В пятницу в Париже прошла встреча «нормандской четверки»: лидеров России, Украины, Германии и Франции. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ передает из Елисейского дворца, где он провел весь вчерашний день с утра до ночи.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Ожидания от четырехсторонней встречи в Париже были, как обычно, сверхъестественными. Причем ждали все, конечно, разного и даже противоположного. Так, немецкие журналисты были уверены, что главным событием дня станет двусторонняя встреча Ангелы Меркель и Владимира Путина и говорить они будут исключительно о Сирии, потому что тут уж, конечно, не до Украины.
Французские журналисты настаивали, что разговор о Сирии, конечно, будет самым принципиальным событием, но состоится он между президентами Франции и России, потому что и тот и другой уже, можно сказать, увязли в Сирии.
Все без исключения гадали, кто, что и где скажет, а скорее всего, промолчит, но очень важно как. Ходили разговоры, что к началу встречи Франсуа Олланда и Владимира Путина президент Франции припас пару решающих фраз, а госпожа Меркель, наоборот, намерена ничего не сказать и что она вообще не хотела, чтобы журналисты проникли на эту встречу — наверное, чтоб у них не возникло повода выкрикнуть какой-нибудь неумный вопрос.
В какой-то момент поступила информация, что зато после четырехсторонней встречи, уже с участием президента Украины, все лидеры выйдут к журналистам и прямо на крыльце Елисейского дворца расскажут все, что думают и знают.
Но тут с информацией (а в сложившейся ситуации это была политинформация) выступила журналистка немецкого телеканала ARD: ей сказали, что после шести вечера Ангела Меркель в Париже не останется.
Действительность стала, и тоже как обычно, превосходить все ожидания.
Первым в Елисейский дворец приехал Владимир Путин. Его на крыльце встретил Франсуа Олланд, они удалились на переговоры, а журналистов, которые получили пуловские карточки на эту встречу, втолкнули в комнату, где они уже сидели, и через секунду вытолкнули.
Но когда они притормозили и стояли, вытолкнутые, на крыльце служебного входа, выяснилось, что Владимир Путин встретится с российскими журналистами в отеле Bristol после переговоров, в крайнем случае — в аэропорту. В Bristol не верилось, идея с аэропортом выглядела правдоподобной.
Но паническая суета этому событию была, уже ясно, обеспечена и уже сопровождала его.
Так что журналисты отчаянно метались между отелем Marigny, где оборудовали пресс-центр, и Елисейским дворцом (их разделяла улица, которую по этому случаю перекрыли с раннего утра и наладили через нее живой коридор из полицейских на много часов) в отчаянной надежде куда-нибудь успеть, но никуда не успевали, потому что ничего и не происходило.
Но вот почетный караул вдруг приободрился, даже заиграла музыка: видимо, приехала фрау Меркель. Странно, что ее не вышел встречать хозяин Елисейского дворца. И еще через полминуты гвардейцам скомандовали «вольно», а кортеж немецкого канцлера, видимо, проехал мимо и либо затаился где-то рядом, либо стал нарезать круги в ожидании, когда закончится встреча Владимира Путина и Франсуа Олланда.
А им, видимо, было что обсудить: они разговаривали уже больше часа.
Наконец Франсуа Олланд вышел на крыльцо. Подъехала и Ангела Меркель. Французский президент не просто пожал канцлеру руку. Они обнялись так, что сложилось впечатление, словно они танцуют, что ли, крепко прижавшись друг к другу. Постепенно Франсуа Олланд увел партнершу внутрь, к Владимиру Путину, который теперь дожидался встречи с ней (надо сказать, что российский президент ограничился рукопожатиями с коллегами).
Зайдя в холл перед помещением, где проходила эта встреча, я обратил внимание на то, что еще несколько минут они пробыли втроем. Вряд ли они что-то успели обсудить, тем более в присутствии министров иностранных дел и помощников, но на всякий случай, я считаю, все надо зафиксировать.
Мимо меня к выходу из Елисейского дворца буквально пробежал президент Франции. Все это уже стало напоминать историю в Минске.
Французский президент торопился встретить украинского. Петр Порошенко, выйдя из машины во дворе Елисейского дворца, продемонстрировал товарищеские чувства. Он сразу обнял Франсуа Олланда, хотел тот этого или нет. Впрочем, господин Олланд, справедливости ради, не сопротивлялся.
Таким образом, трое — Франсуа Олланд, Ангела Меркель и Петр Порошенко — обнимались между собой, и только Владимир Путин никому из них не дал для этого повода. Ну и они ему, в свою очередь, тоже.
Они удалились на двустороннюю встречу, а я получил от сотрудников пресс-службы российского президента список участников его встречи с Ангелой Меркель. Это событие вызвало отчего-то необычайное оживление среди украинских журналистов, стоявших в паре метров от нас.
— Нам, нам дайте! — кричали они.
— Это для российских журналистов,— ответили им с той стороны баррикады.
Но слишком уж велик был в этот день спрос на любую информацию. Настолько велик, что, оказалось, за этот бессмысленный, в сущности, протокольный листочек можно отдать многое, если не все (особенно если под «всем» понимать, например, гражданскую гордость): «Ну мы же братья!» — упрашивал украинский оператор.
Он понимал, что ничего уже не получит, и, видно, в отместку (а скорее, тоже просто на всякий случай) снимал происходящее на камеру.
Впрочем, уже опять ничего не происходило. А вернее, происходило за плотно закрытыми дверями.
В 16:35 во дворе Елисейского дворца неожиданно появился Mercedes российского президента с зачехленным триколором. Это вызвало, конечно, необыкновенный журналистский ажиотаж: неужели господин Путин решил безвременно покинуть переговоры?
Да к тому же из машины вышел водитель и не спеша снял чехол, обнажив российское знамя. Ну все, уезжает, с гордо поднятой головой.
В это время четыре лидера уже минут сорок беседовали с глазу на глаз на одной из веранд Елисейского дворца, и этих сорока минут им хватило. Они перешли в другой зал, где их ждали члены делегаций.
Между тем рядом с машиной российского президента во дворе уже припарковался BMW посла Украины во Франции, на котором в этот день ездил Петр Порошенко, а еще через несколько минут компанию им составил Citroen из гаража французского президента. Этот Citroen выдали на время визита Ангеле Меркель. Таким образом, немецкий канцлер ездила на французской машине, а российский и украинский президенты – на немецких.
Журналисты, впрочем, увидев всю эту компанию в сборе, глядели на нее, по-моему, с явным разочарованием.
Было очевидно, для чего тут встали эти машины: они готовились забрать своих пассажиров, и российский президент не собирался по всем признакам отъехать в одиночестве.
Очевидно, что ждать им оставалось недолго, иначе они не подъехали бы к самому крыльцу.
Таким образом, переговоры в расширенном составе тоже обещали быть недолгими. По сравнению с Минском — так даже ничтожными. Тем более что Франсуа Олланд пообещал, что до ночи они не затянутся. Петр Порошенко выразил некоторое сомнение в этом, тогда французский президент сказал: «Это, конечно, от вас зависит».
И надо было видеть лица четырех лидеров, с какими они садились напротив друг друга. С такими лицами на поминки не ходят.
Позже удалось выяснить, что вообще-то у коллег во время переговоров в расширенном составе был запланирован обед, но российский президент обедать не стал, переговоры провели по-рабочему. Более того, есть информация, что Владимир Путин не стал обедать именно с Петром Порошенко после его речи в ООН. Впрочем, источники в российской делегации опровергали эту версию. Мои собеседники настаивали, что обед был отменен два дня назад просто потому, что никто из переговорщиков не хотел переходить из одного помещения в другое.
Так или иначе, в результате, по информации “Ъ”, вся четверка вчера осталась голодной: за целый день так никто ничего и не съел.
Так что, видимо, именно этим и объяснялись все эти лица (слава богу, что вообще не была отменена встреча в Париже).
Но все-таки перед началом встречи Владимир Путин пожал руку Петру Порошенко (в конце концов, говорил же президент России в Нью-Йорке, что не обращает внимания на личности). А через некоторое время стало понятно, что все-таки они начинают увлекаться. И госпожа Меркель забыла про то, что в шесть вечера должна уехать из Елисейского дворца.
И теперь время от времени отлучалась из переговорной на первом этаже и в сопровождении француза из службы протокола очень быстро поднималась на второй и так же быстро возвращалась. И это все уже очень напоминало теперь Минск — просто нестерпимо (ведь так же нестерпимо ей было и тогда…).
И по-человечески было понятно: только начав говорить, увлеклись. И против своей воли даже, может быть,— говорили. Одно слово рождало десять… Начали с первого пункта минских договоренностей — и не скоро дошли до второго… И уже начинало темнеть, и обещание Франсуа Олланда не уходить в ночь уже не казалось выполнимым…
К семи вечера ничего не изменилось в Елисейском дворце. Ну, зажгли фонари во дворе. И к половине восьмого, казалось, тоже не изменится. Одна журналистка, правда, пообщалась с французскими чиновниками, которые рассказали ей, что зато четверка уже обсудила выборы в Донбассе, и особый статус, и обмен военнопленными, и проблему амнистии… А оставалось поговорить про восстановление разрушенного войной хозяйства… Вышел сотрудник службы безопасности французского президента и предположил, что на крыльце обязательно состоится итоговое заявление для прессы, но никто не знает, когда и в каком составе. Но журналистам было уже все равно. Они готовы были брать Елисейский дворец штурмом. Человек двести бросились ко входу во дворец через флигель: кто-то решил, что пресс-конференция будет внутри. Еще человек двести остались в полной, казалось, растерянности стоять во дворе — и не прогадали. Еще через минуту перед главным входом стала выстраиваться рота гвардейцев.
— Олланд один выступит! — горя взором, кричал французский журналист.— Я точно знаю! Все стойте здесь! Не уходите!
На него глядели как на провокатора. После этих слов еще человек 20 бросились к служебному входу.
Но все-таки они вышли через парадный вход. Первым появился Владимир Путин. Он хорошо, даже, можно сказать, тепло попрощался с Франсуа Олландом, который не ушел с крыльца, пока машина российского президента не выехала за ворота (с журналистами российский президент так и не встретился и сразу улетел в Москву).
Потом вышел Петр Порошенко. В этом случае прощание оказалось покороче, но это уж точно ничего не значило.
Ангела Меркель и Франсуа Олланд остались поговорить с журналистами.
Немецкий канцлер и французский президент, впрочем, не были многословными. Госпожа Меркель признала, что все согласились в сущности только в одном: ни один пункт минских соглашений полностью не выполнен.
Но это соображение вряд ли вчера объединило переговорщиков.
В остальном коллеги эти несколько часов, судя по всему, просто выясняли отношения. Ангела Меркель сказала журналистам, что выборы в Донецке «должны пройти позже, чем окончится срок реализации минских соглашений: нужно еще время». И что эти выборы, добавила она через несколько минут, должны пройти не позже через 60 дней после того, как Верховная рада примет закон о выборах.
Вряд ли Донбасс согласится с этим. И господин Путин, по данным “Ъ”, объемно представил все возражения Донецкой и Луганской областей. Так, он сказал, что историю с выборами никак нельзя рассматривать в отрыве от конституционной реформы Украины и пункта об амнистии, который тоже есть в минских соглашениях.
Впрочем, немецкий канцлер заявила, что особый статус Донбасса и в самом деле должен быть закреплен в украинской конституции.
А с этим готов был поспорить господин Порошенко, несмотря на то, что и этот пункт есть, конечно, в этих соглашениях. И он поспорил.
А вот о чем договорились легко и просто: увеличить количество пропускных пунктов на границе Украины и ее юго-востока. И вот об этом отчего бы не договориться?
Характерной была последней фраза госпожи Меркель. Результат переговоров в Париже, по ее мнению, в том, что «есть надежда на продолжение реализации минских соглашений».
А потому что она умирает последней.