06.11.2015, 00:00

Идеальное непопадание

Михаил Трофименков о «Рождественских каникулах» Роберта Сиодмака

Фильм Роберта Сиодмака наглядно демонстрирует, как дорогу в ад мостят добрыми намерениями. Нет, "на съемках фильма ни одно животное не пострадало": "ад" здесь чисто эстетического свойства. Фильм замечателен тем, что режиссер и актеры работают не просто честно, а с энтузиазмом, но чем больше и искреннее стараются, тем меньше понимают, что делают. Сиодмак, сделав карьеру в Германии на рубеже 1920-х — 1930-х годов, бежал от нацистов сначала во Францию, потом в Голливуд. "Рождественские каникулы" были для него шансом выбраться из гетто фильмов категории "Б", куда его было запихнули. Душа его лежала к тому, что назовут "нуаром". И в историю он таки войдет как автор изумительных триллеров, среди которых "Женщина-призрак" (1944), "Темное зеркало" (1945), "Убийцы" (1946) и "Крест-накрест" (1949). Но это все потом, а пока что "Каникулы", экранизация Сомерсета Моэма, его первая вылазка на территорию нуара. Для Дины Дурбин, поющей малышки, любимицы Америки, фильм тоже был шансом. "Слишком старая", по приговору студийных магнатов, для ролей кондитерских девочек и девушек, она намерена начать новую, драматическую кинокарьеру. Роль страдающей, падшей Дженни — идеальная стартовая площадка для этого. Героиню Дурбин встречает в новоорлеанском полукабаре, полуборделе лейтенант Мейсон (Дин Хэренс), застрявший из-за нелетной погоды на полпути из учебки в родной Сан-Франциско и только что узнавший, что его невеста выходит за другого. Выясняется, что Дженни, которая на самом деле не Дженни, а Эбигейл, была замужем за отпрыском одной из лучших семей Луизианы. То, что Роберт Монетт — психопат, достойный сын своей ведьмы-мамаши (Гейл Сондергаард) и неизлечимый игрок, она узнала слишком поздно, когда тот убил букмекера и был осужден на пожизненное заключение. Сиодмак подступил к сюжету во всеоружии приемов немецкого экспрессионизма. Эпизоды, связанные с темной стороной Роберта и попытками его мамы уничтожить улики, отменно тревожны: можно лишь изумленно восхищаться, сколько пугающих ракурсов Сиодмак нашел для съемок дома Монеттов. Дурбин же слишком свыклась с образом непорочной феи, чтобы сыграть "падшую", но беда даже не в этом. Страшнее всего то, что она "не может не петь". "Не могу не петь": так назывался снятый в том же году музыкальный фильм Фрэнка Райана, где Дурбин была гораздо более органична (то есть, как всегда, противоестественна) в роли сенаторской дочери, сбежавшей к любимому лейтенанту. Право слово, временами кажется, что актриса просто путалась, в каком из фильмов она в данный момент снимается. Сиодмаку же решительно неинтересно снимать ни поющую Дурбин, ни бесконечную рождественскую мессу, на которую Эбигейл затащила Мейсона, чтобы вдоволь там нарыдаться и рассказать свою печальную историю, ни концерт, на котором Эбигейл приглядел ее будущий муж. Апогея несовместимость актрисы с фильмом, а режиссера с актрисой достигает в финале, где Дурбин — после мелодраматической перестрелки — "включает Гарбо": ее крупные планы со слезой явно подражают легендарным финальным планам фильмов с великой шведкой, где ее лицо озарял совершенно мистический свет страдания и очищения. Однако же в фильме есть человек на своем месте: великий танцор и хореограф мюзиклов Джин Келли в роли психопата Роберта, сбежавшего из тюрьмы. Вот уж кто, казалось бы, здесь прет наперерез своему имиджу блестящего и беззаботно "танцующего под дождем". Хотя, быть может, как раз злодейство было его истинным амплуа.