко, как казалось бы, понимаете. Потому как, когда мы говорим про «закон 21», мы еще должны говорить о том, как это должно быть профессионально сделано. Но есть определенная этика поведения в Государственной думе, в Совете федерации, в Общественной палате.
— Подождите, вы говорите сейчас про законодательную работу?
— Абсолютно верно.
— А я хочу понять — мы меняем наклейку, которая на каждой кассе магазина сейчас «Не продаем» с цифры 18 на цифру 21 и все? С моей точки зрения, это единственное изменение, людям до 21 года перестают продавать спиртное. В чем здесь сложности?
— Сейчас мы с вами возвращаемся к самой инициативе. Я не могу, к сожалению, в контексте того вопроса и тех действий сегодня же обсуждать только инициативу, это первое. Второе — когда мы говорим про инициативу, что дает «закон 21»? Здесь все очень очевидно и ясно. Сегодня у нас действует ограничение 18+. Когда были изменения с точки зрения закона по ужесточению ответственности за продажу алкоголя несовершеннолетним, сегодня у нас в ходе общественного контроля и рейдов из десяти шесть не продают алкоголь детям, и это факт. Мы ходим, проверяем. И это говорит о том, что закон работает на улучшение, но есть определенные свойства: кассиры всегда путают — ему 17, 18 или 19, это первый вопрос.
Второе — львиную часть алкогольной продукции потребляет именно молодежь, это 18 и 21, это не наше явление, это мировая тенденция, поэтому более или менее разумные государства формируют эти ограничения выше 21 года — это второе.
Третье — когда мы говорим о том, насколько это необходимо, если мы научимся думать более высокими категориями, не два-три года вперед, а 10-50 лет вперед, то мы прекрасно для себя поймем, что молодежь, сегодня потребляющая алкоголь в тех пропорциях, в которых это у нас, к сожалению, есть, неконкурентоспособна с точки зрения мировых процессов. И в этом плане нам надо четко понимать, что защита здоровья подрастающего поколения, улучшение здоровья трудоспособной части населения — для нас приоритетная работа. И, безусловно, она не идет в одном, скажем так, параллельном явлении с таким огромным потреблением среди молодежи, и в этом плане, когда мы меняем одну этикетку на другую, 18 на 21, нам это дает положительные изменения очень хорошие, демография и многие другие действия, улучшение здоровья трудовой части населения, вплоть до обороноспособности страны, что вопрос тоже немаловажный.
— Вы сказали слово «обороноспособность», а как с точки зрения законодательной и этической совместить две вещи, предположим, принимаем мы закон о том, что людям до 21 года водку продавать нельзя, а в 18 лет вы же даете ему в руки автомат и отправляете воевать за страну?
— Это очень хороший вопрос. На самом деле, я считаю, что кощунственно сравнивать долг перед родиной и вопрос, связанный с уничтожением собственного здоровья. У нас сегодня очень много ограничений действует, которые никого не озадачивают. Пример привожу: депутатом можно стать с 21 года, оружие можно купить с 21 года, президентом можно стать с 32 лет, а судьей можно стать выше еще по возрасту, и многие другие ограничения. Но когда мы говорим про вопрос, связанный с защитой здоровья детей, мы превращаемся в таких высокосветских эстетов, мы хотим много рассуждать и много говорить, сравнивать какие-то действия, которые не имеют никакого отношения, во-первых, к службе и долгу перед родиной, и вопрос, связанный со здоровьем.
— В 21 год вы ему водку только продаете, а в 18 он имеет право жениться и заводить детей.
— Так это очень хорошо, о чем вы говорите, пусть женится и заводит.
— Это, безусловно, хорошо. Почему вы тогда человека в одних правах ограничиваете, а в других нет?
— Не надо ограничивать людей в вопросах, связанных с демографическим ростом. Это абсолютно. Мы сравниваем ущербные свойства с элементом нормального развития. Это абсолютно неправильно.
— В таком случае давайте в принципе введем, как по шариату в Саудовской Аравии…
— Не надо, смотрите, вы сейчас лукавите.
— Нет, подождите, я не лукавлю, давайте вообще запретим алкоголь, это вредно.
— Мы не мусульманское государство, и нам это не надо. Если вы хотите это сделать, сделайте у себя в рамках своего дома. Вы имеете на это полное право. Но когда мы говорим про государство, это абсолютно неправильное, непрофессиональное сравнение, потому как у нас другой элемент культуры и другие взгляды. Но когда мы говорим про вопрос, связанный с защитой здоровья молодежи, безусловно, мы должны действовать профессионально, четко и грамотно с точки зрения именно защиты интересов детей, а не алкогольного рынка.