Военно-бюджетные маневры

Российская экономика перестроилась на военный лад: как выяснили эксперты РАНХиГС, теперь у нас промышленный рост фиксируется в тех регионах, где расположены предприятия ОПК. Чем это грозит "гражданке", выяснял "Огонек"

Материалы подготовили Кирилл Журенков, Ольга Филина

Поскольку времена для российской промышленности неблагоприятные: инвестиций нет, кредиты дорогие,— всякий рост в этой сфере сам по себе сенсация. А тут выяснилось, что за первые шесть месяцев текущего года сразу несколько регионов страны нарастили свои производственные мощности, благодаря чему даже подлатали дыры в бюджетах. Как так вышло?

— Ответ оказался прост: в регионах — лидерах роста расположены предприятия оборонно-промышленного комплекса,— считает региональный экономист Наталья Зубаревич, соавтор исследования состояния российской экономики, опубликованного РАНХиГС.— Владимирская область благодаря своему Ковровскому заводу начала улучшать промышленные показатели уже в 2014 году, Республика Марий Эл тоже тогда подтянулась на 13 процентов за счет производства ракет (в этом году рост ее промышленного производства превысил уже 20 процентов). Да и все остальные регионы — если мы уберем те, которые выигрывают за счет вложений в нефте- и газодобычу — обязаны своим промышленным ростом предприятиям ОПК. Это Тульская, Брянская, Ярославская, Кировская, Ульяновская, Пензенская области... Одним словом, география обширна.

У оборонных заводов проблемы с инвестициями минимальны: большинство из них работает по авансовой схеме, когда 80 процентов от стоимости заказа перечисляется государством еще до начала работ. Это позволяет обходиться без кредитов, кроме того, по-прежнему и в полном объеме финансируется ФЦП "Развитие ОПК": чтобы в ней участвовать, предприятие должно обосновать необходимость модернизации своих мощностей (а в условиях нынешней геополитической напряженности это сделать еще проще), предоставить бизнес-план и приготовиться к освоению ресурсов.

— Программа отлично работает, поэтому в целом в отрасли настроение оптимистичное,— считает Андрей Чекменев, председатель Всероссийского профсоюза работников оборонной промышленности.— В последние два-три года восстановлено многое из того, что было разрушено в 1990-х — начале 2000-х. Например, на моих глазах были фактически заново отстроены и перезапущены многие предприятия по изготовлению боеприпасов, большинство из которых градообразующие, крайне важные для экономик своих регионов. Если смотреть в целом на карту страны, регионы, в которых предприятий ОПК нет совсем, можно пересчитать по пальцам. То есть мы имеем не единичную выгоду для каких-то субъектов РФ, а восстановление промышленного потенциала в масштабах всей России.

Несмотря на то, что количество занятых в российском ОПК по сравнению с советским временем сократилось чуть ли не в три раза, этот закрытый сектор экономики по-прежнему представляет собой внушительную силу. Среднегодовая численность работников только трех подотраслей ОПК — радиоэлектронной, авиационной и судостроительной, согласно информации Минпромторга, превышает 750 тысяч человек. Прирост выпуска продукции ОПК, по информации того же Минпромторга, только в 2014 году составил 15,5 процента. При этом перспективы для развития еще есть: госпрограмма перевооружения закончится не раньше 2020 года, а к этому времени могут появиться новые горизонты для развития инноваций, модернизации, гонки вооружений...

Что все эти успехи военных пойдут на пользу гражданскому сектору, между тем очевидно только самим военным. Другие эксперты либо не спешат делать прогнозы, либо заранее признают: "мирные" сектора экономики окажутся в проигрыше. Большинство современных предприятий ОПК, живущих за счет самоокупаемости, а не исключительно за казенный счет, пытаются помимо военной продукции выпускать гражданскую и, таким образом, балансировать свой бюджет. Однако ее качество и разнообразие оставляют желать лучшего: как и в советское время, приоритетное внимание уделяется работе на "оборону страны", а все прочее — "по остаточному принципу". Кроме того, внутри ОПК действуют те же законы централизации, что и во всей российской экономике: частные предприятия поглощаются более крупными госкорпорациями, которые удобнее контролировать, но сложнее стимулировать к раскрытию инновационных разработок в интересах массового рынка и потребителя.

Наконец, сама идея — наращивать мощности военных заводов без оглядки на возможные последствия — представляется рискованной. Когда наступит 2020 год и армия будет перевооружена и обеспечена всем необходимым, чем займутся сотни тысяч работников ОПК? Объем госзаказов неизбежно снизится, а план перепрофилирования заводов, над которым Минпромторгу предлагалось поработать еще два года назад, так и не представлен к обсуждению. Участвовать в бесконечных локальных конфликтах, чтобы поддерживать на плаву собственную оборонку,— слишком изощренный вариант экономической стратегии, чтобы быть по-настоящему эффективным.

— На самом деле в правительстве сейчас идет борьба за военный бюджет и с военным бюджетом,— считает Руслан Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий.— Глава Минфина Антон Силуанов даже достиг определенных тактических успехов: почти убедил всех в необходимости временного сокращения расходов на ОПК, пусть и на символическую сумму, в десять раз меньшую, чем хотелось бы, но все-таки.

Так или иначе, всем понятно: военизация экономики — это больше, чем выбор "нового драйвера роста" или "возрождение отечественной промышленности". Это выбор определенного вектора развития страны, который, вполне вероятно, чреват издержками и обременениями. И перед тем, как сделать на него ставку, хорошо бы объяснить населению, чего теперь ждать от будущего.