Я очень боялась, что моей маме после Парижа Нью-Йорк не понравится. На третий день мама сказала, что проникается все большей нежностью к этому городу; и что называть его каменными джунглями может только тот, кто никогда не был в Центральном парке; и что Манхэттен по-настоящему красив; и что "Близнецы", два самых высоких здания Нью-Йорка (американцы их так и зовут — Twin Towers или просто Twins), вовсе не подавляют. Хотя смотреть на них, встав у входа и задрав голову вверх, страшновато: кажется, что здание вот-вот завалится на тебя.
В пятницу, 8-го, мы проходили мимо "Близнецов". Уличный рекламщик всучил нам два талона на смотровую площадку со скидкой. Мы уже видели Манхеттен с 86-го этажа "Empire state duilding", но были бы не прочь посмотреть и с 100-го — с крыши "Близнецов". Но только попозже, если хватит времени.
Во вторник в 9.15 меня разбудил телефонный звонок. Звонил Володя Ленский, мой университетский однокашник и корреспондент ТВ-6 в Нью-Йорке, накануне улетевший по работе в Канаду. В его квартире на 25-м этаже манхэттенского небоскреба на 60-й улице мы и жили уже семь дней моего отпуска.
— Просыпайтесь и поднимайтесь на крышу! В "Близнецов" врезался самолет. Два самолета! Едете до 52-го этажа, кнопка РН, а там по лестнице один пролет пешком.
Положив трубку, я включила CNN. По низу экрана — бегущая строка: хроника событий. Нашего скромного запаса английского хватило, чтобы понять: первый самолет crash в 8.45, второй — в 9.03.
В лифте наверх ехали еще двое: женщина средних лет с фотоаппаратом и молодой парень с ключами на пальце. Жильцы. Все молчали. Одновременно с нашим на 52-й пришли еще два лифта. Из них высыпало человек десять. Потопали гуськом по узкой лестнице. Дверь на крышу выходила на южную сторону.
— Oh, my God!
Это парень с ключами.
Ветер с Гудзона сносил дым с верхних этажей "Близнецов" на восток. Человек двадцать сгрудились у бетонного парапета крыши — просто смотрели, фотографировали, возбужденно переговаривались. Один мужчина размахивал руками, рубя одной ладонью по другой. Как мы поняли, он видел из своего окна, как второй самолет пробил "Близнецов".
Внезапно вид горящих небоскребов начал меняться. Дым, уходивший в сторону, вдруг пошел резко вниз, вдоль ближнего к нам здания, и вместе с ним — часть "Близнеца". Удара не было слышно. Клубы дыма взметнулись снизу, пошли в стороны и через пару минут затянули почти всю южную оконечность Манхэттена.
— О, Господи!
Это мама.
Впервые мы увидели в холле нашего дома двух охранников, внимательно рассматривавших всех входящих и выходящих из здания. И впервые наш швейцар (абсолютно киношный пожилой негр в коричневой ливрее) не улыбнулся, говоря своим низким джазовым голосом традиционное "Hello, ladies", и не пожелал "Have a nice day".
Первый таксист отказался ехать в сторону "Близнецов". Второй оказался смелее. Мы смогли доехать только до 42-й улицы. Полиция сгоняла машины в стороны — дальше только пешком. Мы пошли.
На улицах толпился народ. Многие были с радиоприемниками, но вместо рэпа оттуда доносились только новости. Приемники стояли на тротуарах, люди — вокруг них. Радио было включено и в некоторых припаркованных машинах. Их владельцы открыли окна, и возле этих радиоточек тоже толпились люди.
На уровне 14-й улицы к 9-й авеню, по которой мы шли, примыкает Хадсон-стрит. Только здесь стала видна гигантская дымовая завеса над Южным Манхэттеном: до сих пор ее скрывали окрестные небоскребы.
У одного из подъездов сидели на складных стульях и смотрели на дым два старика. Один из них сказал: "Like Pearl Harbor" (потом это сравнение повторит один из сенаторов, а еще позже, выступая вечером с обращением к народу, — Джордж Буш). Судя по возрасту, старик вполне мог видеть Перл-Харбор вживую.
Ближе к WTC лица людей становились все напряженнее. Хотя для многих происходящее было чем-то вроде развлечения — некоторые юные велосипедисты восторженно катались по пустым мостовым, уворачиваясь от машин полиции и "скорой"; в небольшом скверике гоготала компания школьников-переростков; какая-то девушка, смеясь, болтала по телефону. Вдруг улица затихла. Со стороны "Близнецов" несся "Форд"-мини-вэн, прежде, похоже, темно-синий, а теперь покрытый толстым, в два пальца, слоем бетонной крошки. "Дворники" расчистили только небольшой кусок лобового стекла. От движения бетонная пыль сдувалась, и за "Фордом" тянулся густой шлейф. Все остановились и поворачивались вслед "Форду", пока его было видно.
Южный Манхэттен был полностью закрыт на уровне Томас-стрит — это в семи минутах ходьбы от "Близнецов". Из-за ограждения выбирались пожарные и полицейские цвета проехавшего "Форда". Они сдвигали на грудь респираторы и неприветливо смотрели на толпу. Двое полицейских, выбравшись из запыленной машины, звонили из соседних телефонных автоматов и синхронно говорили в две трубки: "I`m o`key!"
Сквозь проезд, пронзительно завывая, выбирались "скорые" и огромные туристические автобусы Academy с затемненными стеклами. Только теперь они были не туристическими, а эвакуационными. По параллельной улице к месту катастрофы шла колонна пустых желтых школьных автобусов, знакомых любому, кто хоть раз видел американский фильм про детей. Мы насчитали пятьдесят и бросили, потому что колонне не было видно конца.
На следующее утро через Гудзон вереницей потянулись баржи. Их было видно из нашего окна. По телевизору сказали, что это везут тела погибших в морги Нью-Джерси.